Римляне и варвары в контексте современных представлений об исторических моделях традиционных обществ

А.А. Пелипенко полагает, что античность явилась прообразом западного утилитаристского общества, ее культурно-цивилизационная среда была ориентирована на более высокий уровень социокультурной динамики, чем в Древнем мире. Однако эти тенденции не получили дальнейшего развития вследствие замедления исторической и социокультурной динамики, стремления к воспроизводству жизни в рамках традиции [2, с. 13].

Типологические характеристики современного общества сегодня – отправная точка в процессе постижения исторических моделей социумов, относимых к категории «традиционных». Предполагается, что черты таких обществ обязательно должны быть противоположны тем, которыми определяются границы общества современного, техногенной или даже посттехногенной цивилизации. При этом традиционное общество «в идеале» – есть общество «ограниченное в своих воспроизводственных возможностях»; «общество, в котором большинство статусов являются аскриптивными (приписываемыми), а дескриптивные (достигаемые) не имеют столь важного значения как в современном обществе» [18, с. 59]. С. Егишянц [8] отмечает, что концепт «традиционное общество» ныне трактуется в соответствии с понятиями либерально-глобалистской системы ценностей, которая все пытается превратить в шоу, подменяя содержание формой.

А.Г Дугин [7, c. 67] указывает, что традиционным обществом принято считать все типы общества, отличающиеся от социальных моделей Нового времени; главным отличительным признаком такого общества является центральное место, которое занимают в нем религиозные и мифологические системы, лежащие в основании всех социально-культурных и политических институтов. В терминах исторических эпох характеристики традиционного общества приложимы к античности и Средневековью. Таким образом, в рамках традиционного общества мы встречаем многообразие цивилизаций: античную, средневековую, христианскую, восточную и т.д. (еще традиционное общество часто именуется сельским, аграрным, сельскохозяйственным). В связи с этим возникает закономерный вопрос: какое место занимают Римская империя и варварский мир в пространстве современных представлений о традиционном обществе? И возможно ли утверждать, что римское общество было более «техногенным» (или, по крайней мере, «менее традиционным»), нежели общество варварское? В каких категориях следует измерять и как понимать «традиционность» римлян и варваров? Варварский социум и римское общество есть бинарные оппозиции, – а о «природе бинарных оппозиций известно, что они одновременно разделяют и объединяют». Несмотря на огромную историографическую традицию, и на сегодняшний момент «абстрактная цивилизация противостоит столь же вневременному и совершенно абстрактному варварству, как порядок хаосу, как некое безусловное благо» [18, с.

Сама категория «традиционное» в настоящий момент является категорией, преодолевшей собственные этимологические границы, она допускает достаточно большое количество трактовок. Тем не менее, существенной ее характеристикой «является именно ограниченность, утверждаемая традицией, и в силу этого – статичность в отношении значительных изменений» [18, с. 60]. Древнеримская цивилизация сыграла прогрессивную роль в истории человечества и оказала особенное влияние на формирование современного мира; характер ее формирования предопределили в том числе и технические нововведения [20, с. 96–97]. Огромное множество привычных вещей, которыми мы пользуемся в повседневной жизни, пришли к нам из эпохи римского владычества. Появление в тот период новых технологий приводило к переменам в повседневной жизни: от римлян нам достались прямые, как стрела, дороги и прямоугольная планировка городов [11, c. 6]. Среди достижений римской цивилизации также отмечают водопровод и систему дренажа, фиксированное расстояние меду колесами повозки (прообраз железной дороги), хирургию с использованием специальных медицинских инструментов, протезирование, систему дорог и первых транспортных развязок, организацию досуга, термы как прообраз современных фитнес-центров, закусочные, личную гигиену и моду. А.П. Никонов развивает данную мысль: изобретается колесный плуг, жнейка… Изобретается дутье стекла… Изобретается латунь и лужение посуды оловом … у римлян широко развился принцип конвейерного производства (привет Генри Форду) [15, с. 253]. Рим в этом отношении многим представляется некоей аномалией – цивилизацией, совершившей «исторический зигзаг», чьего уровня удалось достичь лишь много веков спустя – по многим параметрам лишь к XVIII веку.

