Национальная интеллигенция начала ХХ века о традиционном судебном институте в казахском обществе (историография вопроса)

Попытка стандартизировать или же ассимилировать национальную элиту царизму не удалось. Всегда находилась группа мыслящих людей, которая по своему мироощущению в любое время была готова направить энергию на защиту национального тождества своего народа и не только в оборонительных формах. «Само образование этих элит было частью процесса модернизации; без них не было бы сочленения национальных требований и их преобразования в политическую акцию» [12, с. 190].

Позиция казахской национальной интеллигенции на рубеже XIX–XX вв. была в известной степени двусмысленна. С одной стороны, будучи задействованы в колониальной администрации, представители этой элиты участвовали в проведении политики царизма в регионе, успех которой во многом влиял на их карьеру. В то же время они испытывали все возрастающее разочарование из-за своего статуса второсортных людей. Очевидно, что этот комплекс неполноценности и послужил победительным импульсом проявления недовольства в сфере межнациональных отношений.

Царская колониальная политика ослабила традиционные властные структуры в казахском обществе. Несмотря на попытки русских властей создать местный правящий класс, они не достигли успеха.

Однако в интеллектуальном плане лидирующее положение все же занимала тонкая прослойка казахской интеллигенции, которая не только в Степи, но и через легальные органы госаппарата (Государственная Дума), средства массовой информации и образовавшиеся партийные каналы стала распространять свои взгляды на настоящее и будущее казахского народа.

К этому следует добавить, что реформаторская деятельность, определявшая сущность и содержание национальной тождественности, осуществлялась в рамках доминирующих родовых отношений и при сильном влиянии религиозной верхушки. «Перед революцией в казахском обществе существовало четкое деление между сторонниками светской школы и религиозными модернистами; первые стремились приспособить казахское общество к условиям современности, тогда как вторые предпочитали консервативные религиозные взгляды на мир, сохранение традиционных социальных и культурных нравов. Но обе эти группы сходились в одном: сохранение индивидуальности казахского общества…» [13,

с. 189].

Сторонники национальной тождественности происламской ориентации проявляли благоговение перед ценностями и учением ислама главным образом потому, что последние помогали сохранить и укрепить собственно казахские культурные ценности. «Все они были убеждены, что в переживаемые тяжелые времена, сохранение веры превращалось в самую важную задачу для казахов. В период экономических трудностей и материальной нужды доктрины ислама не давали обществу распасться. Учитывая постоянное сужение прерогатив родовых правителей. Он как никогда необходим; они рассчитывали, что с ростом числа мулл те превратятся в могучую социальную силу Степи» [15, с. 10].

Проблема выживания мусульман воплотилась в движение джадидизма, которое было попыткой формирования новой тождественности, общей для всех мусульманских тюрков царской империи.

В это же время на политическую арену в конце XIX в. выступает группа молодых представителей родовой знати, которая хотя и приняла русскую модель вхождения в мировое сообщество, но считала это возможным только на основе сохранения казахской национальной тождественности и выступала против политики русификации и ассимиляции, активно проводимой царизмом в тот период. «В 1912 году видные представители казахской интеллигенции организовали движение Алаш-Орда, программа которой положительно расценивала модернизацию и развитие, но в то же время требовала равноправия для казахов и прекращения русской колонизации казахских земель» [16, с. 10].

Одной из ярких личностей этого направления являлся Алихан Букейханов, деятельность которого, в частности, как члена Государственной Думы и активиста партии кадетов, а затем основателя Алаш-Орды подробно рассмотрена во многих работах. Участие казахов в Думе обуславливалось целью добиться хоть каких-то законов в защиту казахской общины от разрешительных воздействий извне, хотя зачастую все усилия заканчивались неудачей. Тем не менее, самым главным результатом участия казахов в Думе было то, что оно помогло укрепить казахское единство и поднять их политический уровень.

Рассматриваю организацию волостного суда, А. Букейханов отмечал, что «у казахов по закону волость состоит из 1000 юрт, а аул не менее из 100 юрт. Если перевести казахского судья на русского, то на одну волость необходимо 10 судей, следовательно, на содержание одного из них приходится около 3000 рублей. Для волости это обойдется в 30000 рублей. На одну семью 30 рублей пошлины. А казахи – народ степной, у большинства из них нет возможности оплатить такую сумму» [1, с. 167].

