§ 1. Воинские части с участием кавказцев в начальный период войны (1941 -ноябрь 1942 г.)

На 22 июня 1941 г. Закавказский военный округ располагал четырмя корпусными управлениями, 15 дивизиями (4, 31, 136-я и 136-я стрелковые, 9, 20, 47, 63, 76, 77-я горно-стрелковые, 17-я горно-кавалерийская, 24-я кавалерийская, 6-я и 54-я танковые и 236-я мотострелковая)1.

С первых дней войны коренные жители Кавказа стали поступать на укомплектование частей и учреждений Красной Армии. Изначально кавказские военные округа - Северо-Кавказский и Закавказский - располагали различным контингентом. В Закавказском округе преобладали национальные ресурсы -представители трех закавказских наций. Именно они составляли основу формировавшихся соединений и маршевых рот. В Северо-Кавказском округе, включавшем в себя к началу войны кроме территорий северокавказских автономных республик, многонаселенные русскоязычные Ростовскую,

Сталинградскую области, Краснодарский и Орджоникидзевский (Ставропольский) края, напротив, военнообязанные и призывники северокавказских национальностей имели незначительный удельный вес среди славян.

После мобилизационного развертывания кадровых соединений Закавказский округ (в конце августа 1941 г. преобразован в Закавказский фронт, с конца декабря 1941 г. - снова в Закавказский округ), как и другие военные округа, приступил к формированию новых соединений (директивы НКО № Орг/2/539001

- Орг/2/539013 от 11 августа 1941 г.) Генеральным штабом был установлен следующий график передачи готовых дивизий действующей армии: 402-я и 408-я

- к 15 сентября, 398, 400, 404, 406-я - к 15 октября, 409, 390, 392, 394, 396-я - к 15 ноября, 386-я и 388-я дивизии - к 15 декабря. Именно здесь была использована основная масса призывников и военнообязанных запаса закавказских национальностей. Помимо этого, отдельными директивами в 1941 г. были сформированы еще несколько дивизий: 61, 89, 151, 223-я и 224-я. Они развертывались на частично кадровой основе.

Работа велась специалистами организационно-мобилизационного отдела штаба округа (фронта) с привлечением необходимых управлений и отделов округа, партийных, советских органов Закавказья, республиканских военкоматов.

Комплектование новых дивизий личным составом велось на общих основаниях, вследствие чего контингенты основных национальностей (русские, украинцы, армяне, грузины, азербайджанцы) относительно равномерно распределялись по соединениям. Этот порядок был предписан специальным постановлением Военного совета округа от 15 августа и соответствовал довоенному экстерриториальному принципу укомплектования войск .

Если организационное оформление новых соединений и их материальное обеспечение шли относительно быстро, то сколачивание подразделений, боевая подготовка и воспитательная работа наталкивались на серьезные проблемы, к

Там же. Ф. 209. Оп. 1085. Д. 1. Л. 185.

решению которых округ оказался не готов. Среди них главной стала особенность людских ресурсов, использовавшихся для укомплектования новых дивизий.

После доукомплектования кадровых соединений приписным составом оставшийся для формирования новых соединений контингент в большинстве своем оказался необученным военному делу. Так, в 390-й стрелковой дивизии из 10252 военнослужащих 8979 чел. никогда не держали в руках оружия, в 392-й -из 10447 рядовых таковых было 9194 чел. и т. д. Огромная масса красноармейцев не знала русского языка. В той же 392-й дивизии 4204 чел. не говорили по-русски, а 2415 чел. говорили слабо. В некоторых соединениях ситуация была еще хуже5. Кроме того, рядовой состав был возрастным и не полностью соответствовал требованиям строевой службы. Имелся острейший дефицит младших командиров, которых было меньше половины потребного количества даже после сокращения осенью 1941 г. их штатной численности на треть (с 2323 до 1596 чел. на стрелковую дивизию). Значительная доля командного и политического состава была призвана из запаса и имела низкую квалификацию6.

Перед Закавказским округом встала нелегкая задача. Как отмечалось в одном из постановлений Военного совета, «округ не учитывал особенностей местных условий мобилизации по национальному... признаку» . Военный совет фронта и политуправление долго не реагировали на растущие трудности.

Обучение и воспитательная работа на русском языке без скидок на национальный состав подразделений, даже спустя два-три месяца после их сформирования, имели исключительно низкую эффективность. Ведение занятий в единых группах оказалось громоздким и методически сложным мероприятием. В 390-й стрелковой дивизии большинство рядового состава являлись крестьянами армянской и азербайджанской национальности, а младшие командиры и политруки были русскими и грузинами . В 388-й стрелковой дивизии проверяющие политуправления фронта наблюдали, как групповод-армянин по слогам читал русский текст, пытаясь донести его содержание до слушателей, большинство из которых русским языком не владели вообще: «сам не понимает и бойцам ничего не дает»9.

Надо отметить, что и другие фронты и округа, в большом числе получавшие пополнение из национальных регионов Советского Союза, оказались в схожем положении. И везде политработникам и командирам приходилось действовать по собственному усмотрению11, поскольку Главное Политуправление Красной Армии (ГлавПУРККА) пока не признавало наличие национальной и языковой проблем в войсках. За 1941 г. не было издано ни одной специальной директивы ГлавПУра, регламентировавшей учебно-воспитательный процесс в частях с преимущественно нерусским личным составом.

