Методологические основы и специфика анализа права в «Капитале»

«Капитал» представляет собой образец последовательного применения методологии материалистической диалектики к общественным, политическим и правовым явлениям. С помощью материалистической диалектики основоположники марксизма революционизировали общественную науку в целом, в том числе и науку о государстве и праве.

Подвергнув материалистической критике гегелевскую идеалистическую философию, Маркс и Энгельс не отбросили, однако, гегелевскую диалектику. Они освободили диалектику от идеализма, развили дальше и углубили учение о диалектике на принципиально новых, историко- материалистических основах. В своем рациональном виде диалектика предстала в трудах Маркса и Энгельса в качестве последовательно революционного метода, позволяющего вскрыть все формы антагонизмов (экономические, социальные, идеологические, политические, правовые и т. д.), корни их происхождения и пути разрешения, их материальную обусловленность и исторически преходящий характер.

В то время, когда Маркс работал над «Капиталом», гегелевская философия, и в частности его диалектика, подвергалась резким нападкам (например, со стороны Бюхнера, Ланге, Фехнера, Дюринга и других авторов, резко критиковавших Гегеля). «Я поэтому, — замечает Маркс,— открыто объявил себя учеником этого великого мыслителя и в главе о теории стоимости местами даже кокетничал характерной для Гегеля манерой выражения»32.

Вместе с тем Маркс подчеркивал, что его диалектический метод не только отличается от гегелевского, но и является его прямой противоположностью; за этой противоположностью стоит противоположность материализма и идеализма. «Для Гегеля процесс мышления, который о.н превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»33.

Для понимания логики появления правовой' темы и ее анализа в «Капитале» — в этом прежде всего полит- экономическом исследовании — необходимо уяснить хотя бы в общих чертах логику всего произведения в целом. Анализ логики «Капитала» предполагает выяснение специфики примененного Марксом в «Капитале» диалектико-материалистического подхода по сравнению с идеалистической диалектикой Гегеля.

Предмет исследования в «Капитале» — капиталистический способ производства, соответствующие ему отношения производства и обмена. Теоретический анализ этого предмета означает освещение в соответствующих категориях политической экономии целостного процесса возникновения и развития капиталистического способа произврдства, его прошлого, настоящего и будущегу).

Диалектический характер политэкономического анализа требует вместе с тем не только рассмотрения пред-

мета исследования в его движении, взаимосвязях и опо- средованиях, но и адекватного отражения этого движения в соответствующей системе понятий ;И категорий34. Большая заслуга Гегеля^ как раз и состояла в том, 'что он, по словам Маркса, первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение, всеобщих форм диалектического движения.

Подвергнув критике идеализм гегелевской концепции диалектики, Марке-вместе с тем на материалистической основе переработал и последовательно применил в «Капитале» те формы диалектического движения, которые до него разработал и применял с идеалистических позиций Гегель. Назовем, в частности, применение в «Капитале» с материалистических позиций таких приемов диалектического анализа, как освещение процесса движения (восхождения) от абстрактного к конкретному, сочетание исторического и логического аспектов рассмотрения исследуемого предмета, раскрытие диалектики со- 1 отношения содержания и формы, сущности и явления, всеобщего, особенного и единичного и т. д.

«Если Marx, — отмечал В. И. Ленин, — не оставил «Логики» (с большой буквы), то он оставил логику «Капитала»... В «Капитале» применена к одной науке логика, диалектика и теория познания і[не надо 3-х слов: это одно и то же] материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед»35.

Уже Прудон (в «Философии нищеты») предпринял попытку применить гегелевскую диалектику в сфере проблем политической экономии.. Но ему не удалось хотя бы на идеалистической основе изобразить совокупность политэкономических категорий как целостную систему логически связанных между собой определений исследуемого предмета. Диалектическое раскрытие логики самого предмета он подменил метафизическими суждениями о «положительных» и «отрицательных» — с точки зрения отстаиваемой им «идеи равенства» и «справедливости» — сторонах затрагиваемых категорий. В «Нищете философии» Маркс вскрыл пороки прудоновской методологии, представлявшей соб'ой метафизическое извращение гегелевской диалектики понятий. Тогда же Маркс, наряду с критикой прудоповского псевдодиалектического подхода, наметил основные положения диалектикоматериалистического анализа буржуазных производст-

венных отношений в соответствующей системе экономических категорий. Этот замысел нашел свою классическую реализацию в «Капитале». Таким образом, понятно, почему Маркс характеризовал «Нищету философии» как «зародыш» «Капитала» и знакомство с первым произведением расценивал как введение к изучению второго.

