Династия Круппов

Железных канцлеров и рейхсфюреров ковали представители одной и той же династии — Круппов. Они умудрялись наживаться на кровавых амбициях, финансировать и даже стимулировать психологических маньяков.

Владельцы возникших в Руре еще в XVIII веке заводов богатели так быстро и обладали такой властью, что получили прозвище «печных баронов» — от огромных печей, в которых выплавлялся металл. Признанным главой, а вскоре и хозяином этих баронов стал некий Крупп.

«Англия — родина технического прогресса, а его кузница — Германия, вернее та ее часть, что называется Руром», — писал в письме к Энгельсу Карл Маркс. Автор «Капитала» был прав: Рурский угольный бассейн и залежи железных руд словно специально были созданы природой для организации здесь высокотех-нологичного производства чугуна и стали. Правление Круппов длилось целых два с половиной столетия.

«Крупп — наш король, Крупп вечен», — говорили шахтеры и сталевары о своем господине, и не грешили против истины. Арндг (основатель династии), потом многочисленные Фридрихи, Густавы, Альфреды рождались и умирали, а их фамилия: — Крупп — сделалась нарицательной.

Аксиомой для многих поколений немцев стало, что Руром правит Крупп (неважно, как его зовут по имени и какой он по счету в череде правителей). Он просто Крупп, и этим сказано все.

Арестовывать пришли под утро. Пятеро бравых американских офицеров вошли в двери знаменитого замка Хагель. Их встретил хозяин — тщательно выбрит, подтянут, дорогой серый костюм в полоску застегнут на все пуговицы. «Вы Альфред Крупп?» — осведомился старший. — «Да, я владею этим замком», — холодно ответил фабрикант. Офицер ухмыльнулся: «Отлично, старина, вы-то нам и нужны, собирайтесь». Крупп поморщился: он терпеть не мог панибратства.

За несколько дней до ареста, зябким апрельским утром 1945 года Альфред Крупп выехал в Эссен, туда, где билось сердце его гигантской империи.

Альфред не появлялся здесь очень давно. Он не желал видеть, как семейное дело обращается в прах: за два года, прошедших после первой бомбежки Эссена, 5 марта 1943 года, город был практически стерт с лица земли — главной целью были фабрики Круппов, на которых производилось оружие для армии вермахта За это время на маленький городок сбросили более 36 тонн бомб, авианалеты не прекращались ни днем, ни ночью.

Он ехал в открьпом лимузине по опустевшим улицам города За время поездки не проронил ни единого слова, и только побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие никелированную ручку двери, выдавали его состояние.

Вокруг царил хаос. Там, где раньше кипела работа, теперь торчали жалкие обломки кирпичных стен. В проемах виднелись скелеты станков, останки безотказных некогда механизмов. Не уцелел ни один дом, ни один склад, шахга или завод. От главно-го офиса остался лишь этаж — теперь там размещалась времен-ная администрация. Рядом кипела работа: уцелевшие станки упаковывались для отправки в страны-победительницы. Два хмурых парня делали на ящиках пометки мелом: «Румыния», «Франция», «Британия». На большинстве ящиков красовалась надпись «СССР». Проезжая мимо, Альфред вспоминал: на этих станках вытачивались детали для знаменитых «Тигров» — самых лучших германских танков, здесь собирали подлодки «U2», а вот та засыпанная шахта приносила ему полтора миллиона фунтов стерлингов годового дохода Он попросил шофера остановиться лишь однажды: на главной площади, забросанная кирпичной крошкой, лежала статуя его прадеда, великого Короля пушек, в честь которого назвали Альфреда. Многотонное изваяние, отлитое из лучшей крупповской стали, совсем не пострадало. Непреклонный взгляд Альфреда-старшего был устремлен в небо, и Крупп долго стоял, вглядываясь в его суровое лицо.

