Формирование национальной идеологии

На начало 2000 годов в Казахстане насчитывалось около 2300 религиозных и культовых общин, из них мусульманских – 1275. Однако официальный ислам, несмотря на то, что пользуется определенной государственной поддержкой и имеет разветвленную организационную структуру, не достиг такого институционально-организационного уровня, который бы позволил играть ему серьезную идеологическую роль в казахстанском обществе. Неглубокая компетенция в теологических вопросах ряда местных религиозных деятелей, акцент на соблюдение внешних обрядовых сторон, отсутствие сложившейся традиции ортодоксального ислама, исторически обусловленная невысокая степень религиозного сознания, прежде всего казахского населения, набирающие темпы процессы женской эмансипации, наличия значительной доли европейских этносов обуславливают слабость проникновения мусульманских догм в идеологическом противоборстве как с неформальными мусульманскими, так и нетрадиционными религиозными направлениями. Дистанцированность от актуальных общественных проблем, отсутствие ясно выраженной позиции, зачастую совпадающей с политикой государственной власти способствуют формированию не совсем соответствующего ожиданиям народа образа мусульманской веры.

Имеет место и неофициальный ислам, который ассоциируется с различного рода мусульманскими и квази-мусульманскими структурами и группами, действующими зачастую на нелегальной основе, как, например, религиозная партия «Хиз-бут-Тахрир», Союз Мусульман Казахстана и ряд суфийских подпольных сект. Суфизм, будучи одним из мистических, эзотерических направлений в исламе, имеет глубокие исторические корни в Казахстане. Синтезировав древний культ предков с базовыми канонами ислама, суфизм способствовал его активному распространению в казахской степи. Центральным пунктом суфистского толка в исламе выступает идея духовного самосовершенствования, осуществляемая посредством трансляции знаний и опыта духовного наставника ученику. Светский суфизм трактует ислам как толерантность, гибкость мышления, стремление к знаниям, духовности, конструктивному диалогу.

В среде европеизированной казахской интеллигенции имеют место идеи светского суфизма и находят отражение в лице концепции так называемого «казахского» или «степного ислама». Одновременно с появлением светского активно формируется идеология сектантского суфизма. Зачастую нелегальный суфизм, предлагая альтернативное видение ислама, выступает в качестве инструмента продвижения политических интересов и навязывания общественно опасного экстремистского мышления.

В целом, позиционирование ислама в качестве доминирующей единственной идеологии в Казахстане маловероятно, ввиду светского характера государства, разная степень религиозности. Помимо этого, полное отождествление Казахстана с глобальной исламской уммой может нарушить многовекторность внешнеполитического курса страны, приведет к формированию панисламских и антиамериканских настроений в обществе, что в итоге, снизит перспективы устойчивого и безопасного развития страны в сложных региональных геополитических условиях. Таким образом, общим стало стремление предотвратить политизацию религии, учитывая разрушительные последствия такого варианта [1, с. 475].

Идеология «евразийства», как официальная доктрина, призвана обосновать уникальный характер государства Казахстан на континенте.

Однако евразийская идея остается достаточно далекой от восприятия на массовом уровне, прежде всего в силу формального подхода к ее определяющим составляющим, имеющим место политической составляющей. Кроме того, в России, где в начале

ХХ столетия первоначально зародилась идеология евразийства, действительно обосновывающая особый тип цивилизации как синтеза Запада и Востока, религиозных конфессий во главе с православной церковью, происходит активная ее ревизия, получившее оформление в концепции «неоевразийства». Базируясь на внешне привлекательных тезисах о родственности славянских и тюркских культур, исторически обусловленном гармоничном их взаимопроникновении, доктрина неоевразийства, на сегодняшний день, прежде всего геополитическая концепция, рассматривающая Россию в качестве континентальной евразийской державы.

Оценка исторического прошлого казахов, отношение к религиозным ценностям, перспективам развития страны служат своего рода контурами, по которым можно условно выделить такие идеологические группы, как «западники», «почвенники», «тенгрианцы», «номады», «оседлые». Несмотря на существующие между ними жесткие противоречия, универсальным абсолютно для большинства из них, являются патриархальные исторически сложившиеся ценности (авторитет аксакалов, родителей, государства, родовые и семейные связи, священность земли), толерантность (терпимое отношение к инокультурам), консерватизм (сохранение обычаев, традиций), национализм (от умеренного до крайнего).

Идеология пантюркизма, несмотря на наличие серьезного вклада в его разработку ряда известных казахских деятелей партии «Алаш», пропагандировавших идеи тюркского братства и солидарности (М.Жумабаев, М.Дулатов, М.Чокай, Т.Рыскулов) сегодня носит больше историко-культурологический характер. Для Казахстана осмысление тюркского наследия, популяризация древнетюркского прошлого – древнерунической письменности, материальных памятников служит дополнительными аргументами в формировании собственной идентичности. Обретение Казахстаном суверенитета, исторические перипетии формирования государственности, в том числе в составе Российской империи, разновекторность национальных интересов тюркоязычных стран стали основными факторами утраты пантюркизмом своего идейного влияния на общественное сознание.

Представляется очевидным, что социокультурное пространство, в котором обретают себя описанные идеологические направления и течения, находится в не структурированном состоянии. Налицо существование идейной эклектики, сочетания диаметрально противоположных воззрений, представлений, идеалов, порой в одном течении – национализма, демократических ценностей, гражданского общества, архаики и патриархальности, что в целом отвечает практике демократии как политической системы, основанной на свободной соревновательности, в которой исключены однозначные и окончательные решения. Особенно важным здесь выделяется момент, что казахстанская власть дистанцируется от каких-либо идеологических пристрастий и предпочтений, уже тем самым создавая прецедент, с одной стороны, равных возможностей, с другой – чтобы ни одно идеологическое течение не ассоциировалось с раздражающим высокомерием силы.

Необходимо воссоздание новой казахстанской идентичности, преодолевающей социокультурные разломы как самого государствообразующего казахского этноса, так и других этносов страны. Базовым основанием могут служить модернизированные традиционные кочевые ценности – мобильность, открытость, толерантность, справедливость, независимость, патриотизм, синтез которых с современными либеральными ценностями станет ключевым условием для формирования универсальной идеологии современного казахстанца. Опыт государственного строительства древних номадов показывает, что именно эти ценности были краеугольным камнем в основании кочевых империй, в которых под эгидой стержневого тюркского этноса складывались благоприятные условия для мультикультурного, неконфликтного и продуктивного развития. Таким образом, утверждение нового глобалистского образа демократии, связанного с презумпцией неиерархичности политических идеологий и предпочтений, с признанием самоценности цивилизационного и культурного многообразия мира меняет привычный политический спектр, уводя нас от традиций одновариантных решений, монизма социально-политической жизни. Только на путях таких решений мы сможем построить действительно открытое общество [2, с. 289]. Библиографический список

1. Жумалы Р. Геополитика Центральной Азии. – Алматы, 2006.

2. Панарин А.С. Философия политики. – М., 1996. Е.В. Кирьякевич