Подъем исламского экстремизма, теракты планетарного масштаба наподобие

11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке, антиглобалистские выступления в Европе и Америке, новая волна популярности нонконформистских антикапиталистических и антилиберальных политических теорий – все это делает чрезвычайно актуальной проблему политики в понимании людей традиционного общества [6, с.

с. 181–204] ее автор раскрывает многовековые истоки и логику формирования современного международного терроризма, рассматривая это явление как результат глобального цивилизационного конфликта, суть которого – в непримиримых противоречиях между народами, находящимися на разных стадиях технологического развития, – в том числе приводит пример варварской и римской моделей общественного устройства. Автор «Грядущего Аттилы» показывает: с одной стороны, представитель отсталого народа может, глядя на хозяйственные успехи соседа, трансформировать свой образ жизни. Дикий кочевник может стать преуспевающим земледельцем. А земледелец, в свою очередь, способен уйти в богатый город, созданный индустриальной цивилизацией. Однако такого рода выбор оказывается крайне тяжелым с психологической точки зрения. Ведь вхождение в более высокую цивилизацию – это потеря тех элементов традиционного образа жизни, с которыми крайне тяжело расставаться, – это потеря свободы и статуса воина, судьи, владыки. Богатства высокой цивилизации вызывают зависть и страстное желание иметь все это у себя.

Поздняя Римская империя традиционно рассматривается «как полигон для изучения борьбы традиционного и нового, отношений между зависимостью от прошлого и новыми событиями или действиями, предпринимаемыми отдельными индивидами, которые давали новое направление историческому процессу» [22, p. 3]. Основным содержанием римской истории как истории цивилизации, выступает распространение римских гражданских общественных норм на все более широкие круги римских подданных. В эпоху непосредственного соприкосновения с варварами социальное поле, порождавшееся античным гражданством (прежде растрачивавшее свой потенциал на провинциалов), стало более мощно воздействовать на варваров. Это смещение акцентов в отношениях с варварской периферией обычно выражается формулой «перехода империи к обороне»; а последнее столетие истории Западной Римской империи – это «стремление сохранить римскую идентичность под натиском размывающего влияния варварского мира».

Вероятно, никакая другая идея так твердо не укоренилась в умах людей, как представление о том, что Римская империя была наводнена ордами варварских дикарей, которые познали некоторые радости утонченной цивилизации и погрузили Европу в «темные века средневековья» [21, p. 193]. Э. Пауэр пишет о «пропасти, разделявшей Германию и Рим»: Римский мир был миром школ и библиотек, писателей и строителей. Варварский же мир был миром, в котором разум пребывал в младенческом состоянии… Имелось несколько грубых законов, которые регулировали личные взаимоотношения людей – вряд ли все это можно назвать цивилизацией в том смысле, в каком понимали ее римляне. Римляне и варвары были не только военными противниками, но и вели совершенно различный образ жизни – цивилизованный и варварский [16, с. 12].

В то же время, Римская империя периода упадка испытывала стагнацию в различных областях жизни, в том числе и в столь важной для ускорения динамических процессов области технологий. Сами технологии (по мнению Г.Г. Кенигсбергера) к моменту гибели Западной Римской империи не развивались уже в течение столетий, и потому нет никаких оснований считать, что римский мир сохранял способность к технологическому прогрессу... в число общественно признанных социальных и интеллектуальных приоритетов никогда не включались успехи на ниве технологии [2, с. 14]. Истощение и постепенный упадок, а затем и гибель Империи на западе потянули за собой и варварские народы Европы, пережившие глубокий социокультурный шок в течение нескольких столетий так называемых «темных веков» [2, с. 14], когда «развал системы коммуникаций и связей античного мира вернул большую часть Запада к примитивному состоянию, которое характерно для традиционных сельских цивилизаций почти доисторических времен» (так описывает данную ситуацию Ж. Ле Гофф в своей известной «Цивилизации средневекового Запада»).

