Материнство

Таким образом, симбиоз матери и ребенка возникает в утробной фазе. Утоляя чувство голода ребёнка, следя за его чистотой, мать удовлетворяет не только потребности ребёнка, но и свои собственные. Во время лактации мать испытывает удовольствие,

похожее на сексуальное. Гормональная стимуляция центров мозга способна усиливать или ослаблять «материнское» поведение животных, порождая потребность ухаживать, ласкать, причем самки значительно восприимчивее самцов.

Материнская любовь к ребенку во многом определяется гормоном прогестерона, который секретируется при одном взгяде на ребенка. Пухлое тельце, коротенькие ножки и ручки, большая голова и большие глаза — стимулирует мощный выброс прогестерона у женщины и взрывы умиления. Механизм этот запускается и при взгляде на котенка, щенка, просто мягкую игрушку с пропорциями младенца.

Максимилиан Волошин МАТЕРИНСТВО

Мрак... Матерь... Смерть... созвучное единстве, Здесь рокот внутренних пещер, там свист серпа в разрывах материнства: — из мрака — смерч, гуденье дремных сфер.

Из всех узлов и вязей жизни — узел сыновности и материнства — он теснее всех и туже напряжен: дверь к бытию водитель жизни сузил.

Я узами твоих кроки томим, а ты, о мать, — найду ль для чувства слово? ,- Ты каждый день меня рождаешь снова и мучима рождением моим.

Кто нас связал и бросил в мир слепыми? Какие судьбы нами расплелись? Как неотступно требуешь ты: «Имя свое скажи мне! кто ты? назовись».

Не помню имени...

Свобода и любовь в душе неразделимы, но нет любви, не налагавшей уз... Тягло земли — двух смертных тел союз... Как вихри мы сквозь вечности гонимы.

Кто возлюбил другого для себя, плоть возжелав для плоти без возврата, тому в свершении расплата: чрез нас родятся те, кого, любя,

Связали мы желаньем неотступным. Двойным огнем ты очищалась, мать, — свершая все, что смела пожелать, ты вознесла в слиянье целокупном

Вв себе самой возлюбленную плоть: Но как прилив сменяется отливом, так с этих пор пой каждый день Господь отметил огненным разрывом.

Дитя растет, и в нем растет иной, не женщиной рожденный, непокорный, во смаянный твоей тоской упорной — твоею вязью родовой.

Я знаю, мать, твой каждый час — утрата. Как ты во мне, так я в тебе распят, И нет любви твоей награды и возврата, затем, что в нем самой — награда и возврат!

8 июля 1917

Вместе с тем до конца XVIII в. материнская любовь, например, во Франции была делом индивидуального усмотрения. Формирование устойчивой эмоциональной близости между родителями и детьми затруднялось высокой рождаемостью и еще более высокой смертностью. Из-за плохого и небрежного ухода в XVII-XVIII вв. в странах Западной Европы на первом году жизни умирали от одной пятой до одной трети всех новорожденных, а до 20 лет доживало меньше половины). Все это делало жизнь отдельного ребенка, особенно если он не был первенцем, не такой ценной, как сегодня.

В конце XVIII в. начинается кампания за то, чтобы матери сами выкармливали младенцев, не доверяя их ненадежным кормилицам. Требуют (и добиваются) освобождения ребенка "от тирании свивальника". Растут гигиенические заботы о детях (Людовика XIII регулярно пороли с двух лет, а впервые выкупали почти в семилетнем возрасте). Каждый ребенок, даже новорожденный, к которому еще не успели привыкнуть, стал восприниматься единственным, незаменимым, его смерть стала переживаться как невосполнимая горькая утрата.