В середине сентября 1941 г. Действующая армия должна была принять от Закавказского фронта дивизии первой очереди (402-ю и 408-ю). Пришло время подводить предварительные итоги организационной работы фронта. В этот период во всех трех республиках были проведены представительные совещания военных комиссаров частей и соединений с участием партийных лидеров Закавказья (Г. А. Арутюнов, К. П. Чарквиани, М.-Д. А. Багиров), командующего (генерал-лейтенант Д. Т. Козлов), политического руководства (член Военного совета дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин и начальник политуправления бригадный комиссар П. М. Соломко) и ведущих юристов (председатель военного трибунала Стельмахович и прокурор Израэлян) фронта. Главной темой совещаний было укрепление воинской дисциплины в частях и предотвращение аморальных явлений, с которой смыкались и другие «болезни роста» молодых соединений - медленные темпы развертывания боевой подготовки бойцов и сколачивания подразделений.

Совещания выявили неэффективность обезличенного, механистического подхода к комплектованию формируемых соединений личным составом. Констатировался эклектизм и сумбур в ведении политзанятий и боевой подготовке. Проблема русского языка немалому числу командиров и политработников казалась безвыходным тупиком и порождал среди некоторых из них равнодушие, выливавшееся в формальное отношение к работе, дистанцированность от личного состава, «попутничество». Комиссары и политработники работали по-старому, отмечал член Военного совета фронта Шаманин: «Беседы, лекции беспредметны, проводятся оторвано от жизни части и

12

подразделения...» . По словам первого секретаря ЦК КП(б) Армении Г. А. Арутюнова, «военные комиссары характеризуют части по случившимся

13

фактам» . Среди некоторых командиров распространялось мнение о том, что «закавказские народы плохие вояки»14. Инертность и безынициативность командных и политических кадров дивизионного звена и ниже были во многом остаточным явлением довоенных, мирных настроений, убеждением в том, что идет какой-то, ни к чему не обязывающий «организационный» период, а настоящая, боевая работа еще впереди15.

В тоже время, на совещаниях прозвучало немало примеров того, как проблема русского языка более или менее успешно решалась благодаря инициативе и энергичности некоторых руководителей, находивших собственные оригинальные решения. Так, в 34-м запасном артиллерийском полку ежедневно в форме обыгрыша изучалось 10-15 русских слов. Через полтора месяца красноармейцы сносно понимали военные термины и команды. В 106-м запасном стрелковом полку, где бойцы-азербайджанцы не знали даже родной грамоты, было создано 160 учебных групп, которые ежедневно по два часа изучали русский язык. В 25-м

ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1113. Д. 96. Л. 19. Там же. Л. 95.

Там же. Д. 95. Л. 30.

запасном отдельном батальоне связи на должность преподавателя русского языка был приглашен университетский профессор16.

Замечания и рекомендации военных и политических руководителей фронта и Закавказья, данные на совещаниях военных комиссаров, были положены в основу постановления Военного совета фронта № 42 от 20 сентября 1941 г. Для оздоровления ситуации намечено было заменить старшие возраста свыше 40 лет (удельный вес которых в некоторых частях достигал 404%) более молодыми и подготовленными, наладить в частях бесперебойное изучение русского языка, мобилизовать из Закавказья 1000 двуязычных политработников на должности замполитруков рот, просить наркома обороны нарядить недостающий комсостав из других округов.

В эти же дни начальником политуправления фронта Соломко была утверждена 100-часовая программа изучения русского языка, рассчитанная на 2 месяца. Целью программы было научить бойцов нерусских национальностей

17

«свободно выражать свою мысль на русском языке, понимать приказы» . Упор в обучении должен был делаться на военную и политическую терминологию, отсюда - подбор учебных пособий (уставы, сводки информбюро, передовицы фронтовых газет) и методики (предельная наглядность, обучение русскому языку в поле)18.

Политическое руководство Закавказья взяло на себя заботы по составлению и тиражированию учебных пособий, пропагандистской литературы на языках народов Кавказа, организации национальных редакций и т. д. К новым дивизиям были персонально прикреплены заместители председателей СНК, секретари ЦК нацкомпартий, ЦК ЛКСМ республик. Их трудная и полезная работа подробно отражена в литературе советского периода19.

Принятые в сентябре и октябре 1941 г. документы были призваны наполнить конкретным содержанием первоначальный замысел интернационального «плавильного котла», на выходе из которого ожидались полноценные кадровые русифицированные соединения многонационального состава.

Русификаторскому курсу способствовала отправка в Закавказье многотысячного пополнения военнообязанными, эвакуированными из Одесского

20

военного округа . К ноябрю 1941 г. удельный вес славян в соединениях был

21

доведен в среднем до 30,6% (русские - 12,7%, украинцы - 22,9%) . Украинцы теперь составили наиболее солидную этническую прослойку в новых дивизиях Закфронта. В некоторых дивизиях удельный вес славян достиг 50% и выше (400, 404, 406-я стрелковые дивизии). В других, напротив, их численность едва превышала 20% (386, 409-я дивизии). 402-я и 408-я стрелковые дивизии вовсе не были пополнены славянами, так как к моменту прибытия последних были уже сформированы. Соединения, формировавшиеся вне общего потока (61, 89, 151, 223, 224-я стрелковые дивизии), также не были пополнены славянами, но за счет старого кадрового состава удельный вес славян (в основном русские) составлял в

22

них 27,5% . Следует отметить, что русские и украинцы использовались, прежде всего, для укомплектования специальных и технических подразделений, где для освоения сложных военных специальностей требовались достаточно высокий образовательный уровень и хорошее понимание русского языка. Стрелковые части по-прежнему комплектовались преимущественно представителями кавказских народов.