Материалистические положения во взглядах классиков буржуазной политической экономии А. Смита и Д. Рикардо, создавших трудовую теорию стоимости, оставались додиалектическими. Гегель, стоявший, по словам Маркса, на уровне достижений современной ему буржуазной политической экономии (например, в «Феноменологии духа» и «Философии права» — при анализе роли труда, проблемы собственности и имущественных отношений в жизни гражданского общества и т. п.), специально тематикой политической экономии не занимался. Прудоновская же диалектика политэкономических категорий оказалась псевдодиалектикой.

Впервые именно Мар.кс применил диалектику — в систематически разработанной форме и с историко-материалистических позиций — в сфере проблем политической экономии. «Маркс был и остается единственным человеком, — отмечал Ф.

Диалектическим подходом к исследуемому предмету, методологическими приемами восхождения от абстрактного к конкретному, сочетания логического и историчес- кого аспектов анализа обусловлены структура всего «Капитала», распределение материала по томам и внутри томов, очередность, порядок и направление теоретического исследования. Это прежде всего относится к первым трем теоретическим томам, охватывающим анализ капиталистического способа производства от его простейшей «клеточки» — товара до процесса капиталистического производства, взятого в целом. Четвертый том —¦ «Теории прибавочной стоимости» — представляет собой «историю теорий», которую Маркс считал целесообразным дать лишь после собственно теоретического анализа, содержащегося в первых трех томах: иначе пришлось бы по ходу критики той или иной предшествующей теории прибавочной стоимости отвлекаться в сторону от основного направления анализа.

Различные моменты диалектической методологии анализа взаимосвязаны и взаимообусловлены, пронизаны внутренним единством. Так, только на базе логического анализа капиталистического способа производства как исторически возникающего, развивающегося и преходящего явления (т. е. лишь при сочетании логического и исторического подходов) становится возможным восхождение от абстрактного к конкретному, синтезирование абстрактных определений исследуемого предмета в целостной Системе конкретного, этого, по словам Маркса, «единства многообразного»37.

Причем важно отметить то обстоятельство, что при восхождении от абстрактного к конкретному конкретизируется одно единое начало, присущее всем следующим друг за другом и взаимосвязанным политэкономическим категориям, а именно стоимость. Без этого логически цельное и последовательное освещение предмета было бы подменено лишь внешне связанными произвольными суждениями, обрывочно описывающими различные фрагменты предмета.

3. В. Ильенков справедливо заметил, что восхождение от абстрактного к конкретному возможно лишь там, где отдельные явления «постигаются не просто как «разные явления», выражаемые «разными понятиями», а только там, где все остальные категории понимаются как необходимые различия внутри одного и того же или, если выразиться языком Спинозы, как «модусы одной и той же субстанции». Поэтому каждый шаг по пути от абстрактного к конкретному — «это ступенька углубления понимания, ступенька конкретизации исходного понимания («понятия») »38.

Диалектический анализ капитализма как целостной системы экономических отношений был бы невозможен, если бы используёмыё при этом анализе категории (товар, деньги, капитал, прибыль, рента, заработная плата в т. д.) не представляли собой различные формы теоретического отражения одних и тех же, а именно экономико-стоимостных отношений. Без этого было бы невозможно изобразить в соответствующих политэкопомических категориях реальное движение стоимостных форм и реальные метаморфозы стоимостных отношений (например, процессы капитализации стоимости, образования прибавочной стоимости, ее «превращенных форм» в виде прибыли, ренты и процента и т. д.).

Касаясь очередности диалектического движения «товар— деньги — капитал», В.-И. Ленин подчеркивал совпадение в этом движении логического и исторического моментов анализа — истории капитализма и анализа понятий, резюмирующих ее39. Большой интерес представляет и ленинское указание на то, что в «Капитале» общественные, социальные отношения анализируются именно как «формы стоимости»40.

Принципиальная противоположность между материалистической и идеалистической трактовками восхождения от абстрактного к конкретному состоит в том, что с точки зрения идеализма (например, гегелевского) реально конкретное (т. е. действительность) оказывается результатом диалектически саморазвивающегося понятия, тогда как для материализма «метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного. Простейшая экономическая категория, например меновая стоимость, предполагает население — население, производящее в определенных условиях, — а также определенные формы семьи, общины или государства и т. д. Она не может существовать иначе, как абстрактное, одностороннее отношение уже данного конкретного живого целого»41.

