§ 3. Приостановка мобилизации и призыва у закавказских народов осенью 1943 г.

9 октября 1943 года начальником Главупраформа генерал-полковником Щаденко была издана директива № М/1/1493. Этот документ, до сих пор остававшийся вне поля зрения научной общественности, определил крутой поворот во фронтовой судьбе многих советских народов и требует тщательного анализа.

153

Черкесской автономных областей «призыву в армию не подлежат» .

Директива ГУФ от 9 октября 1943 г. была издана в преддверии осенней призывной кампании и таким образом предопределяла содержание дальнейшей призывной политики. Вскоре ее положения были развиты в специальном постановлении ГКО № 4322 от 13 октября 1943 г. и директиве Главупраформа № М/1/1498 от 16 октября 1943 г. Фронтам были разосланы частные разъяснения этих документов. Так, штабу Закавказского фронта было указано, что на укомплектование соединений и частей фронта подлежит призывать лиц 1926 года рождения «только русской, украинской, белорусской и других некавказских национальностей»154.

Увольнения военнослужащих из числа закавказских национальностей из рядов Вооруженных Сил не производилось. В Закавказском фронте они составляли значительное большинство личного состава частей155.

Если в отношении большинства северокавказских народов указанные директивы только повторяли ограничительные нормы, введенные еще в 1942 -начале 1943 гг., то для крупных союзных республик Закавказья и Средней Азии с многомиллионным коренным населением эта норма вводилась впервые.

Судя по массе разъяснений, поступивших в штабы Северо-Кавказского и Закавказского фронтов, а также в республиканские военкоматы, новая призывная политика вызвала немалое замешательство на местах. Содержание запросов, поступавших оттуда, показывает, что нововведение было разработано поспешно; многие детали остались за рамками октябрьских директив. В частности, было неясно, подлежали ли увольнению лица закавказских национальностей, уже состоявшие в рядах Красной Армии, как нужно было поступать с военнослужащими местных национальностей, которые по решению судов военного трибунала должны были отправиться на фронт и т. д. Некоторое время некоторые военкоматы продолжали вести учет по-прежнему, не разделяя призывников и военнообязанных по национальному признаку156.

С этого момента одной из главных задач закавказских военкоматов стала максимально возможная замена забронированных представителей славянских

157

национальностей на высвободившиеся контингенты кавказцев . Однако эта мероприятия были неэффективны: в промышленности, сельском хозяйстве, управлении оставались только высококлассные специалисты, которых некем

Там же. Оп. 989. Д. 29. ЛЛ. 190 - 191.

Там же. Оп. 1063. Д. 473. Л. 42. Там же. Оп. 999. Д. 332. Л. 160.

Там же. Д. 501. Л. 20.

было заменить. Напротив, по статистике Закфронта, число забронированных специалистов «европейских» национальностей с осени 1943 г. к концу войны

158

выросло с 24,4 тыс. чел до 45,7 тыс.

Попыток объяснить причины этой крупномасштабной акции в отечественной историографии еще не предпринималось, хотя факт приостановки призыва среди закавказцев был известен некоторым исследователям, судя по тому, что их статистические выкладки по призывам и мобилизациям в Закавказье неожиданно обрывались началом октября 1943 г.159

В случае с северокавказскими народами и народами, родственными воевавшим с СССР, приостановка призыва была реакцией (или превентивной мерой) на проявления антисоветских настроений в их среде. В закавказских и среднеазиатских республиках антисоветские, «контрреволюционные» проявления никогда не приближались к масштабам повстанческого движения на Северном Кавказе, Крыму или в западных регионах Советского Союза.

Результаты скрупулезного статистического исследования долевого участия народов Советского Союза в рядах Красной Армии, проведенного А. П. Артемьевым, ведут к иному ходу рассуждений. Автор сравнил динамику представительства различных народов в армии в течение 1943 г. с итогами переписи населения 1939 г. Оказалось, что удельный вес уроженцев Закавказья и Средней Азии в войсках значительно превышал их удельный вес среди народов СССР в довоенный период. Так, к апрелю 1943 г. для армян он составлял 1,77%, в то время как среди всего населения этот показатель не превышал 1,27%. Эти же цифры для грузин составили 1,48 и 1,33%, азербайджанцев - 1,40 (на 1 июля 1943 г. - 1,57) и 1,34%, узбеков - 2,62 (на 1 июля - 4,44) и 2,86%, казахов - 2,22 (на 1 июля - 2,77) и 1,83%160. А. П.