Эту статую, уцелевшую после всех авианалетов, он часто вспоминал, сидя в одиночной камере и ожидая суда Альфред чудом избежал Нюрнбергского процесса: в первой десятке нацистских преступников значился его отец Густав, стоявший во главе фирмы вплоть до 1943 года, — он первым из германских промышленников проникся идеями НСДАП и выписывал Гитлеру чеки на внушительные суммы.

Отсидев в тюрьме два года — в той самой, ще Гитлер написал «Майн Кампф», — глава империи Круппов дождался отдельного судебного процесса, посвященного его судьбе и судьбе семейно-го бизнеса.

В 1947 году Альфред Феликс АЛЬБИН Крупп фон Болен унд Хальбах был приговорен к двенадцати годам заключения с конфискацией имущества. Круппа обвиняли главным образом в том, что на его фабриках принудительно работали ни в чем не повинные люди, угнанные из стран Восточной Европы. Восемь долгих месяцев Крупп выслушивал свидетельства очевидцев и пламенные речи защиты — бесстрастный, безучастный. Лишь однажды он выступил с ответной речью, сухой и краткой, заметив, что другой рабочей силы у него попросту не было. А что до условий, в которых содержались рабочие (смертность на его предприятиях была немногим ниже, чем в концлагерях), — то он не в курсе этого. Ни один мускул не дрогнул на его лице в момент вынесения приговора Он позволил себе лишь одно движение, поразившее всех присутствующих: в ответ на финальную фразу обвинения «Дом Круппов никогда больше не обретет былого могущества» Альфред Крупп едва заметно... улыбнулся!

Но судьи плохо знали историю Круппов. Альфред, напротив, знал ее слишком хорошо. Двадцать семь лет назад Густав Крупп, тогдашний владелец Дома, мрачно стоял в версальском Доме правосудия, выслушивая приговор, вынесенный лично ему победителями в первой мировой: никогда не производить оружия, разрушить все оружейные мастерские, сократить вдвое производство стали, уничтожить миллион с липшим станков.

Однако Густав вышел на свободу через... шесть месяцев. А через пять лет Круппы вновь стали самыми богатыми промышленниками Германии.

Зачитывая приговор, месье Билль рано торжествовал победу: в истории этой династии было немало моментов, когда всем казалось, что ей уже никогда не подняться. Отпрыски Круппов разорялись, шли под суд, их имя трепали в неприглядных скандалах, и ни один из них не умер в добром здравии — но из любой тупиковой ситуации Круппы выходили победителями, и неуди-вительно: ведь основатель империи заработал свой первый капи-тал не на чем-нибудь — на конце света!

...За год до начала нового, семнадцатого века в городок Эссен пришла чума Жители в ужасе шарахались от мрачных фигур в черных балахонах — монотонно стуча в колотушки, чумные отряды собирали ежедневную жатву Смерти. Город наводнили бродячие проповедники. «Покайтесь! — кричали они. — Конец света близок! Разве вы не видите — сбываются все Божьи пророче-ства? Бросайте все, искупите свои грехи перед Господом!» День заднем по улицам Эссена брели в никуда толпы оцепеневших от страха людей. Горожане покидали свои дома, закрывали лавки и уходили в поля, монастыри — молиться о спасении душ. И толь-ко Арцдг Крупп, мелкий эссенский ростовщик, не верящий ни в Бога, ни в черта, с утра до вечера носился по городу, скупая за бесценок дома, амбары и утварь. Кому нужна эта рухлядь, если скоро все кончится? По правде сказать, в глубине души он тоже побаивался конца света, но рассудил так: если уж суждено уме-реть — так пусть я умру богатым. Если же уцелею — богатыми станут мои дети.

Минул канун страшного 1600 года, а конец света все не наступал. Потихоньку жители возвращались обратно и первым делом шли к Арвдгу — выкупать свои родовые гнезда, но уже втридорога.

