Свадебные обряды мордвы Челябинской области
Структура мордовской свадьбы, число персонажей, характер и особенности свадебного фольклора всецело обусловливались формой заключения брака. В начале XX в. основной формой заключения брака была свадьба по сватовству. Реже встречались «лисезь туема» («самокрутка»), когда парень с девушкой сговаривались без ведома родителей, венчались, после чего брак считался свершившимся. Еще реже встречался брак умыканием, когда мордва Челябинской области добывала жен похищением [3].
По хронологии похищение относится к наиболее древним формам организации брака и свадьбы. Предположительно оно возникло как продолжение обычая захвата женщин из чужого рода. В свадебном фольклоре мордвы недавнего прошлого в сцене увоза невесты из отцовского дома особенно ярко отражаются переживания из эпохи умыкания невест. Невесту вместе с подругами заворачивали в кошму, окутывали в занавес, затягивали вожжами и выносили из дома.
Из традиции умыкания вытекают и такие эпизоды свадьбы как заворачивание невесты в кошму, обрезание гужей, укрытие молодой в специально приготовленном доме, вынос на руках, запирание ворот, взятие девичьего городка, погоня за куницей, наречение молодой новым именем «лемдима».
Мотивы брака уводом в первую очередь экономические: семья жениха стремилась избавиться от непомерных свадебных расходов, связанных со сватовством, предварительными подарками, угощениями [2, c. 69].
Обычай умыкания значительно упрощал структуру свадьбы мордвы Челябинской области: не выполнялись ритуалы предварительного этапа, сокращалось число участников и персонажей обряда (отсутствовала партия невесты). Но в результате этого уменьшалось и количество свадебных ритуальных действий, обеднялась смысловая содержательность всего свадебного ритуала.
Опускались утренние и вечерние причитания невесты, ее подруг, отсутствовали девичья баня, прощание с девичеством, не звучали причеты, связанные с этими ритуалами, и т. д. В целом менялись настрой и эмоциональная окраска свадьбы. Она принимала усеченные формы, сокращалось время свадьбы, сужалось ее мировоззренческое пространство.До революции существовал также обычай купли девушки, альтернативный такому способу добывания невест, как умыкание. С советского периода у мордвы Челябинской области такого обычая не отмечается.
Традиционная свадьба выросла на религиозно-этнической основе и была распространена в ее полном варианте среди мордвы Челябинской области до 30-х гг. ХХ века. Свадебный обряд изначально складывался как борьба двух партий (невесты и жениха), напряженный драматический диалог этих сторон, представляемых соответствующими персонажами. Отражением противостояния был постоянно развивающийся поэтический диалог, словесная дуэль между оппонентами, выраженная в форме ритуальных фраз, формул. Без свадебных персонажей, исполняющих ролевые функции, имеющих каждый свой репертуар, определенный свадебным регламентом, и время вступления в драматическое действо, невозможен данный обряд.
Центральным персонажем мордовской свадьбы является «од урьва» – невеста, вокруг которой строится композиция. К ней восходят все сюжетные линии, с ней связан сценарий празднества. Невеста без преувеличения предстает главной движущей силой свадьбы. К ней уже в начале обряда обращена песня свекрови. Девушка исполняла наибольшее число тематических причитаний, обращенных к небесным и земным божествам, предкам, родителям. В них она оплакивала свое девичество, прощалась с семьей, жалуется подругам на свою судьбу и горькую участь.
Партию невесты представляют «урьвалят» (эрз.), «арьхциихть» (мокш.), – провожатые невесты, которые не поют песен, но вступают в диалог c партией жениха (поезжанами), используют приговоры, поговорки, отшучиваются. Партию невесты представляют и «урьваля ават» («провожатые женщины»).
Их роли играют жены урьвалей или молодые женщины из родни невесты. Обязательными участниками были «горнойть» (эрз.) – «горные» (от русск. горница), «брезжайть» (мокш.) – «брезжие» (от русск. «приезжие»). В их функции входило приезжать в гости к жениху «в погоню» за невестой [4].Среди персонажей со стороны невесты следу отметить образ «чиянь пати» – просватанной старшей сестры, принимавшей участие в причитаниях на различных этапах свадьбы. В свадебную церемонию включаются и подруги невесты: «сермады–стирхть» (мокш.) – девушки–вышивальщицы, «пояркат» (эрз.) (вероятно, от русск. «боярышни») – участницы свадебной церемонии. Эта категория лиц принимала самое активное участие на всех этапах свадьбы – от сватовства и до свадьбы в доме жениха. Они вместе с невестой начинали пятнадцатидневный цикл причитаний, оппонировали партии жениха во главе со свахой, исполняя многочисленные корильные песни. Ими также пелись величальные песни в адрес невесты, а затем и жениха. Поярки или «сермады стирхть» непременно представлены во всех эпизодах. Они исполнительницы многочисленных песен, диалогов–причитаний, построенных в вопросно–ответной форме во время расплетания девичьей косы и топки бани девичества, а также других обрядовых элементов. Поэтические произведения, исполняемые подругами, словно камертон, определяли и задавали настроение всему свадебному хоралу.