Артемьев оставил эти цифры без комментариев. Но они представляются важными, поскольку демонстрируют серьезную демографическую перегрузку, которые в этот период несли закавказские и среднеазиатские народы. Соответственно, уровень боевых потерь у представителей этих национальностей также оказался непропорционально высок. Тем более, что ими преимущественно комплектовались стрелковые части, несшие самые высокие потери среди всех родов войск. Кроме представителей народов Кавказа и Средней Азии, подобная ситуация наблюдалась только в случае с русскими и украинцами.

Таким образом, приостановка призыва среди закавказцев и среднеазиатов отвечала целям сохранения демографического ядра титульных наций, населявших эти регионы.

Принятие такого решения не могло быть возможным без коренных изменений на советско-германском фронте, произошедших в 1943 г. После Курского сражения началось грандиозное контрнаступление советских войск, результатом которого стало освобождение от оккупантов огромной советской территории. К регионам Северного Кавказа и Нижнего Дона, освобожденным в ходе зимней кампании 1942 - 1943 гг., прибавились Левобережная Украина и центральные области России. Контингент лиц, подлежавших призыву в Красную Армию согласно положениям приказа НКО № 089-1942 г., возрастал пропорционально стремительным темпам наступления советских войск. Как показал А. П. Артемьев, к 1 июля 1944 г., когда была освобождена вся территория Украины удельный вес украинцев в рядах Красной Армии возрос в три раза по сравнению аналогичным периодом 1943 г.

Другой причиной принятия решения о приостановке призыва среди представителей народов Закавказья и Средней Азии было резкое снижение физического и культурно-образовательного уровней остававшихся в этих регионах контингентов. По мере того, как все большее число кавказцев призывалось в армию, оставшиеся ресурсы все менее удовлетворяли требованиям военной службы. Повсеместно в документах отмечается крайне низкий уровень грамотности кавказцев, поголовное незнание русского языка и отсутствие военной подготовки, что резко снижало возможности подготовки этих контингентов к военной службе в установленные сроки. Молодые возраста (до 35 лет) военнообязанных были исчерпаны полностью. В аналитической записке политотдела Северной группы войск Закавказского фронта начальнику ГлавПУРККА Щербакову отмечалось, что «в своем подавляющем большинстве» бойцы и младшие командиры не владеют русским языком и малограмотны166. Вот типичная жалоба одного из войсковых командиров: «Для покрытия некомплекта наших частей Упраформ Закфронта необходимого контингента пополнения не дает, предлагая людей необученных, старых возрастов, местных национальностей и не владеющих русским языком»167. Профессиональный уровень командного и политического состава из числа националов также был очень низок. Материалы проверки 402-й азербайджанской дивизии, проходившей переформирование в тылу в феврале 1943 г. показали, что прибывшие с курсов усовершенствования политработников запаса (КУПСЗ) «отвечают назначению, но очень плохо

подготовлены в военном отношении, малограмотны, а часть из них даже плохо

168

читает на родном языке» .

Между тем требования к профессионализму бойцов Красной Армии к концу войны значительно выросли.

Дальнейшая мобилизационно-призывная практика в Закавказье в 1944-1945 гг. эволюционировала в соответствии с этими требованиями. Еще осенью 1942 г., наименее пригодная к службе в армии часть военнообязанных и призывников закавказских национальностей направлялась в запасные части для прохождения длительной военной подготовки169. После октября 1943 г. мобилизация военнообязанных-закавказцев более не возобновлялась до конца войны. Призывники же набирались в армию через год после достижения ими призывного возраста. Был проведен один такой призыв. 31 октября 1944 г. в соответствии с постановлением ГКО № 6784сс о наборе в армию по СССР уроженцев 1927 года рождения закавказцы этого возраста были освобождены от призыва. Одновременно постановлением ГКО № 6786сс был объявлен призыв молодежи закавказских национальностей 1926 года рождения,

170

отстраненной от призыва в октябре 1943 г. Одновременно был разрешен прием в армию добровольцев 1927 года рождения из числа «наиболее

171

достойных и физически крепких» . Как и в случае с призывниками славянских национальностей 1927 года рождения, призывники-кавказцы направлялись в строевые части только в случае их годности к строевой службе,

172

т. е. в хорошей физической форме . Годичная отсрочка для призывников 1926 года рождения предназначалась для полноценного завершения ими допризывной подготовки и обучению русскому языку. Никакие специальные политические условия призыва не оговаривались.