Замена части личного состава славянами не решала по существу национальной проблемы, для чего требовалась организация кропотливой, всесторонней и, к тому же, весьма специфичной учебно-воспитательной и пропагандистской работы с личным составом нерусских национальностей.

Налаживание ее проходило низкими темпами и фактически не закончилось до самой отправки дивизий на фронт в конце 1941 г.

Объективно реализация принципиальной установки на русификацию дивизий Закфронта ограничивалась дефицитом времени, кадровых и материальных ресурсов. Лишь в некоторых соединениях удалось наладить систематическое изучение русского языка. Главной причиной задержки была нехватка педагогических кадров и учебных пособий по русскому языку. Помощь учебниками, методикой, педагогическими кадрами, художественной и пропагандистской литературой и периодикой могли оказать только гражданские власти. Но воплощение в жизнь обширных программ, принятых в октябре, требовало немало времени и к концу октября, согласно донесению начальника

политуправления фронта Соломко начальнику ГлавПУ Л. З. Мехлису, еще не

23

начиналось, находилось в стадии «постановки» .

Сам руководящий аппарат не проявил должной оперативности и решительности в работе, традиционно ожидая указаний сверху. Мероприятия по развертыванию издания информационно-пропагандистской периодики и учебных пособий для бойцов-националов более месяца после постановления Военного

24

совета фронта от 20 сентября ждали утверждения Москвы . Введенные в штатное расписание рот вторые политруки из числа коренных национальностей, призванные с партийных должностей в Закавказье, из-за отсутствия у них военной квалификации зачастую оставались без работы.

Все это не могло не отразиться на важнейших показателях - уровне боевой подготовки личного состава и боеспособности новых формирований в целом. Во второй половине ноября 1941 г. они были оценены комиссиями 44, 45, 46-й и 47-й армий, которые принимали сформированные соединения в свой состав. В это время выделенный из состава войск Закавказского фронта, Кавказский фронт готовился принять участие в зимней наступательной кампании советских войск. В ходе намеченной на конец декабря 1941 г. Керченско-Феодосийской десантной операции часть войск Кавказского фронта (44-я и 47-я армии) должны были

ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1113. Д. 8. Л. 129. Там же. Л. 130.

высадиться на берегу Крыма с моря и очистить его от врага. Молодым кавказским соединениям предстояло исключительно трудное боевое крещение. Обширные итоговые документы работы армейских комиссий - акты приема стрелковых соединений в состав действующей армии - полно описывают их количественные и качественные параметры.

Уровень всех видов боевой подготовки (огневая, тактическая, строевая) подавляющего большинства дивизий был признан неудовлетворительным. Особенно подчеркивалась низкая квалификация командного состава, прибывшего, главным образом, из запаса. Такие сложные механизмы управления, как штабы работали медленно, разрозненно и не были способны обеспечить постоянное и оперативное руководство боем. Низкие оценки получили специалисты - артиллеристы, связисты, саперы, разведчики, - чья подготовка задерживалась нехваткой положенного вооружения и оборудования.

Важнейший пункт постановления Военного совета фронта от 20 сентября 1941 г. о доукомплектовании дивизий младшим командным составом выполнен не был. На конец октября 1941 г. укомплектованность соединений младшими

25

командирами составляла менее 50% . В конце ноября армейские комиссии не выявили существенного улучшения в этой сфере: относительно хорошо (на 65%) младшим командным составом были укомплектованы дивизии 2-й очереди (398, 400, 406, 404-я), первоначально готовившиеся к передаче в войска 15 октября. В дивизиях 3-й и 4-й очереди (готовились к передаче соответственно 15 ноября и 15 декабря) ситуация была удручающей. Так, в трех соединениях 3-й очереди имелось лишь 39% от штатной численности младших командиров. В 392-й стрелковой дивизии из положенных по штату 1596 младших командиров имелось лишь 371 чел., а 396-й дивизии - 666 чел. Дивизии 1-й очереди (402-я и 408-я) имели ту же проблему. Например, 408-я стрелковая дивизия была укомплектована младшими командирами лишь на 43%26.

Следует добавить, что до 90% младших командиров были призваны из запаса, а недостаток их покрывался за счет выдвижения красноармейцев, знавших

25 26

русский язык и имевших командирские задатки. В обоих случаях квалификация младших командиров была невысока.

