Уровень религиозности православного населения Восточного Казахстана во второй половине XIX века

Религиозность принято условно разделять на две составные части: 1) внешняя, проявляющаяся во время богослужения. Это формальная сторона. 2) внутренняя, присутствующая в конфессиональном сознании.

Во второй половине XIX века во всей Сибири велось интенсивное храмовое строительство, церкви в городах возводились главным образом из кирпича в русско-византийском архитектурном стиле [12, с. 54].

В сибирских городах, как и в других российских городах, в массовом сознании надежно утвердилась идея необходимости храмов. В сознании современников город не представлялся без наличия церквей, общество без священника, свою жизнь – без религиозных обрядов.

В общественном сознании существовала оглядка на бога, а храм являлся его символом. Этому свидетельствует совокупность проявлений религиозности в быту у населения. Это пожертвования на нужды церкви, наличие в домах икон, регулярные массовые крестные ходы, крещения младенцев, освещения домов, отпевания покойных, отправления исповеди и причастия.

В отчетах священников благочиния № 29 Томской епархии, в состав которого входила Семипалатинская область, состояние религиозности в народе считалось удовлетворительным. «Прихожане исполняют все таинства и обряды, и хотя часть предана расстройству и пьянству...Большая часть прихожан посещают храм не только в воскресение и праздничные дни, но и в будничные. Ежегодно исповедываются и причищаются»[3,

л. 39 об].

Таинства Исповеди и Причастия есть основа и средоточие соборного опыта церкви, один из главных способов постижения и приобщения к высшей реальности.

В дореволюционной России сложилась практика причащения мирян один раз в год. Это было следствием, т.н. «формализации сакрального» [11, с. 9].

Если судить по российскому законодательству, человеку, ни разу, не бывшему на исповеди или не исполнявшему этот долг в течение продолжительного времени, довольно сложно было скрывать этот факт от начальства и вообще жить обычной жизнью в течение нескольких лет. Вопрос о посещении исповеди был одним из первых и обязательных для попавшего под арест [6]. И даже если речь шла всего лишь об одном свидетельстве, то и здесь человеку, ни разу, не бывшему у исповеди и причастия, не разрешалось выступать свидетелем ни в гражданских [7], ни в уголовных делах [8].

В Семипалатинской области во второй половине XIX века была следующая ситуация. Согласно официальным данным в 1867 г. из 19084 православных жителей обоего пола не было на исповеди 10462 (54,8%) человека, из них по малолетству – 3218 (16,9%) обоего пола, по отлучкам и другим препятствиям – 316 (1,6%), «по опущению» – 6857 (35,9%) человек, «по расколу» – 71(0,4%) [1, л.27 об-28].

По данным на 1875 год из 39394 православных не было на исповеди 26679 (67,7%) человек обоего пола, из них по малолетству – 6602 (16,8%) человека, по отлучкам – 810 (2%) человек, «по опущению» – 16345 (41,5%), и «по расколу» – 2922 (7,4%) [2, л.51 об-52, 67 об-68, 103].

Из приведенных данных видно, что цифра пропустивших исповедь с 1867 г. по 1875 г. выросла на 16217 (на 12,9%) человек, но и общее количество православных жителей увеличилось за указанный период на 20310 человек. Таким образом, делать вывод о сколько-нибудь существенном увеличении пропустивших исповедь не представляется возможным.

Многочисленную категорию из пропустивших исповедь составляют малолетние дети. Значительной группой православных пропустивших исповедь, являлись лица, не желавшие исповедоваться «по лености» или «по опущению». В 1867 г. эта категория составляла 35,9 % от всего православного населения области, а в 1875 г.

В одном из отчетов о религиозно-нравственном состоянии Томской епархии отмечается, что «сибиряки большей частью холодны к делу веры и благочестия….Нередкое явление – встретить между ними лиц, всю жизнь не знающих, что такое исповедь и причастие св. Тайн. Только в трудных случаях жизни, или пред смертью они считают нужным исповедоваться и причаститься» [13, с. 42]. Прихожане, не бывшие на исповеди и святом причастии, среди причин такого называли одиночество: не на кого оставить дом и малолетних детей. «Некоторые отказывались от святого таинства причащения, считая себя слишком грешными, немогущими содержать себя по принятии святого таинства в надлежащей чистоте вследствие супружеской жизни» [14, с. 3].

Показателем религиозности народа являются пожертвования в пользу церквей. Нужно отметить широкую благотворительную деятельность Восточно-казахстанских купцов, исповедовавших православие. Семипалатинский купец С. Самсонов завещал: «внести на украшения и боголепия Семипалатинского Знаменского собора деньги три тысячи рублей серебром» [4, л.1, 1об].

Зачастую представители купеческих фамилий жертвовали средства на открытие новых церквей. Так, по инициативе и на пожертвования семипалатинских купцов

Ф.П. Плещеева, В.И. Ложкина, А.В. Мосвитина в 1882 г. была заложена часовня в честь царствования Александра II, по их же запросу в 1884 г. она была переименована в Александро-Невскую церковь [5, л.1, 1об, 2]. В 1894 г. на средства А.В. Москвитина была выстроена церковно-приходская школа при Знаменском соборе г. Семипалатинска [15, с. 38].