Каждый из персонажей в соответствии со своей ролью владел определенным репертуаром. Среди них были персонажи сквозные, которые действовали на протяжении всей свадьбы. Одну из ведущих ролей в партии жениха занимала сваха – «кудава», «соваха» (от русск. сваха), которая появляется с момента сватовства, завязки свадебного действия. Ею обычно назначали обычно близкую родственницу пользующуюся авторитетом и репутацией певуньи, опытного знатока обрядовой поэзии и свадебных обычаев. Чаще всего это была жена дяди или старшего брата. Эту роль могли поручить крестной матери жениха, женщине, бойкой, живой, находчивой. Призванная охранять невесту во время свадьбы от порчи, она участвует во всех словесных баталиях.
Ее роль была одной из наиболее сложных, так как приходилось знать разные произведения семейно–обрядового фольклора свадебных жанров, реагировать на колкости, парировать выпады, быть заводилой и участвовать в большинстве сцен, для чего надо было обладать живостью, большим арсеналом поговорок, стихотворных импровизаций, частушек, песен. В мордовской традиции Челябинской области сваха должна не только хорошо знать обряды, но и обладать сильным голосом, характером, умением петь, вести разговор и действие. В ее функции было ведение свадебного церемониала, обрядовая часть которого во многом была усложнена языческими магико–религиозными и сакральными ритуалами, что требовало основательной подготовки [5].Одну из ключевых, если не центральных ролей в мордовской свадьбе, как отмечалось, играл уредев. Он распоряжается всем свадебным поездом. Он необычайно активен, его речь остроумна, пестрит шутками, поговорками, прибаутками, юмор грубоват и точен. Свадебных сольных песен не исполняет, но поет вместе со всеми, будучи заводилой во многих эпизодах, подначивает и подзадоривает участников поезда и свадьбы. Он быстр и вездесущ, действует без промедления, находится в центре внимания, весел, смышлен и словоохотлив. Эрзянский «уредев» и мокшанский «торонь канды», «несущий оружие человек», по своим функциям не отличаются друг от друга. Авторитет этого персонажа был столь высок, что, по признанию замужних женщин, они до старости стесняются «уредева» [6].
Важными участниками свадьбы со стороны жениха были «кудат» – поезжане. Во главе их стоял старший поезжанин «покш куда» (от татарск. «баш кода»). Количество поезжан не ограничено, но традиционная свадьба не допускала их четного числа. В адрес поезжан в доме жениха исполняются напутствия, в доме невесты – корильные песни.
«Содамо» – жених, зять (от морд. «содамс» – «знать»). У мокши и эрзи Челябинской области его роль на всех этапах свадьбы всегда была незначительна. Во время празднования свадьбы он скрывался от посторонних глаз, появляясь лишь в эпизоде венчания в церкви и вечером – в момент укладывания молодых в амбаре.
Его роль настолько пассивна, что он самостоятельно, без уредева не предпринимает никаких действий, а делает все по его указке: ест, пьет, иногда дает односложные ответы. Участие же в исполнении свадебных фольклорных произведений исключается [7].Роль родителей жениха в свадебном обряде велика, но преимущественно на первой стадии: они принимают решение о женитьбе, выбирают девушку, проводят многочисленные ритуалы, связанные с первым этапом свадьбы. Участие отца жениха в свадебных песнопениях не замечено, тогда как мать уже во время предсвадебного этапа – сватовства исполняет длинный монолог, в котором высказывает пожелание, какой должна быть невеста, для какой цели ее берут и то, как ей вести себя в новой семье.
В свадьбе мордвы можно выделить группу пассивных участников свадьбы, так называемых «ваныцят» (глядельщиков), которые придавали ей форму театрализованного действия. Вместе с тем даже считавшиеся пассивными участниками свадьбы, могли превратиться в участников. Их поведение, настроение, одобрительные или неодобрительные слова в адрес исполнителей песен были своего рода индикаторами поведения свадебных персонажей, хода общесельского празднества.