Экспансия Рима переворачивала традиционную жизнь варваров: военный, политический, культурный пресс империи уничтожал устоявшиеся формы жизни той части Европы, которая оставалась за ее границами.

В то же время, кочевые народы сыграли важную роль в истории человечества. Они способствовали освоению Ойкумены, распространению различного рода инноваций, внесли свой вклад в сокровищницу мировой культуры, в этническую историю народов Старого Света. Однако, обладая огромным военным потенциалом, номады оказали также существенное деструктивное влияние на исторический процесс, в результате их разрушительных нашествий были уничтожены многие культурные ценности, народы и цивилизации [1, с. 316]. В своих работах А.Я. Гуревич [3, с. 228–240; 4, с. 139–191] отмечал, что традиционный образ жизни варваров менялся более на поверхности, чем по существу, исключая какие-либо серьезные сдвиги; жизнь традиционного варварского общества подчинялась раз навсегда установленным канонам. Однако христианизация варваров, оказавшая мощное воздействие на все их бытие, вместе с тем сама явилась симптомом трансформации их социального строя. Принятие новой религии было возможно лишь в условиях существенной дифференциации традиционных порядков германцев. Также и культурное развитие варварского общества совершалось до крайности медленно, доминировали моменты традиционности. Это общество, скорее воспроизводящее себя на прежней основе, нежели изменяющееся. В исторической науке достаточно долго бытовали представления о культурной бесцветности варварского мира, основанные на отсутствии «высоких» проявлений культуры (архитектурных памятников, скульптуры, живописи) – но эти представления имеют мало общего с историзмом. Варвары имели собственную систему ценностей, ментальных установок, которые были более архаичны, чем наследие античного мира, но которые достаточно органично влились в новую культурную традицию. Изучение «варварского взноса» в европейскую средневековую культуру показывает: главными культурными потоками, сформировавшими ее, были культурная традиция античного мира и культура варваров. Смешение этих потоков с добавлением христианских представлений и сформировало уникальный лик европейской культуры – не только средневековой, но и современной. Варвар в Западной Европе будучи, как человек любого традиционного общества, тесно связанным с природным и социальным окружением, имел большую долю независимости от своих соплеменников или соседей по общине, чем представитель восточных традиционных обществ [14, с. 4–5].

А.П. Никонов рассматривает римскую цивилизацию и варварский мир в соответствии с диспозицией «Цивилизация и Варварство», подразумевая под этим «Технологии и Отсталость» [15, с. 325]. Есть и примеры совершенно иных точек зрения на проблему:

Т. Джонс и А. Эрейра пишут о том, что с подачи римлян слово «варварский» стало синонимом для обозначения всего, что противостоит цивилизации. На самом же деле многое из того, что мы считаем достижением римской цивилизации, было заимствовано римлянами у варваров. Рим воевал мечами, щитами, броней и баллистами, скопированными у тех, с кем он сражался. Увы, многие из инженерных и научных достижений варварского мира были полностью уничтожены, потому слишком легко предположить, что были они малоразвиты и не смогли устоять перед прогрессом и могучей римской цивилизацией [5, с. 13–15, 23].

Безусловно, традиционные общества, воспроизводя себя на прежней основе, тоже изменяются. Варварам отнюдь не чужды были «инновации» в сфере производства и в сфере регуляции социальных отношений, – все дело в темпах, интенсивности проникновения «инноваций» и оперативности их внедрения (как известно, у варваров прогресс, связанный с накоплением цивилизационных завоеваний, шел очень медленно). Как указывает Луи Альфан, [1, c.44] после падения Римской империи в местностях, которые, как могло показаться, навсегда преданы римской традиции, произошла коренная трансформация: германские варвары, влив в западный мир более молодую кровь, привнесли в него обычаи и воззрения, принципиально отличные от тех, что прежде преобладали в странах средиземноморского бассейна. Однако и германцы в момент их триумфа уже не были совершенно чужды римским представлениям – это очевидно; даже окончательно избавившись от верховенства империи, они продолжали много заимствовать у нее; но при этом их мир отличался не менее существенной германской спецификой.