Продолжая свою мысль о неправомерности введения российского судопроизводства, А. Букейханов отмечает: «Русский судья не знает языка нашего народа. Спор через переводчика не имеет смысла. Замена казахского бия русским судьей не имеет никакой необходимости» [1, с. 168].

Царизм вводя «выборность» биев, пытался таким путем подорвать потомственное начало и связанную с ним относительную независимость биев от царской администрации.

А по поводу шариата он высказал следующее мнение: поскольку казахи не соблюдают шариат в жизни, напрасно было бы ввести шариат в суд; нет мулл, которые хорошо знают шариат; шариат тверд как камень и никогда не меняется и не соответствует реальностям казахской жизни. Редакция газеты «Казах» тоже выступила за сохранение суда биев и, признавая, что бии уже давно работали без должного знания обычного права, предложила собрать и упорядочить обычаи и ереже [2, с. 2].

Мнение Букейханова вызвало бурную реакцию интеллектуалов, писавших в журнале «Айкап», которые давно выступали за введение шариата по модели татар под ведомством Оренбургского духовного собрания. Они критиковали его за незнание шариата (по мнению одного автора, в исламе затвердевшим как камень является только ибадат (различные формы поклонения богу), а муамалат (нормы отношений между людьми) и укубат (система наказаний) могут меняться) [17, с. 130–131], и утверждали, что мусульманам нельзя считать шариат несоответствующим с жизнью [7, с. 191–192]. Несмотря на то, что Букейханов фактически был идейным руководителем газеты «Казах», не все авторы статей газеты разделяли его взгляд на шариат. Так, Шакарим Кудайбердиев отметил, что шариат не окостенелый, а его окостенели муллы с половинчатым знанием. Для улучшения качества биев, Шакарим предложил сократить их число [9, с. 335–337].

Этот вопрос был связан с вопросом о подчинении казахов духовному собранию.

В июне 1914 года на 4-м Всероссийском мусульманском съезде возникли горячие дебаты между представителями казахов. Как сообщил «Айкап», Букейханов говорил, что казахи являются только наполовину мусульманами и шариат вреден для них, и надо сохранить адат. Бахытжан Каратаев, Сералы Лапин, Жанша Сейдалин и другие осудили его за содействие русификации. Они написали: «Весь казахский народ с давних времен по настоящее время страдает от народного суда. В этом суде сегодня нет обычая в истинном смысле. Вместо обычая, он издавна делал зло и то, чего желают влиятельные люди. Чтобы избавиться от этого состояния, казахскому народу необходимо соблюдать только путь шариата» [8, с. 26–29].

После съезда Букейханов написал большую статью о нем в газете «Казах», где упомянул о романе «Несчастная Жамал», сочиненном Дулатовым в 1910 г. Он отметил, что шариат не спас бы Жамал от трагедии в вынужденном браке, а наоборот, жестоко наказал бы ее за то, что она сбежала с любимым мужчиной [3, с. 5]. Реагируя на это, «Айкап» опубликовал статью «В защиту шариата», резко осудившую Букейханова за неправильную цитату Корана и настаивание на сохранении адата. Автор другой статьи считал, что Царское правительство придало законодательную силу обычному праву для удержания казахов в старом порядке, и стыдно казахам сказать, что не могут жить в двадцатом веке без адата

[5, с. 35–38]. Жаркие споры между двумя группами породили раскол среди казахской интеллигенции. Осенью 1915 г. «Айкап» перестал выходить, и интеллигенты, которые группировались вокруг него, временно ушли на задний план. Споры по вопросу шариата и адата логически не закончились, но фактически группа вокруг газеты «Казах», выступавшая за сохранение адата, укрепила свою позицию.

Впоследствии группа во главе с Букейхановым составила ядро национального движения казахов в 1917 г. и автономного правительства Алаш-Орды (1917–1920), и реформирование суда стало одной из важных задач этого движения. В сложной ситуации Алаш-Орда сумела организовать казахский суд, хотя он неоднократно закрывался в зависимости от политической ситуации.