Имелась серьезная диспропорция между национальностью младших командиров и национальностями бойцов, превалировавших в соединениях. Если на одного русского младшего командира приходилось в среднем 4,4 русских бойца, то на одного командира-армянина - 11,9 бойцов-армян, грузина - 16,6

27

бойцов-грузин и азербайджанца - 26,8 бойцов-азербайджанцев . Например, в 409-й дивизии на 3683 красноармейцев азербайджанской национальности было лишь 50 младших командиров азербайджанцев, в 396-й дивизии 3713 на 66 чел. и т. д. Понятно, что на должности командиров взводов и отделений, кавказских по составу, назначались, как правило, русские командиры, а это не могло не сказываться на качестве подготовки одиночного бойца и важнейших тактических подразделений - стрелковых взводов и отделений.

Недостаток взаимопонимания между бойцами и командирами отрицательно сказался на качестве боевой подготовки и стал одной из главных причин широкого распространения грубого администрирования вместо кропотливой воспитательной работы. Специальное распоряжение Военного совета от 17 ноября констатировало процветание в частях «унтер-пришибеевщины», «барско-пренебрежительного» отношения к нуждам бойцов и предписывало вести с

28

такими настроениями «беспощадную борьбу» .

На фоне низкой обучаемости бойцов-националов ширилось другое явление, трактовавшееся политорганами как проявление великорусских и шовинистических настроений. Особенно часто в источниках они упоминаются осенью и зимой 1941 г. Проявления национализма в этот период были зафиксированы в 20-й, 63-й горно-стрелковых, 386-й, 404-й стрелковых, 1-й, 23-й кавалерийских дивизиях и других соединениях. Следует отметить, что эти

настроения были распространены, прежде всего, среди командного состава и

29

«даже у некоторых товарищей из политического состава» . Не сумев должным образом организовать процесс боевой и политической подготовки (часто не имея к этому объективных условий), они подчас были готовы заменить «как

30

небоеспособных» до 50% красноармейцев своих частей . В 404-й стрелковой дивизии велось «много разговоров» о том, что «с таким составом, как наши

31

запасники - армяне, азербайджанцы, грузины - воевать будет трудно» . В их высказываниях отчетливо видна корреляция: отстающий - потому что не знает русского языка, а отсюда ярлык неполноценности распространялся на его

32

национальность . Например, в 386-й дивизии в число отстающих попали бойцы, в мирное время являвшие собой образец советского человека, например, парторг одной из рот Исмаилов, до призыва несколько лет проработавший председателем передового колхоза, боец Ф. Кварацхелия - член ВКП(б), колхозный бригадир-

стахановец, участник Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Оба они не

33

владели русским языком и «никто ими не занимается» .

В таком состоянии кавказские дивизии находились к началу крымской наступательной кампании декабря 1941 - мая 1942 гг., имевшей целью деблокаду Севастополя и освобождение Крымского полуострова от немецко-фашистских захватчиков. Эта операция вписана в историю Великой Отечественной войны как одна из самых трагических ее страниц. Грубые ошибки советского руководства в оценке стратегической обстановки на советско-германском фронте в тот период и «головокружение» от успехов зимы 1941-1942 гг.34 обернулись гибелью и пленением многих десятков тысяч советских воинов.

Советское Верховное Главнокомандование придавало операции в Крыму большое значение. Поэтому среди других подготовительных мероприятий в ноябре и декабре 1941 г. шел жесткий отбор всего личного состава дивизий, предназначенных для высадки на полуострове35. Предпочтение отдавалось кадровым военнослужащим славянских национальностей, обученным и проверенным в политическом отношении. Северо-Кавказский и Закавказский округа передали вновь созданному Кавказскому (вскоре переименованного в Крымский) фронту все людские ресурсы, удовлетворявшие этим требованиям36. Однако их оказалось недостаточно. Бойцы-кавказцы составили солидную прослойку в частях, высадившихся в Крыму. 63, 77, 138-я горнострелковые, 224, 227, 386, 388, 390, 396, 398, 400, 404-я стрелковые дивизии Крымского фронта были сформированы в Закавказье. В феврале в составе Крымского фронта сражались около 48 тыс. воинов-представителей закавказских национальностей

37

(35% от всего личного состава фронта) . Из Закавказья получали пополнение и защитники Севастополя. В дивизиях, поступавших из Северо-Кавказского военного округа имелись представители северокавказских народов (271, 276, 320-я стрелковые дивизии). В 156-й стрелковой дивизии количество представителей народностей Дагестана доходило до половины личного состава, а 345-й дивизии в

38

аналогичных пропорциях были представлены североосетины . Таким образом, операция по освобождению Крыма, начатая в декабре 1941 г. и оконченная в мае 1942 г., представляла собой первый опыт массового использования в бою военнослужащих кавказских национальностей.

Известный писатель П. Павленко, побывавший на Крымском фронте, описывая бой, в котором участвовали бойцы разных кавказских национальностей, безапелляционно утверждал, что им не требуется вербального общения, ведь «у них есть речь, речь без слов, речь общей цели». И наоборот - Павленко свидетельствует, как один грузин бросает гранату в другого, поднявшего руки

39

навстречу врагу - «с ним нет общей речи, хотя бы он был и трижды грузином» . Однако, реальное положение дел оказалось значительно сложнее.

