Мустьерская эпоха в Европе
характеризовалась прежде всего усложнением форм орудий, появлением таких форм, которые мы не застаем в предшествующее время. Рубила значительно уменьшились в величине (от 15—20 до 5—8 см в длину, в археологической литературе их поэтому даже называют рубильцами), и их удельный вес в инвентаре мустьерских памятников в целом уменьшился.
Появились новые формы, из которых наиболее устойчивыми являются скребла и остроконечники. Режущий, или рабочий, край орудия был только с одной стороны — это скребло, употреблявшееся, видимо, для выскабливания шкур и бывшее в этом смысле более удобным орудием, чем ручное рубило. Остроконечник, как показывает само его название, имел приостренный конец и использовался, надо полагать, для разрезания, прокалывания шкур и т. д. Но помимо остроконечников в инвентаре мустьерских стоянок встречены проколки и шилья из кости, также свидетельствующие о разнообразной и интенсивной обработке шкур животных, шедших как на покрытие наземных жилищ, так и использовавшихся, возможно, в качестве одежды. Столь интенсивное использование кости уже не как материала для изготовления ударных орудий, а для изготовления более тонких поделок является принципиально новым прогрессивным достижением мустьерской эпохи в области технологии орудий труда. Другим таким достижением неандертальского человека было изобретение ретуши, получившей название контрударной — частичка камня скалывалась с него не за счет ударов другим камнем, а благодаря давлению или удару подставки (наковальни), накоторой он лежал. Эта техника позволяла более тонко обрабатывать режущий край орудия. К этому же времени относится и изобретение составных орудий — речь идет о пластинках кремня, помещавшихся в прорези на кости, за счет чего получалось орудие, которое можно было использовать в качестве ножа; эта техника получила полное развитие в верхнем палеолите.
Усложнение форм орудий и их большое функциональное разнообразие сопровождались усложнением и других компонентов материальной культуры.
Там, где имелись пещеры, они по-прежнему служили удобными жилищами, причем неандертальцы, как и люди предшествующих эпох, предпочитали пользоваться неглубокими навесами или гротами в противовес уходящим на несколько десятков метров вглубь и разветвленным пещерам. Но в открытых местах строились и наземные жилища, конструктивно довольно сложные. Такие жилища открыты теперь уже на нескольких стоянках: на стоянке Молдова I в Молдавии каркас жилища, например, был сложен из костей мамонта (неандертальцы пережили смену сухого и теплого климата в Европе суровым и холодным, и последние десятки тысяч лет своего существования были окружены такими холодолюбивыми формами млекопитающих, как шерстистый носорог и мамонт). Ясно, что охота на этих животных с таким слабым вооружением, какое было у неандертальцев, требовала чрезвычайного мужества, мастерства и терпения, знания привычек зверя, была чрезвычайно опасна и невозможна в одиночку. Невозможно ее представить себе иначе, чем загонной, наверное, рылись ловчие ямы. Можно полагать, что по аналогии с орудийной деятельностью характер и способы загонной охоты также усложнились и усовершенствовались, но обо всем этом мы можем только гадать, так как никаких конкретных данных нет в нашем распоряжении. Пожалуй, можно лишь догадываться, что туши и части туш убитых животных переносились к местам стоянок на значительные расстояния — иначе трудно понять причину очень массивного строения скелета неандертальцев и мощного развития у них мускулатуры: такие особенности могли развиться именно в процессе естественного отбора как адаптивное приспособление, необходимое для переноски тяжестей.Все сказанное почти целиком отражает состояние наших современных знаний о мустьерской эпохе в Европе. Переходя к характеристике ее на других материалах, мы сталкиваемся с рядом очень сложных и до сих пор не решенных проблем. В первую очередь это проблема плохой изученности: в географических рамках Старого Света немало территорий протяженностью в тысячи километров, с которых неизвестно ни одного мустьерского памятника.
В этих обстоятельствах любая попытка дать картину локального разнообразия культуры неандертальского человека в мустьерскую эпоху выглядит преждевременной, и мы ограничимся лишь некоторыми более или менее бесспорными замечаниями о характере мустье в отдельных областях.Прежде всего отметим, что в Европе локальное своеобразие отдельных памятников видно совершенно отчетливо, но оно не группируется ясным образом в какие-то общности более высокого порядка. Иными словами, между соседними памятниками выявляются ощутимые различия, а сходство, наоборот, фиксируется часто в тех случаях, когда между отдельными местонахождениями расстояние достигает нескольких сотен километров. Поэтому, когда археологи выделяют так называемые археологические культуры, т. е. типологически сходные комплексы каменного инвентаря, эти культуры оказываются узколокально приуроченными, их ареал в каждом отдельном случае чрезвычайно ограничен. Может быть, ближе к истине те специалисты, которые вообще отрицают в мустьерскую эпоху наличие закономерных различий в технике каменной индустрии, считая, что каждый коллектив неандертальцев развивал свои собственные случайно сложившиеся навыки в обработке камня. Как быть, правда, при подобном подходе с различиями западных и восточных провинций Евразии в ашельское время, различия между которыми, по всей вероятности, реальны? Как уже говорилось, проблема в общей форме далека от своего разрешения.
Выходя за пределы Европы, сразу же укажем на Африку, где совершенно своеобразные и непохожие на европейские формы орудия, характерные для мустьерской эпохи, продолжают существовать и в верхнем палеолите. Мустьерские стоянки Передней и Средней Азии, а также Кавказа дают каменный инвентарь, не уступающий по уровню техники обработки камня европейскому, но менее стабильный по своим формам. Люди мустьерской эпохи, проживавшие в Сибири, изготовляли орудия, среди которых довольно часто встречаются крупные экземпляры достаточно архаических форм. То же можно повторить и про Центральную Азию, во всяком случае, те ее части, которые более или менее изучены, например Монголию. Новейшие открытия среднего палеолита на севере Восточной Азии как будто свидетельствуют о возникновении верхнепалеолитических приемов обработки камня еще в мустьерское время. Совершенно очевидно, что в эпоху среднего палеолита, т. е. в мустьерскую эпоху, человечество, представленное неандертальцами, благодаря достигнутому уже достаточно высокому уровню культуры, стало развиваться в отдельных областях, разделенных географическими рубежами, оригинальными путями, что составило предпосылку дальнейшей локальной дифференциации в последующие эпохи.