Использование понятия «религиозный фанатизм» в атеистическом дискурсе

Весьма распространенный в современной науке и соответствующий господствующим умонастроениям подход к понятию «религиозный фанатизм» развивается доктором философских наук из Дагестанского госуниверситета М.Я. Яхьяевым. Он раскрывает понятие «религиозный фанатизм», описывая базовые, с его точки зрения, параметры данного явления. При этом, на наш взгляд, происходит весьма опасное смешение: вполне традиционная по типу религиозность описывается как фанатичная.

Сам профессор М.Я. Яхьяев разводит нормальную и фанатичную религиозность. Однако его описание нормального в религии страдает произвольностью. К примеру, он пишет: «Нормальная религиозная вера обращена в основном на сверхъестественный мир и исходит из того, что видимый мир подконтролен сверъестественному и не нуждается в человеческом исправлении» [7, с. 148]. Учитывая вероучение хотя бы христиан, да и иудеев с мусульманами, это утверждение представляется как минимум спорным. Ведь в указанных религиях человек мыслится как высшее из Божиих созданий, которое призвано содействовать преображению мира, реализации замыслов Творца.

Одной из сущностных характеристик религиозного фанатизма М.Я. Яхьяев считает детерминированность образа жизни фанатично верующего человека его религиозными взглядами. Именно это, с нашей точки зрения, делает яхьяевскую концепцию религиозного фанатизма очень уязвимой для критики.

М.Я. Яхьяев пишет: «Поведение нормального верующего является полимотивационным. Это значит, что религиозное поведение – лишь часть всего его поведения, что религиозные мотивы не исчерпывают всей их полноты, …что религиозные мотивы, смешиваясь во внерелигиозной деятельности с внерелигиозными мотивами, не становятся доминирующими».

Дело в том, что практически любые религиозные представления, а отнюдь не только интерпретированные в фанатичном духе, рассчитывают на то, чтобы сформулировать «доминирующие мотивы» и, в конечном счете, стать стержнем мировоззрения, главной и определяющей его частью. Именно приверженцам традиционных религий, а отнюдь не только «религиозным фанатикам», свойственно рассматривать собственные идеи, ценности и нормы жизни как образцовые и истинные, не подлежащие сомнению.

Возьмем христианство. Священное Писание данной религии прямо указывает на то, что у христианина всё должно подчиняться и служить христианству: «Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию» (1 Коринфянам, X, 31). «Если даже питание необходимо совершать во славу Божию, то тем более это касается более важных сфер человеческой жизни и форм деятельности» [2, с. 15], – комментирует данную цитату религиовед С.С. Логиновский.

Распространение религиозной мотивации на сферу личной, профессиональной, общественной жизни рассматривает как норму, а не болезненное отклонение патриарх Московский Кирилл: «Религиозный образ жизни – это, в первую очередь, способность людей использовать религиозную мотивацию в своей личной, семейной, общественной и даже профессиональной деятельности. …Можем ли мы религиозную мотивацию загонять в это узкое прокрустово ложе личной этики? Да невозможно! Потому что нельзя быть христианином дома или в тишине своего кабинета, или в уединении своей кельи и переставать быть христианином на профессорской кафедре, перед телевизионной камерой, в кабинете журналиста, в лаборатории учёного» [1, с.

Епископ Феофан (Говоров), религиозный деятель XIX в., чей авторитет был подтвержден в XX в. прославлением в лике святых (в православной литературе часто именуется Феофаном Затворником), писал о необходимости всю поступающую извне информацию соотносить с положениями веры: «Читайте с рассуждением и читаемое поверяйте неложною истиною нашего исповедания. Что согласно с ним, то принимайте, а что несогласно, тотчас отвергайте» [4, с. 296].