На следующий год, осенью 1945 г. граждане закавказских (как и среднеазиатских) национальностей 1927 года рождения в армию призваны не были, а лица 1928 года рождения этих же национальностей даже не были приписаны к призывным участкам и не взяты на списочный учет. Полноценный призыв в армию закавказцев возобновился только спустя несколько лет. Общее количество военнообязанных закавказских национальностей, не призывавшихся в армию на 1 сентября 1945 г. составило 238516 чел., из коих 92,6 тыс. чел. были забронированы за оборонной промышленностью и управленческими структурами. Помимо этого число лиц малых закавказских и прочих национальностей, чей призыв в армию был отменен в 1941-1942 гг., равнялось 20457 чел. Число призывников местных национальностей составило

Там же. Оп. 999. Д. 600. ЛЛ. 10, 33.

Там же. Л. 116. Там же. Л. 196.

60087 чел. Таким образом, к концу войны призыву в армию не подлежало по Закавказью в общей сложности около 320 тыс. чел.

Анализ показывает, что в основе решения о приостановке призыва и мобилизации а армию коренных народов Закавказья лежали не политические мотивы, а соображения демографической и военной целесообразности. До Дня Победы в мобилизационной документации они не смешивались с народами, освобожденными от призыва по политическим мотивам. Вследствие этого мобилизационные документы приобретали весьма громоздкий вид, а терминология не устоялась до конца войны. В статистических документах Упраформа Закавказского фронта использован тавтологичный прием: народы Закавказья показаны в них как «временно не призываемые национальности», а прочие национальности как «не призываемые в армию по национальному признаку» или как те национальности, «чей призыв специальными указаниями

174

запрещен» . «Несоветские» национальности здесь не выделены специально и отнесены в категорию непризываемых по политико-моральным соображениям. Причем в последнюю категорию включены отказники как первой (национальности, воевавшие с СССР), так и второй волны (малые народы

175

Закавказья - курды, айсоры, аджарцы, сваны, хевсуры) .

Семантически термины «освобожденный от призыва», «временно не призываемый» и «вовсе не призываемый» трудно отделить друг от друга. Между тем, эта классификация обозначает жесткую иерархию народов по признаку политического доверия к ним со стороны государства, подчеркивает неодинаковый политический статус различных народов. Целью этого было поставить барьер, например, между крупными закавказскими нациями и «отказниками» первых лет войны, чья политическая неблагонадежность советскому режиму не подлежала сомнению. Возможно, этим подчеркивался временный статус первых.

Там же. Оп. 999. Д. 731. ЛЛ. 13, 57. Там же. Оп. 989. Д. 29. ЛЛ. 190 - 191.

Там же. Оп. 999. Д. 407. Л. 262.

Приток кавказцев в войска в последующие годы, хотя не прекратился полностью, но существенно ослаб. Статистический анализ национальностей переменного состава 38-й запасной стрелковой бригады (одной из двух запасных бригад Закавказского фронта) показывает, что из 13 тыс. рядовых и младших командиров, направленных с маршевыми ротами в действующие войска с января по май 1944 г., около 30 % являлись представителями закавказских национальностей, в то время как русских и украинцев насчитывалось почти 55 %. При этом 80 % бойцов являлись участниками Великой Отечественной войны и, значит, направлялись на фронт после излечения, переформирования и т. д., а не были призваны или мобилизованы по Закавказью176.

Прямым следствием ограничительной политики государства в области призыва и мобилизаций стала явная диспропорция во вкладе различных народов СССР в дело Победы, что отражено в итоговых цифрах безвозвратных людских потерь (убитые, умершие от ран, пропавшие без вести и попавшие в плен) различных народов СССР, представленных недавно одним из соавторов известного обобщающего труда о людских потерях советских Вооруженных

177 178

Сил М. В. Филимошиным . Правда, как и А. П. Артемьев, он не связывал полученные результаты с особенностями призыва в национальных регионах

179

СССР. Если цифры, полученные автором , соотнести с данным переписи 1939 г., то получится картина, представленная в таблице 2.

Таблица 2