Таким образом, «традиционное общество» – это условное понятие, «одновременно» обозначающее совокупность социальных укладов народов, стоящих на разных ступенях развития (в нашем случае – римлян и варваров). Именно в качественных характеристиках этих традиционных обществ следует искать первоосновы очередной исторической «метаморфозы» – возникновения цивилизации раннесредневековой Европы. При этом и римское и варварское общества соотносятся с понятием «традиционного общества» как историческая реальность с «неконкретной» теоретической конструкцией (идеальным типом); в этих условиях выделение черт «традиционности» римского и варварского обществ оказывается невозможным без привлечения категорий «варварство» и «цивилизация» и сравнительного описания их качеств (в том числе и посредством выделения кардинальных отличий вышеописанных социальных укладов). Так или иначе, несомненно одно: «у истоков социокультурной общности Европы стояли две различные социальные системы, два мира: римский – рабовладельческий, христианский, с относительно высокоразвитой культурой и варварский – родоплеменной, языческий, со своеобразным культурным обликом» [13,

с. 135]. Библиографический список

1. Альфан Л. Варвары. От Великого переселения народов до тюркских завоеваний XI века / пер. с франц. М.Ю. Некрасова. – СПб., 2003.
2. Гавров С.Н. Модернизация во имя империи. Социокультурные аспекты модернизационных процессов в России. – 2-е изд. – M.:, 2010.
3. Гуревич А.Я. Начало феодализма в Европе // Избранные труды в 2-х т. – Т.1. – М.; СПб., 1999. – С. 228–240.
4. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – М.:, 1984.
5. Джонс Т., Эрейра А. Варвары против Рима / пер. с англ. В. Шарапова. – М., 2010.
6. Дугин А. Г. Трансформация политических институтов и структур в процессе модернизации традиционных обществ: Дис. ... д-ра полит. наук: 23.00.02. – Ростов н/Д, 2004.
7. Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки. – М., 2002.
8. Егишянц С. Общество и экономика: традиция и современность // Worldcrisis.ru. – Режим доступа: http://worldcrisis.ru (дата обращения: 04.12.2010).
9. Ефимов И. Грядущий Аттила: прошлое, настоящее и будущее международного терроризма (главы из книги) // Звезда. – 2008. – № 1. – С. 181–204.
10. Кара–Мурза С.Г. Россия как традиционное общество // Куда идет Россия?.. Общее и особенное в современном развитии / под ред. Т.И. Завславской. – М., 1997. – С. 16–25.
11. Констебл Н. Древний Рим / пер. с англ. А.П. Романова. – М., 2008.
12. Коптев А.В. Античная цивилизация // Библиотека учебной и научной литературы РГИУ. – Режим доступа: URL: www.i-u.ru (дата обращения 25.11.2010).
13. Метелев А.В. Стратегия и тактика политики Флавия Аэция в Западной Римской империи // Известия Алтайского государственного университета. – Барнаул, 2009. № 4–2 (64). – С. 135–139.
14. Николаева И.Ю., Карначук Н.В. История западноевропейской средневековой культуры: учеб. пособие по курсу. – Томск, 2001. – Ч. 1. Культура варварского мира.
15. Никонов А.П. Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй. – М.; СПб., 2010.
16. Пауэр А. Люди средневековья / пер. с англ. Е.В. Ламановой. – М., 2010.
17. Степин В.С. Эпоха перемен и сценарии будущего // Избранная социально-философская публицистика. – М., 1996.
18. Терин Д.Ф. Категория цивилизации и основная дихотомия социальной теории // Мониторинг общественного мнения. – 2004. – №1(69) (январь–март). – С. 56–63.
19. Традиционные и техногенные цивилизации // Философские концепции науки. – Режим доступа: http://www.nauka-filosofia.info (дата обращения: 30.11.2010).
20. Эйзенштадт Ш.Н. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. – М., 1999.
21. From roman Provinces to medieval Kingdoms / ed. by Thomas F.X. Noble. – London; New York, 2006.
22. Garnsey P., Humfress C. The Evolution of the Late Antique World. – Cambridge, 2001.

Восточноукраинский государственный университет им. В.Даля