Подобный подход свойственен и иудаизму. По словам авторитетного в среде русскоязычных иудеев раввина Элиягу Эссаса, «абсолютно все сферы человеческой деятельности, без исключения, могут, а точнее – должны рассматриваться с позиций Устной Торы (то есть с позиций иудейского предания – А.Е.). Ибо в ней, в Устной Торе, обсуждаются и анализируются буквально все аспекты реальности, все, что происходит в мире» [6].

Можно было бы привести множество подобных примеров и из других религий, и из уже указанных нами. За недостатком места мы делать этого не станем, приведём лишь мнение историка П.Б. Уварова, специалиста по традиционным (религиоцентристским) обществам. Обстоятельный анализ того типа личности, который формирует религия, дал ученому основания заявить, что для религиозного сознания «не существует автономных, не связанных с сакральным первопринципом явлений и предметов. Они либо соответствуют нормативной природе священного, либо нарушают её» [5, с. 81]. Как очевидно, речь снова идёт не о каком-то маргинальном типе религиозности, а о том, который рассматривается как норма всеми традиционными религиями.

На наш взгляд, причина создания М.Я. Яхьяевым столь малоубедительной концепции религиозного фанатизма – атеистическая предвзятость данного автора. Собственно он ее и не скрывает: «Поскольку… сверхъестественных сил не существует в реальности, – безапелляционно заявляет М.Я. Яхьяев, – постольку подчинение нормам, установленным от их лица, выступает в форме извращенного самовнушения личности фанатика» [7, с.

Тем не менее, чтобы заметить нелогичность концепции М.Я. Яхьяева, нужно обладать религиоведческой или религиозной подготовкой определенного уровня. И это вызывает опасения. В руках эксперта, госслужащего или работника правоохранительных органов яхьяевский подход к религиозному фанатизму способен стать опаснейшим орудием. Апеллируя к нему, любые внебогослужебные религиозно мотивированные действия верующих (к примеру, антиабортариальную просветительскую работу, паломнические поездки, просьбы не переносить рабочие дни на дни религиозных праздников и т.п.) легко можно преподнести как проявление религиозного фанатизма. И на этом основании, не объявляя прямую войну религии, третировать или даже пресекать любые реальные проявления религиозности.

Примечательно, что такой опыт уже есть: советская атеистическая пропаганда широко использовала данное слово, причем всегда с негативными коннотациями. Приведем типичную цитату: «Изуверские методы “воспитания” детей, применяемые “друзьями Иисуса”, направлены на подготовку фанатиков, готовых выполнить любой приказ католической церкви и ее хозяев – капиталистов» [3, с. 18]. В каких условиях существовали верующие люди в СССР, хорошо известно.

Таким образом, нам представляется некорректной попытка рассматривать религиозный фанатизм как ненормативный тип религиозного сознания и поведения, предполагающий необходимость соизмерять свои мысли, слова и действия с требованиями конкретного религиозного учения. Поскольку именно такой тип религиозности культивируется всеми религиями, его нельзя назвать отклонением от религиозной нормы.

1. Кирилл митрополит. Роль религиозного образования в формировании образа жизни человека // Сборник пленарных докладов VIII Международных рождественских образовательных чтений. – М., 2000.
2. Логиновский С.С. Актуальные проблемы традиционалистики // Традиционные общества: неизвестное прошлое. Материалы III Междунар. науч.-практ. конференции. – Челябинск, 2007.
3. Петрова А.Г. Семья и религия. – Л., 1957.
4. Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь? – М., 1999.
5. Уваров П.Б. Дети хаоса: исторический феномен интеллигенции. – М., 2005.
6. Эссас Э. Еще раз о «сетевом маркетинге» // http://evrey.com/sitep/askrabbi1/q.php?q=otvet/q2797.htm
7. Яхьяев М.Я. Специфика религиозного фанатизма // Религиоведение.– 2006. – №3.

С.А. Касабеков

Восточно-Казахстанский Государственный университет З.Б. Малгараева

Казахский Гуманитарно-юридический университет