В этой связи следует подчеркнуть, что Маркс использует категорию «абстрактное» и в качестве характеристики понятия, и в качестве характеристики явлений реального мира, объективной реальности. С этим и связ_а-ны у Маркса выражения: «абстрактный труд», «абстрактная форма буржуазного производства», «абстрактная форма богатства», «абстрактный индивид» и т. Д. и т. п. Под «абстрактным» здесь отчетливо понимается все вообще выделенное, обособленное, существующее «само по себе», в своей относительной независимости от всего другого, любая сторона, аспект или часть действительного целого, любой определенный фрагмент действительности или ее отражения в сознании42.

Таким образом, абстрактное в трактовке Маркса — это одно из определений конкретного целого, рассматриваемого ‘как на уровне теоретического познания, так и на уровне объективной реальности. Причем теоретическое место абстрактного соответствует его действительному месту в рамках исторически реального целого.

По поводу оперирования Марксом в «Капитале» понятием «реальная абстракция» В. П. Копи отмечает, что таким образом Маркс подчеркивает, с одной -стороны, то, что описываемое движение менового процесса имеет вид логической операции, с другой — то, что оно происходит реально, независимо от сознания и воли агентов товарных отношений43.

- Если от сказанного об экономической абстракции (в частности, о меновой стоимости как абстрактном стоимостном отношении) перейти к правовой абстракции (к абстрактному правовому отношению, отношению абстрактных лиц), то следует отметить, что содержащаяся в «Капитале» характеристика правового отношения как формы проявления материальных общественных отношений дает обозначение места и роли правового отношения в качестве абстрактного момента «конкретного живого целого» (т. е. всей общественной жизни).

При этом следует, конечно, учитывать, что в «Капитале» речь идет о конкретизации (при восхождении от абстрактного к конкретному) именно экономических, стоимостных отношений, а не правовых отношений, не «понятия права», как это имеет место, например, в гегелевской «Философии права». Прослеживая в «Капитале» конкретизацию стоимостных отношений, их капитализацию, процесс воспроизводства общественных отношений в качестве капиталистических отношений эксплуатации, Маркс на каждом последующем этапе конкретизации под новым углом зрения, т. е. в свете более конкретного экономико-стоимостного отношения, характеризует правовую форму, опосредующую данное экономическое от-

аз

3 Заказ 8408 ношение в процессе воспроизводства капитала. Следовательно, мы в своем знании о праве не остаемся на уровне абстрактных представлений о правовом отношении как отношении формально свободных и равных абстрактных индивидов, но по мере углубления экономического анализа капиталистических отношений все более уточняем и выясняем саму обусловленность правовых абстракций господствующими материальными отношениями, иллюзорность и мнимость выражаемой ими свободы и равенства, опосредование в них (обслуживание этими правовыми формами и отношениями) отношений эксплуатации (отношений по производству и воспроизводству прибавочной стоимости и ее «превращенных форм»— прибыли, ренты, процента).

Очевидно, что если бы анализ в «Капитале» ограничивался освещением лишь абстрактных меновых отношений и не выяснил бы путем восхождения от абстрактного к конкретному их капиталистическую природу, их значение как абстрактного момента целостного процесса воспроизводства капитала, то и понимание правовых форм и отношений оставалось бы поверхностным и абстрактным. Видимость выражения в правовых отношениях свободы и равенства мы приняли бы за действительность, иллюзию — за реальность. Но анализ в «Капитале» как раз и не останавливается на абстрактных представлениях, а движется к конкретному и теоретически воспроизводит его.

Движение їй конкретизация содержания тех капиталистических экономических (стоимостных) отношений, формой проявления которых является буржуазное право (правовые формы и отношения), углубляет и конкретизирует также и понимание права, вскрывает его социально-экономические корни, его функции по обслуживанию отношений фактического неравенства и эксплуатации. Движение экономического содержания разоблачает иллюзию правовой формы свободы и равенства. Вместе с тем вскрывается и разоблачается эксплуататорский социально-классовый смысл буржуазного государства, санкционирующего в законодательстве существующие отношения угнетения и неравенства и охраняющего в конечном счете капиталистический порядок производства прибавочной стоимости й складывающиеся на его основе правовые формы и отношения.