Крымская операция велась в тяжелейших погодных условиях и при дефицитном материальном снабжении. Тыловые службы Крымского фронта оставались на Таманском полуострове; подвоз продовольствия и боеприпасов осуществлялся через Керченский пролив под постоянными бомбежками

немецкой авиации. В отдельные периоды снабжение боевых частей было настолько плохим, что имелись случаи дистрофии и даже гибели от недоедания личного состава40. Слабо подготовленные части из Закавказья легко дезорганизовывались, под воздействием ударов врага и несли чрезмерно высокие потери. Сравнительную характеристику закавказских и славянских частей дал командарм-51 генерал-лейтенант Львов: «Наблюдая сегодняшний бой батальона 803-го с[трелкового] п[олка] [77-й азербайджанской горнострелковой дивизии], еще раз убедился, что наступательная сила частей, укомплектованных закавказским контингентом, весьма незначительна. Обратное явление наблюдал в бою батальона 12-й [стрелковой] бригады. Этот батальон, несмотря на большие потери, наступал отлично, держа быстрые темпы, и задачу выполнил»41. Тон в оценке формирований с Кавказа задавал Л. З. Мехлис, прибывший 21 января 1942 г. на Крымский фронт как представитель Верховного Главнокомандующего и фактически подмявший под себя фронтовое командование. Мехлис называл национальные соединения «трудными», просил Ставку заменить личный состав кавказских национальностей на славянский, и т. д. Как политработник, он должен был стать проводником интернационалистской идеологии, но вынужден был поступиться ей перед лицом конкретных боевых задач, за выполнение которых отвечал лично. «Здесь пополнение прибывает исключительно закавказских национальностей», - докладывал Мехлис Сталину, - «Такой смешанный национальный состав дивизий создает огромные трудности»42. Настаивая на необходимости заменить «кавказцев» пополнением «именно русским и обученным», Мехлис пользовался всеми рычагами воздействия -благосклонностью Сталина, приятельскими отношениями с членом ГКО Г. Маленковым, настойчивыми просьбами к Щаденко и категорическими требованиями к командующим СКВО Курдюмову и Закфронтом Тюленеву43. Поскольку обеспечить фронт полностью славянским пополнением не представлялось возможным, то Мехлис добился распоряжения Ставки заменить всех кавказцев на русских в таких ключевых подразделениях стрелковых полков, как автоматные, разведывательные минометные, истребительно-противотанковые и заградительные роты и взводы . Из кавказцев подходящими считались только лица, владевшие русским языком и, прежде всего, коммунисты и комсомольцы. Сугубо прагматические интересы успешного ведения наступления войсками Крымфронта оборачивались игнорированием национальных особенностей бойцов. В ответ на большие потери в боях и рост чрезвычайных происшествий национальные соединения объявлялись «неустойчивыми»45.

Мнения, подобные тем, что высказывал Мехлис, были далеко не единичны и особенно были распространены среди командного состава46.

Жалобы Мехлиса долгое время воспринимались в Ставке благосклонно. Только когда в начале мая положение войск Крымского фронта стало резко ухудшаться, критиканская, но пассивная позиция Мехлиса была охарактеризована Сталиным как «насквозь гнилая», а его претензии к командованию фронтом необоснованными. Но к тому моменту ситуация в Крыму стала безнадежной. Потери войск фронта в период майских боев составили 176 тыс. чел., свыше 3,5 тыс. орудий, 347 танков, а общие безвозвратные потери за

47

все 111 дней существования Крымского фронта достигли около 450 тыс. чел. Подавляющее число закавказских дивизий (224, 227, 396, 398, 400, 404-я) были полностью разгромлены и прекратили свое существование. Дивизии, полученные Крымфронтом из СКВО, были отведены на территорию округа и переформированы, практически полностью обновив свой состав.

Дивизии, сформированные в Закавказье, участвовали также в героической обороне Севастополя в составе Отдельной Приморской армии. В составе 388-й и

48

386-й стрелковых дивизий было 5676 и 6284 военнослужащих-грузина соотв. На

20 марта 1942 г. из 65 тыс. защитников Севастополя 5,2 тыс. (8%) были грузинами, 4,3 тыс. (6,6%) азербайджанцами и 3,6 тыс. (5,5%) армянами49. На фоне легендарных соединений, таких как 95-я Чапаевская стрелковая дивизия, 25-я стрелковая дивизия, 79-я особая бригада морской пехоты, эти соединения отличались неопытностью личного состава, неслаженностью штабов, неустойчивостью к ударам противника, хотя в отличии от первых были лучше вооружены и более многочисленны. Они неоднократно становились объектом критики командарма генерал-майора И. Е. Петрова50. 386-я и 388-я стрелковые дивизии считались «мало боеспособными», в связи с чем в них несколько раз велись мероприятия по «оздоровлению» личного состава путем очистки его от «антисоветских» элементов.