Присутствие большого числа зрителей – характерная черта свадьбы мордвы, сходное с таковым же обычаем у нагайбаков, башкир [1, с. 125]
Так, в свадьбе мордвы Челябинской области было довольно много игры, коллективного действа, характерного для русской свадьбы. Молодежным гуляниям на досвадебном этапе более свойственна открытость, участие девушек и парней в хороводах, исполнение круговых песен, песен любовного содержания.
Очень важным моментом был ритуал благословления невесты. Как у многих земледельческих народов, мордва использовала в наиболее важных обрядах жизненного цикла каравай хлеба, веря в то, что он наделен магической силой, приносящей в дом достаток, тепло, добрые взаимоотношения. Это был обязательный акт: без него не решался идти под венец ни один человек, так как считалось, что брак постигнет несчастная судьба.
Отец невесты благословлял дочь штатолом (свечой) и иконой.Для свадьбы было характерно скрупулезное соблюдение ритуалов и обрядов, исполнение всех необходимых при этом молитв, диалогов и монологов, песнопений. Консерватизм в обрядовой культуре объясняется языческой суеверностью мордвы, считавшей, что всякое отступление от обряда грозит несчастьями для молодых, неприятностями их семейству.
Существенные изменения произошли и в свадебной обрядности. Уже в 20-е г. ХХ века начинает расти число свадеб «самоходкой», когда невеста переходила в дом родителей мужа сразу после сватовства. Упрощается свадебная обрядность, в частности, из нее выпадают причитания невесты, венчание, обычай возвращения молодой в дом своих родителей через некоторое время после свадьбы, ослабевают обычаи, запрещавшие жениху приезжать за невестой в день свадьбы. Сохраняется сватовство, но смысл его совсем иной, чем в конце XIX – начале XX в. Как правило, жених и невеста сами договариваются о заключении брака.
Сохраняют свое значение взаимные одаривания родственников жениха и невесты. Однако в отличие от прошлого подарки эти в основном не самодельные, а покупные. В селах, где еще бытует традиционная одежда, дарят и вышитые женские рубахи. Подарки все чаще делают не столько родственникам жениха, сколько невесте и жениху.
В некоторых местах (п. Скалистый Троицкого района) исполняется еще обряд, связанный с ознакомлением с хозяйством родителей жениха. Однако теперь это лишь угощение родственников невесты, сопровождающееся шутками и весельем. Шуточный, развлекательный характер приобрел обычай не впускать в свой дом сватов, приехавших за невестой, показ молодой колодца и др. Некоторые обряды сохраняют еще традиционную форму, например, обсыпание молодых, встреча их хлебом–солью в доме родителей мужа.
Почти повсеместно, особенно в городах, входят в быт новые гражданские свадебные обряды, когда брак регистрируется в торжественной, праздничной обстановке загса. Проводятся публичные свадьбы с выездом на арендованных дорогих автомобилях и банкетом в ресторанах.
Сохранение отдельных традиционных черт в свадебной обрядности в сельских мордовских семьях Челябинской области объясняется, в частности, тем, что свадьба до сих пор является делом не только жениха и невесты, в ней большое участие принимают все родственники той и другой стороны, прежде всего – старшее поколение, более приверженное к традиционной обрядности. Степень сохранения традиционной свадебной обрядности неодинакова в разных местах и внутри двух основных групп мордовского этноса. Это зависит от степени экономических связей населенного пункта с городом, длительности и тесноты контактов с соседними народами, его национального состава и других факторов.
Таким образом, черты мордовской свадебной обрядности, которые бытуют в настоящее время, не остаются неизменными. Меняется их состав и содержание. Общим фактором, влияющим на сохранение обрядов, являются семейно–родственные связи, широкое участие в них коллектива родственников, что способствует передаче этой традиции из поколения в поколение. Библиографический список
- Девяткина Т.П. Мокшанские свадебные обряды и песни. – Саранск, 1992.
- Евсевьев М.Е. Мордовская свадьба. – Саранск, 1990.
- Полевые записи автора. С. Париж Нагайбакский район, Челябинская область,2006 г. Информатор: Вдовина В.И.; 1938 г.р.
- Полевые записи автора. П. Южный Нагайбакский район, Челябинская область, 2006 г. Информатор: Анчина Д.А.; 1935 г.р.
- Полевые записи автора. П. Южный Нагайбакский район, Челябинская область, 2006 г. Информаторы: Степкина Ф.Л.; 1932 г.р.; Степкина А.М.;
- Полевые записи автора. П. Южный Нагайбакский район, Челябинская область, 2007 г. Информаторы: Мукаева З.А.; 1931 г.р.; Питеева О.Р.; 1934 г.р.
- Полевые записи автора. П. Южный Нагайбакский район, Челябинская область, 2006 г. Информатор: Степкина А.М.
Казахский Национальный университет им. Аль-Фараби