Для понимания роли политических и правовых форм в их связи с общественной жизнью в целом существенное значение имеет указание Маркса о том, что при развитии экономических категорий, как и «вообще во всякой исторической, социальной науке», «нужно постоянно иметь в виду, что как в действительности, так и в голове дан субъект — в данном случае современное буржуазное общество — и что категории выражают поэтому формы бытия, условия существования, часто только отдельные стороны этого определенного общества, этого субъекта, и что поэтому оно также и для науки возникает отнюдь не только тогда, когда о нем как таковом впервые заходит речь»44.

Конкретное как синтез многих определений и единство многообразного, поясняет Маркс, в мышлении выступает как процесс синтеза, как результат, хотя в действительности оно является исходным пунктом и предпосылкой теоретического анализа. Историко-логический анализ в «Капитале» реально «конкретного», т. е. буржуазной общественно-экономической формации, ее экономического базиса, политико-правовой надстройки и соответствующих форм сознания, показывает как внутреннюю взаимосвязь логических категорий и определений, так и их обусловленность материальными отношениями.

Сам предмет исследования берется в своей конкретно-исторической определенности и развитой целостности. И логический анализ развитого целого — не простое дублирование исторического становления этого целого, а логическое отражение исторического прошлого как момента исторически возникшей современной целостности, в данном случае (в «Капитале») —капиталистического общества.

Законы мышления, восходящего от абстрактного к конкретному, постольку соответствуют действительному историческому процессу, поскольку более простая и абстрактная категория (например, меновая стоимость, меновые отношения), выражавшая в условиях простого, докапиталистического, товарного производства господствовавшие отношения менее развитого, чем капитализм, целого, стала применительно к капитализму абстрактным (т. е. подчиненным) выражением отношений более развитого целого (т. е. стоимостных отношений капиталистического товарного производства)45.

Это, с другой стороны, означает, что развитые стоимостные отношения пронизывают собой все экономические отношения лишь в условиях 'капитализма, когда товарное производство стало всеобщей и господствующей формой производства, тогда как в Римской империи, например, товарно-денежные отношения занимали подчиненное положение, не охватывали весь процесс труда в целом, основу которого составляли (как и в средние века, хотя и в иной форме), по словам Маркса, «натуральные подати и повинности»46.

Понятно, что логический анализ должен отразить тот факт исторического развития, что меновое отношение как господствующее отношение (и меновая стоимость как господствующая категория) в условиях простого товарного производства в новых капиталистических условиях приобретает иное (подчиненное) значение. Анализ меновой стоимости (и меновых отношений) как абстрактного момента развитого капитала (и капиталистических отношений) и есть логическое отражение данного исторического факта. Эта диалектико-материалистическая методология выяснения и учета последующей роли, места и значения категорий и отношений, сложившихся на базе менее развитого прошлого, должна быть принята во внимание и в тех случаях, когда мы имеем дело с характеристикой в «Капитале» политико-правовых форм проявления экономических отношений: С данной проблематикой мы встречаемся в тех многочисленных местах «Капитала», где речь идет об опосредовании в правовой форме, сложившейся еще на почве простого товарного производства, новых отношений капиталистического общества. Сюда же относятся суждения о консервативности правовой формы по сравнению с опосредуемым ею экономическим содержанием[†], о смысле рецепции римского права в ходе последующего развития товарно-денежных отношений, об абстрактном характере выражения в буржуазном праве (в правовых формах и отношениях) соответствующих производственных отношений, о маскировке в правовой форме свободы и равенства действительных отношений экономического неравенства, эксплуатации, производства :и присвоения прибавочной стоимости.

Поэтому анализ в «Капитале» не останавливается на абстракции свободного- и равного правового отношения, как он не останавливается и на абстракции меновой стоимости, но вскрывает те глубинные социально-экономические антагонизмы, которые сокрыты под правовой формой, официально санкционированной в буржуазном законодательстве и охраняемой буржуазным государством. Не выяснив, какие именно экономические отношения опосредуются при капитализме в форме правовых отношений, мы так же мало (точнее, лишь абстрактно) поняли бы истинный смысл и характер буржуазных правовых форм, как мало (и тоже абстрактно) мы узнали бы о капитале, ограничившись лишь меновой стоимостью и не уяснив себе процесс капитализации стоимостных отношений[‡]. Подлинный смысл абстрактного раскрывается лишь в контексте' конкретного целого.