В то же время некоторые соединения с преимущественно кавказским составом отличились в боях и положительно характеризовались командованием. На совещании Военного совета Крымского фронта с командирами и военкомами соединений 51-й армии 17 апреля предметом обсуждения стала прошедшая наступательная операция войск армии. 77-я стрелковая дивизия участвовала в феврале и марте в разгроме 18-й румынской дивизии, а выбила немецкие части из нескольких населенных пунктов. В ходе боев дивизией были захвачены большие трофеи. На совещании 77-я стрелковая дивизия была удостоена похвалы командарма-51 генерал-лейтенанта Львова. Мехлис также выразил удовлетворение ее состоянием51. 77-я и 398-я стрелковые дивизии хорошо взаимодействовали с танками. 390-я стрелковая дивизия была введена в бой в середине января 1942 г. во время контрнаступления немцев и румын. Заняв оборонительный рубеж, дивизия прочно удерживала его вплоть до общего отхода советских войск на ак-монайские позиции. В марте дивизия участвовала в отражении наступления 22-й немецкой танковой дивизии. В докладе штаба фронта, подготовленном незадолго до майской катастрофы, была представлена суммарная оценка боеспособности каждого из соединений фронта за март и апрель 1942 г., и многие соединения с Кавказа охарактеризованы положительно. В тяжелейших условиях наступления хорошо себя проявили 77, 390, 398-я стрелковые дивизии, укомплектованные преимущественно армянами и

52

азербайджанцами . Доклад был составлен специалистами оперативного отдела штаба фронта на основе беспристрастного анализа хода боевых действий.

Таким образом, налицо резкое расхождение между объективной оценкой боевых качеств некоторых кавказских дивизий и господствовавшим штампом об их недостаточной по сравнению со славянскими соединениями боеспособностью. В критические моменты последний всегда превалировал. Сами политработники признавали факты огульного негативного отношения ко всем кавказцам: «Проявления отдельными бойцами всевозможных [отрицательных] настроений приписывалось безразлично всем бойцам нерусских национальностей»53.

В Северо-Кавказском военном округе после доукомплектования кадровых дивизий округа до боевого штата в первые недели войны, командование приступило к формированию еще ряда дивизий - 302, 333, 335, 337, 339, 341, 343, 345, 347, 349, 351, 353-й стрелковых, 35, 38, 40, 42, 56, 66, 68, 70, 72 кавалерийских. В октябре 1941 г. было начато формирование девяти морских стрелковых бригад, шести стрелковых бригад курсантов и двух воздушно-десантных корпусов трехбригадного состава. В дальнейшем округ выполнял в основном наряды на переформирование снятых с линии фронта дивизий. К началу 1942 г. таковых в его составе насчитывалось пять (73, 242, 276, 320)54.

За счет русскоязычных регионов Северо-Кавказского округа формируемые дивизии по национальному составу были в основном русские (от 80 до 97% личного состава). Если прибавить к ним украинцев и белорусов, то удельный вес не славян в дивизиях, формировавшихся осенью 1941 г., не превышал 2 - 5 %55. Исключение составляла только 345-я стрелковая дивизия, формировавшаяся на территории Северной Осетии и Дагестана, в которой на начало октября удельный

Там же. Д. 151. ЛЛ. 16-25.

Там же. Ф. 288. Оп. 9905. Д. 19. Л. 53.

Боевой состав Советской Армии. Ч. 1.

Подсчитано автором по: ЦАМО. Ф. 144. Оп. 13189. Д. 38. ЛЛ. 78 - 127.

вес славян составлял лишь 38,3 %, в то время как осетин было 24 %, чеченцев -18 %, дагестанцев - 7,5 %56.

Такое положение объясняется не только относительной малочисленностью коренного населения северокавказских автономий, но, прежде всего, особой политической линией в отношении горцев Северного Кавказа, проявившейся еще в самом начале войны. Уже в первые месяцы войны многим из них был затруднен доступ в боевые части Красной Армии. Это стало частью общей правительственной программы по предотвращению допуска в войска «неблагонадежных» и «контрреволюционных» элементов.

19 сентября в Северо-Кавказский округ поступила инструкция, утвержденная начальником ГУФ № У/Х/1875, в которой было прописано, что в целях «очищения запасных частей от негодных, вражеских и неустойчивых элементов», в переменном составе «только русских, украинцев, белорусов (кроме западных),

57

казанских татар, мордву, армян, грузин, азербайджанцев, евреев» . В число отсеянных попали чеченцы, ингуши, кабардинцы, балкарцы, осетины, карачаевцы, черкесы, адыги, народности Дагестана и представители среднеазиатских народов. Масштабы отсева были впечатляющими: из 16-й запасной стрелковой бригады было отчислено 10342 чел., из 26-й - 2853 чел., из

58

45-й - 1817 чел . Многие из них были националами. В документах отдела комплектования и мобилизации штаба Северо-Кавказского фронта имеются многочисленные списки лиц, отчисленных из частей, относящиеся к ноябрю 1941 г. Среди них представители карачаевского, черкесского, кумыкского, ногайского, абазинского, калмыцкого, татарского народов, а также народов Средней Азии: туркмен, таджиков, узбеков59. Если напротив лиц, уволенных по политико-моральным соображениям, указывалась причина увольнения (судимость за преступления против государства, неподходящее родство и т.п.), то увольнения националов не мотивировалось. Командиры на местах и не нуждались в таких объяснениях. Пользуясь расхожими негативными штампами, они легко и быстро

Там же. ЛЛ. 80.

Там же. Д. 22. ЛЛ. 161-163.

Там же. ЛЛ. 141, 153-156, 176.

Там же. Д. 93. ЛЛ. 522-537.

навешивали ярлыки на уволенных, скатываясь, по сути, к шовинистическим высказываниям: «Отсеянные националы... являлись в основном всегда больными, малодушными, неустойчивыми, постоянно ссылались на плохое состояние

60

здоровья.»