Одним из главных достоинств человека в купеческой семье было его религиозное поведение. Непременной принадлежностью каждого купеческого дома был «красный угол», уставленный многочисленными иконами, нередко составляющими целый иконостас.

Мотивы принесения жертв, исследователи часто связывают с проявлением обрядовой религиозности, кроме этого имел место такой мотив пожертвования как стремление повысить свой авторитет и престиж предпринимателя в глазах общества, нельзя не видеть за колоссальными пожертвованиями на храмы искреннее признание купцами бытия иного измерения, чем та мирская жизнь, в которой они пребывали. Н.Н. Зарубина в статье о православных предпринимателях утверждает, что «единственным понятным и доступным путем реализации религиозных чувств для практически-ориентированной личности оказывается повседневное обрядовое благочестие» [9, с. 103]. Предприниматели не были зациклены на выражении своего повседневного благочестия, часто отлучаясь по делам, не могли регулярно посещать церковные службы.

5-6 июля 1885 г. состоялось собрание архиереев в Казани. Здесь обсуждались вопросы о религиозно-нравственном состоянии паствы, о расколах и сектах, о мусульманских и других иноверцах и о мерах к ослаблению и к пресечению мусульманской пропаганды. Отмечался также заметный упадок веры и нравственности у образованного слоя населения, «отчуждения от духа церковности». Был выработан ряд мер, которые предполагалось осуществить во всех епархиях и благочиниях. Рекомендовалось улучшение проповедей священников, чтение их в виде систематических бесед по насущным вопросам веры и нравственности, проведения публичных выступлений богословско-философского и апологетического содержания, духовно-нравственных бесед в домах благочестивых лиц образованного общества. По борьбе с расколом, пропагандой ислама и по укреплению православия в среде инородцев также предусматривались различные меры.

Духовные консистории выработали соответствующие данным рекомендациям указы и разослали их по благочиниям. В 1891 г. архиерей Томской епархии Макарий рекомендовал всем приходским пастырям воспользоваться внебогослужебными чтениями, как важным и действенным средством к усилению нравственного влияния на паству [17, с.

Местом для собеседования служили храмы, а также училищные помещения, волостные правления, и даже иногда церковные сторожки, как например в с. Канонерском Александровской волости. В г. Семипалатинске осенью 1893 г., по инициативе местного благочинного П.Попова, было постановлено вместо отдельных при каждой церкви собеседований, устроить одно. Для этого, генерал-майором А.Ф. Карповым, был выделен обширный, светлый зал в здании военного манежа[17, с. 23]. Необходимым элементом собеседований было церковное пение, исполняемое главным образом причтами и учениками местных школ.

По сообщениям священнослужителей чтения пользовались популярностью у населения, так в с. Зыряновском, благочиния №28, «набралось так много народа, что небольшое помещение горной школы не могло вместить всех желающих слушать, многие стояли в прихожей комнате» [15, с. 33].

Кроме общих собеседований, предназначенных для всех прихожан, существовали и домашние чтения, так священник с. Больше-Владимировского Г. Виссонов, выдавал для этой цели из церковной библиотеки книги религиозного содержания [17, с. 23].

Таким образом, нужно отметить, что наблюдается кризис религиозности в той ее части, которая была связана с институтом храма и являлась формальной, обрядовой стороной. Что касается религиозного сознания, неформальных проявлений веры, но нет оснований для утверждения о падении этого показателя. Библиографический список

1. ГАТО, ф. 170, оп. 2, д. 91, л. 27 об-28.
2. ГАТО, ф. 170, оп. 2, д. 1018, л. 51 об-52, 67 об-68, 103.
3. ГАТО, ф. 170, оп. 2, д. 2084, л. 39 об.
4. ГАТО, ф. 170, оп. 4, д. 114, л. 1, 1об.
5. ГАТО, ф. 170, оп. 4, д. 203, л. 1, 1об, 2.
6. Закон о Судопроизводстве Уголовном // Свод законов Российской империи, повелением Государя императора Николая Первого составленный.
   – СПб., 1857. – Т.15. Ст. 173.
7. Закон о Судопроизводстве Гражданском // Свод законов…Т. 10. Ст. 362. П. 6.
8. Закон о Судопроизводстве Уголовном // Свод законов…Т. 15. Ст. 215.
9. Зарубина Н.Н. Православный предприниматель в зеркале русской культуры. – Общественные науки и современность. 2001.
10. Ильин И.А. Путь к очевидности. Сочинения. – М.. 1998.
11. Ореханов Г., иерей. На пути к Собору: церковные реформы и первая русская революция. – М., 2002.
12. Степанская Т.М. О строительстве церковных зданий на Алтае. История православия на Алтае. (Материалы Свято-Макарьевских чтений, 17 – 20 сентября 2001 г.). – Барнаул, 2001.
13. Томские епархиальные ведомости. Неоф. Ч. 1884. 1, 15 ноября. № 21,22.
14. Томские епархиальные ведомости. Неоф. Ч. 1885. 15 августа. № 16.
15. Томские епархиальные ведомости. Неоф. Ч. 1894. 15 мая. № 10.
16. Томские епархиальные ведомости. Неоф. Ч. 1894. 1 октября. № 19.
17. Томские епархиальные ведомости. Неоф. Ч. 1894. 15 ноября. № 22.

Челябинский государственный университет