Для анализа правовых аспектов содержащегося в «Капитале» исследования отношений буржуазного общества большое значение имеет рассмотрение Марксовой логики восхождения от абстрактного к конкретному, определяющей очередность и направление анализа стоимостных форм. Принципиально важно, в частности, установить, о правовом оформлении и проявлении какого именно экономико-стоимостного содержания Маркс ведет речь в том или ином случае.

Таким образом, характеристика подлинной роли и значения абстрактной правовой формы развертывается, углубляется и конкретизируется в «Капитале» параллельно конкретизации анализа экономического содержания в полном согласии с диалектикой соотношения содержания и формы (экономического содержания и правовой формы), сущности и явления.

Учет этой связи соответствующих суждений о праве с анаїйізом определенных экономических отношений необходим как для уяснения механизма обусловленности правовых форм, так и для разоблачения связанных с ними иллюзий. Углубление анализа н «Капитале» экономических отношений и их определяющей роли есть в то же время конкретизация критики юридических иллюзий, идеалистических представлений о праве вообще. Это обстоятельство обусловлено, в частности, тем, что научный анализ капиталистического способа производства, буржуазных производственных отношений и обусловленных ими политико-правовых форм и воззрений с необходимостью связан с разоблачением иллюзий, сложившихся на почве товарного фетишизма.

Большой интерес для характеристики метода анализа права в «Капитале» имеют высказывания-Маркса о правовом отношении при освещении проблемы метода политической экономии в экономических рукописях 1857— 1858 гг. По поводу соотношения простых (абстрактных) и более развитых, конкретных категорий Маркс замечает: «Например, Гегель правильно начинает философию права с владения как простейшего правового отношения субъекта. Но никакого владения не существует до семьи или до отношения господства и подчинения, которые суть гораздо более конкретные отношения... Можно представить себе единичного дикаря владеющим. Но тогда владение не есть правоотношение. Неверно, будто владение исторически развилось в. семью. Наоборот, оно всегда предполагает эту ’’более конкретную правовую категорию"»47.

В «Философии права» Гегеля, как известно, понятие права в своем логическом движении от абстрактного к конкретному «объективируется» в следующих формах «права»: абстрактное право (владение, собственность, правонарушение), мораль, семья, гражданское общество, государство48. Здесь каждая последующая форма «права» является более конкретной правовой категорией, более конкретным определением «понятия права». Гегель подчеркивает, что при этом речь идёт о логической, а не исторической последовательности. «Так, например,— замечает Гегель, — нельзя сказать, что собственность существовала раньше семьи, и, несмотря на это, она рассматривается раньше последней»49. Почему же не начинать освещение с конкретного? В связи с этим Гегель пишет: «Мы отвечаем: потому что мы желаем видеть истину именно в качестве результата и для этого существенно необходимо, чтобы мы постигли сначала само абстрактное понятие. То, что действительно, что есть форма понятия, вместе с тем является для нас следующим и дальнейшим, хотя бы оно и было первым в самой действительности. Наше движение вперед состоит в том, что абстрактные формы обнаруживают себя не как самостоятельно существующие, а как неистинные»50.

Восприняв эти идеи гегелевской диалектической методологии, Маркс переработал и развил их на материалистической основе, соединил диалектический метод с материализмом. Принципиальная противоположность между подходами Маркса и Гегеля к трактовке политикоправовых форм состоит, в частности, в том, что для Гегеля эти формы — проявления идеального начала (идеи, понятия права), для Маркса же они — порождения материальных отношений ,и являются формами проявления этих материальных отношений. «...Каждая форма производства порождает свойственные ей правовые отношения, формы правления и т. д.»51. И все суждения Маркса о соотношении абстрактных и более конкретных правовых категорий и определений развиты именно с этих материалистических позиций.

Речь у Маркса, следовательно, идет об историко-материалистической обусловленности развития политикоправовых явлений и логическом отражении этого развития в понятиях, категориях, определениях. В этом смысле и следует понимать слова Маркса о том, что «простые категории .суть выражения отношений, в которых может реализоваться менее развитая конкретность до установления более многостороннего отношения или связи, идеально выражающейся в более конкретной категории, в то время как более развитая конкретность сохраняет эту же категорию как подчиненное отношение»52.

Эти методологические положения, сформулированные Марксом в экономических рукописях 1857—1858 гг., под-

Водят итог процессу формирования историко-материалистического подхода к общественным и политико-правовым явлениям. Они ясно очерчивают те методологические основы и принципы анализа места, роли и значения политико-правовых явлений в системе отношений буржуазного общества, которые нашли свою реализацию и дальнейшее развитие в «Капитале».