Директивой ГУФ № У/Х/1875 был объявлен осенний 1941 года призыв лиц 1923 года рождения. В связи с недостатком лиц призываемых национальностей многие военкоматы северокавказских автономий не выполнили наряд Упраформа СКВО61. Призывники горских национальностей в запасные части не принимались. Таковых по Дагестану, например, было 6150 чел. (84,2% всех призывников)62. Исключение составили призывники осетинской национальности. По итогам осеннего призыва в запасные части и в гвардию было направлено 557 чел. В то же время 315 осетин были отправлены в рабочие подразделения. Сюда отсеивались лица, непригодные к строевой службе по физическим признакам, либо по политико-моральным соображениям. Соотношение направленных в строевые части и откомандированных в рабочие подразделения у осетин лишь незначительно уступало соответствующим показателям для русских юношей, призванных по тому же Северо-Осетинскому республиканскому военкомату (64% к 36% у осетин и 69% к 31% у русских)63.

Как юноши призывного возраста, так и лица, отчисленные из запасных и боевых частей, в большинстве своем направлялись на укомплектование рабочих колонн, использовавшихся на тяжелых работах: «На строительство железнодорожной линии Бзыбь - Сухуми выделено 6000 [чел.] не призываемых [национальностей]: греки, эстонцы и др.»64 На строительстве ветки Кизляр -Астрахань использовалось восемь рабочих колонн общей численностью около 9 тыс. чел.65 и т.д. Хотя личный состав рабочих колонн призывался в армию на общих основаниях и имел все права военнослужащих Красной Армии, бытовые и санитарные условия их службы были исключительно тяжелыми. Гражданские ведомства, на объектах которых эти люди трудились, по долгу не брали рабочие колонны на свой баланс, обрекая их личный состав на голодное существование и замерзание66. Снабжение этих частей осуществлялось по остаточному принципу, Пищу личный состав получал по самой низшей норме, а обмундирование - по 4-й категории, фактически ветошь. Как правило, заболеваемость и смертность бойцов строительных частей в несколько раз превышала аналогичные показатели у вольнонаемных рабочих одного и того же промышленного или строительного объекта67.

Вскоре положение северокавказцев в частях Северо-Кавказского округа стало совсем неопределенным. 9 декабря 1941 г. в округ поступила директива Щаденко с перечнем категорий личного состава, подлежавших оставлению в составе рабочих колонн68. Представителей северокавказских народов среди них не оказалось. В штабе округа это умолчание было принято как приказ отчислять их из рабочих колонн, хотя прямого указания об этом не обнаружено. Отныне штаб округа не мог укомплектовывать уроженцами Северного Кавказа ни боевые части, ни запасные, ни даже рабочие части. В такой ситуации местные военные власти действовали по своему усмотрению, отчисляя или оставляя в частях горцев.

При всей частоте и категоричности приказов из Москвы об очищении войск от северокавказцев вследствие бюрократизма и неповоротливости военного механизма, немалое их количество долго продолжали оставаться в частях. Отчисление шло, но медленными темпами и редко проводилось до конца. Интенсивная ротация военнослужащих, особенно в запасных частях и частях, находившихся на стадии формирования, а также непрерывная досылка призывников и военнообязанных военкоматами, заставляли многократно начинать работу по отсеву заново. В таблице 3 представлены данные национального состава некоторых запасных частей СКВО. Из нее следует, что на 1 апреля 1942 г. в представленных в выборке запасных частях округа числилось

9160 чел. военнослужащих горских национальностей или 23,9 % всего личного состава частей.

69

Составлено автором по: ЦАМО. Ф. 144. Оп. 13189. Д. 142. ЛЛ. 151, 162, 190, 206.

В формировавшихся в СКВО в этот же период стрелковых дивизиях, напротив, горцев было значительно меньше. В постановлении ГКО № 2114 от 28 июля и приказе НКО № 0155 от 1 августа 1942 г., предписывавших условия формирования новых восьми стрелковых дивизий, прямо был оговорен запрет приема в их состав лиц «горских национальностей Чечено-Ингушетии и

70

Кабардино-Балкарии» . В семи соединениях, в документации которых зафиксирован национальный состав на момент сформирования (73, 203, 242, 271, 276-й и 320-й стрелковых дивизиях и 58-й укрепрайоне), в совокупности представителей народов Северного Кавказа насчитывалось 1052 человека (около

71

1,4 % штатной численности соединений) . Поскольку формирование и переформирование соединений велось в основном за счет ресурсов запасных частей округа, то налицо непропорциональное использование ресурсов запасных частей по национальному признаку. При этом, 707 чел. из учтенных по шести

72

дивизиям 920 горцев были осетинами (67,2 % против 11,1 % в запасных частях). Хотя на адыгов, карачаевцев и черкесов в первые летние месяцы 1942 г. запрет приема в строевые части не распространялся, их представительство здесь было минимальным. Налицо неодинаковое отношение к различным северокавказским народам при явном преимущественном положении осетин.

Многие горцы продолжали числиться в строительных колоннах до апреля 1942 г., когда приказом НКО последние были расформированы. Личный состав колонн, негодный для службы в армии по состоянию здоровья и политико-моральным признакам был демобилизован и на время войны закреплен за теми хозяйственными организациями, в ведении которых находились рабочие

73

колонны . Для тех горцев, которые оставались в колоннах, военная служба окончилась.