Даже «Всероссийское» правительство Колчака, печально известное своей реакционностью и враждебностью к национальной автономии, нашло полезным сохранение обычного права, и по предложению алашордынцев разработало Положение о казахском суде (август 1919 г.). Это положение, с одной стороны, отменило единоличное правосудие бием, а с другой стороны, повысило статус казахских судей и расширило сферу применения обычного права. Так, согласно положению, казахский волостной суд состоял из одного волостного судьи, владеющего казахским языком, и двенадцати биев; для разрешения гражданских дел этот суд руководствовался преимущественно местными обычаями; многие ограничения сферы работы прежнего народного суда были сняты, и теперь казахский суд рассматривал все уголовные дела; председателем казахского уездного суда тоже избирался казах (или человек, обладающий знанием казахского языка); кроме того, при окружных судах учреждались отделения по казахским делам [14, с. 292]. Правда, нам неизвестно, сколько на деле создалось таких судов, и насколько успешно они работали. Естественно, революции и гражданская война сопровождались беспорядками, и Дулатов позже признал, что в те годы сильно возросли судебные споры.

Примечательно, что даже после перехода к Советской власти бывшие алаш-ордынцы продолжали уделять большое внимание вопросу о казахском суде. Например, Дулатов, подчеркивая, что обычное право по-прежнему необходимо казахам, выразил надежду, что Советская власть не позволит коррупции биев [10, с. 44–46]. К концу 1924 г. Советская власть уже серьезно предприняла борьбу с проявлениями адата [8, с. 134], и говорить о его полезности стало невозможно. Но Дулатов все-таки предложил ряд мер для улучшения работы суда в новых условиях: жесткий отбор честных людей в качестве кандидатов в судьи по примеру отбора членов Коммунистической партии; запрещение судебным сотрудникам работать в своем районе, где они связаны родственными и личными узами; открытие юридического курса на казахском языке [6, с. 163–165]. Можно сказать, что «саморазвитие, самозащищение, самоуправление и самосуд» (тезис, выдвинутый Чоканом Валихановым) оставались главными задачами казахского национального движения вплоть до 1920-х годов.

Как сторонники реформ в рамках исламского традиционализма, так и вестернизированные модернисты, одновременно, хотя и расходились в оттенках, но, по сути, представляли собой единое и одно из лидирующих в теоретическом плане общественное направление в Средней Азии и Казахстане. В выборе своего пути для казахского народа они были солидарны как в необходимости адаптации к современным техносферным преобразованиям, так и в ослаблении власти колониальной администрации. Основное значение данного течения заключалось в переосмыслении казахской тождественности, которое стало включать в себя не только культурное, но уже и политическое измерение. Однако, «обе группы действовали сами по себе, без пользы для народа, который мог бы принять их идеи» [16, с. 297]. Библиографический список

1. Букейханов А. Бии и власть // Избранное. – Алматы, 1997.
2. Билик // Казак. – 1914. – № 52.
3. Букейханов А. Мусульманский съезд // Казак. – 1914. – № 89.
4. Байтурсынов А.Б. Снова про народный суд // Айкап. – 1911. – № 6.
5. Досмаил К. Во времена адата // Айкап. – 1915. – № 3.
6. Дулатов М. Сборник сочинений. В 5-ти томах. Т.3. – Алматы, 2003.
7. Каратаев Б. Выводы о казахском праве, религии и проблем о земле // Айкап. – 1914. – № 14.
8. Камали И.А.Что оставить: шариат или адат? // Айкап. – 1914. – № 12.
9. Кенжалиев З.Ж., Даулетова С.О. Казахское обычное право в условиях Советской власти (1917–1937 гг.). – Алматы, 1993.
10. Макет.В защиту шаригата // Айкап. – 1914. – № 24.
11. Миржакып Д. Сборник сочинений. В 5-ти томах. Т.3. – Алматы, 2003.
12. McAuley M. Nationalism and the Soviet Multi-Ethnic State. – In: The State in Socialist Society. – Albany, 1984.
13. Муфтилик // Казак. – 1913. – № 38.
14. Olcott M.B. The Politics of Language Reform in Kazakhstan. – In: Sociolinguistic Perspectives on Soviet National Languages: Their Past, Present and Future. – Berlin. Etc., 1985.
15. Проект Закона // Казак. – 1914. – №№ 77, 78, 79.
16. Rakowska-Harmstone T. Islam and Nationalism: Central Asia and Kazakhstan under Soviet Rule || Central Asian Survey. – Oxford, 1983. – Vol. II. № 2.
17. Сарсекеев М.Верность // Айкап. – 1914. – № 8.

И.В. Максимова

Волгоградский государственный медицинский университет