Несмотря на прямые запреты, поступавшие из Москвы, представители северокавказских народов в незначительных количествах продолжали прибывать в войска. Так, дагестанцы в начале 1942 г. в некоторых соединениях (151-я стрелковая дивизия Закавказского фронта и 156-я стрелковая дивизия Северо­Кавказского округа) составляли солидную прослойку от 12 до 40%. Еще в нескольких соединениях Закавказского фронта их удельный вес составлял от 1 до

5%74.

В восьми стрелковых дивизиях Северо-Кавказского округа, формировавшихся в августе 1942 г. (242, 271, 276, 317, 319, 328, 337-я и 351-я), среди личного состава имелись осетины, карачаевцы, кабардинцы, балкарцы, чеченцы (см. приложение 6). На 20 ноября 1942 г. в составе Северной группы войск Закфронта, полоса действий которой пролегала по территории Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии и Дагестана, числилось 1483 представителя народностей Дагестана, 1094 осетина, 357 кабардинцев и балкарцев, 90 чеченцев и ингушей (см. приложение 7). Их распределение по объединениям группы (например, основная масса осетин и кабардинцев - 719 и 308 чел. соответственно - находились в составе 9-й армии, действовавшей на территории их республик, а подавляющее число дагестанцев - 1339 чел. - в составе 44-й армии, прикрывавшей дагестанское направление, в 37-й армии, дислоцированной в

75

Кабардино-Балкарии было 858 кабардинцев и балкарцев75) наводит на мысль о том, что решения о призывах горцев проводились явочным порядком на уровне военного совета армии - при попустительстве вышестоящих инстанций76. Тому есть некоторые документальные подтверждения. Известно, например, что военкоматы Кабардино-Балкарии проводили специальные мобилизации местного населения для пополнения дислоцировавшейся на территории республики 37-й армии. Мобилизованные кабардинцы и балкарцы не использовались в бою, а шли

77

на укомплектование тыловых частей (гужевых транспортных рот) .

Так или иначе, военные власти использовали лишь малую толику реальных мобилизационных возможностей северокавказских республик. В отмеченный

78

период их жители составляли в войсках Северной группы войск лишь 1,8 % .

Языковая проблема, столь остро стоявшая в частях, где большую прослойку составляли военнослужащие закавказских национальностей, в частях, сформированных на Северном Кавказе, не оставила серьезного следа в источниках. На фоне большого притока в войска жителей Закавказья она игнорировалась. Однако там, где северокавказцы поступали в части в больших количествах, вопрос о необходимости овладения ими русским языком также становился актуальным.

Проведенный анализ показывает, в начальный период войны военнослужащие кавказских национальностей составили солидную прослойку в рядах Вооруженных Сил СССР. Однако, особенности контингентов, поступавших из кавказских национальных регионов (слабое владение русским языком, низкая грамотность и слабая военная подготовка, нехватка национальных командных кадров) существенно замедляли и затрудняли боевое сколачивание частей с их участием и последующее их использование в бою. Смешанные по национальному составу формирования, создававшиеся в республиках СССР, обладали, как правило, более низкими боевыми качествами, чем части, формировавшиеся на территории России и Украины. Довоенная экстерриториальная система комплектования частей в условиях развертывания массовой армии оказалась неэффективной. Хотя нередко причиной невыполнения боевых заданий частями, укомплектованными кавказцами, становились объективные условия, в острой боевой обстановке и при отсутствии эффективных воспитательных мер со стороны политорганов это порождало негативное, предвзятое отношение к ним со стороны русскоязычных командиров. Командиры старались избавиться от военнослужащих кавказских национальностей. Стремление командного состава всех уровней минимизировать численность кавказцев в своих подразделениях, можно считать общей тенденцией. В случае с представителями коренных народов Северного Кавказа ограничение их доступа в строевые части было санкционировано высшей властью. В отношении закавказцев оно достигалось с помощью различных формальных (ходатайства вышестоящему начальству) и неформальных (намеренная задержка приема занаряженных контингентов в состав дивизий, их возврат под разными предлогами в запасные части и т. д.) В обоих случаях отсев кавказцев никогда не проходил до конца, потребного числа славянских контингентов, как правило, не находилось. Напротив, объективные условия (большие потери, отсутствие регулярных пополнений частей) порой заставляла пополнять войска за счет представителей народов Кавказа, даже несмотря на прямой запрет этого.

Все мероприятия начала войны, касавшиеся использования кавказцев в частях Красной Армии, в той или иной мере являлись импровизацией, немедленным ответом на ухудшавшиеся условия пополнения действующих войск. Но назревала необходимость принципиально нового подхода в деле интеграции представителей народов Кавказа в воюющую армию и поднятия их боевой выучки до общего уровня военнослужащих Красной Армии. В конце 1941 г. выход виделся советскому руководству в воссоздании однонациональных формирований, упраздненных в конце 30-х годов. Однородная языковая и культурно-ментальная среда в них должна была способствовать ускорению и повышению качества боевой подготовки бойцов нерусских национальностей, укреплению дисциплины в подразделениях и стойкости личного состава.