Первый и последний авантюрист в семье, Фридрих полагался на удачу и верил в судьбу. Он истратил кучу денег на поиски кладов и не терял надежды стать самым богатым человеком в Германии. Вскоре он понял как — требовалось всего лишь наладить выпуск закаленной стали. В то время секретом производства владела только Англия и хранила его так же, как китайцы — секрет изготовления фарфора. Наполеон обещал любому, кто натянет нос ненавистным англичанам, круглую сумму золотом и свое вечное покровительство. Фридрих нанял роту секретных агентов, однако они не добыли ничего, кроме сплетен. Но вот удача ему улыбнулась — два беглых британских офицера появились в офисе Круппа и заявили, что готовы продать секрет. На следующий же день Фридрих объявил, что открывает первый завод по производству легированной стали. В пригороде Эссена закипела работа, размах поражал воображение. В новое дело Фридрих вложил почти все, что имел, и залез в огромные долги — он не сомневался в успехе. Но радость длилась недолго: Крупп был дилетантом, а офицеры — профессиональными мошенниками. Формула, за которую им заплатили солидную сумму, оказалась из школьного учебника химии.

Удар был сильным: ведь он доверял этим «уважаемым» людям и даже попросил их стать крестными отцами своего первенца! Фридрих впал в тяжелую депрессию: он запретил домашним говорить слово «сталь» и коротал время в местных тавернах. Чтобы расплатиться с долгами, неудавшийся стальной магнат продал все, вплоть до семейного особняка, и вскоре умер от разрыва сердца Вдове и ее сыну Альфреду достались куча кредиторов да маленькая фабрика по производству стали (обычной, конечно). Они переселились в деревянный сарайчик рядом с фабрикой, питались овощами со своего огородика и еле-еле наскребали денег на жалованье семи рабочим.

Вернувшись с похорон отца, будущий король пушек засел за его рабочий стол и написал всем бывшим партнерам письма одного и того же содержания: «Неудачи остались в прошлом, мать продолжит семейный бизнес — с моей помощью. Надеюсь, вас заинтересует сталь, которую мы предлагаем, — она самого высокого качества У фирмы сейчас столько заказов, что мы не успеваем их выполнять». Последнее являлось чистейшим вымыслом, но упрекнуть четырнадцатилетнего парня за невинный обман было некому. Альфред забросил школу и целыми днями пропадал на фабрике, помогая рабочим. Игры, книги — его не волновало ничего, кроме заказов. Отец был мечтательным простаком, он любил при случае пустить сентиментальную слезу и писал дурные стихи в подражание Байрону, а Альфред в первые же дни отправил Байрона на растопку: он не любил стихов и ненавидел романтиков. А чуть повзрослев, самостоятельно разъезжал по Германии, Австрии и Пруссии уже настойчиво добиваясь заказов.

Вскоре, купив хороший костюм, он отправился в Лондон, надеясь все-таки выведать пресловутый секрет, сведший отца в могилу. «Англичане глупы и легкомысленны, — писал молодой промышленник управляющему. — Они устроили мне экскурсию по своим заводам, будь готов — я зарисовал много полезных механизмов». Правда, рецепт сверхпрочной стали Альфред так и не добыл, но зато позаимствовал у «легкомысленных британцев» идею машины по изготовлению вилок и ложек, которая принесла ему немало денег. Заработанные средства он вложил в разработку собственной, крупповской стали. Альфред, в отличие от своего отца, вырос прагматиком и не верил в сторонних доброхотов, предпочитая платить людям твердую ставку. Но уж тогда драл с них по три шкуры. Стратегия оказалась весьма эффективной — через полтора года сталь от Круппов славилась во всей Европе. Альфред же незамедлительно приступил к выпуску того, о чем давно мечтал, — пушек, ружей и снарядов.

Каждая новая война приносила Дому гигантские прибыли, а Крупп становился все мрачнее и раздражительнее: давала о себе знать накопившаяся за много лет усталость. Бисмарк порекомендовал ему собственного врача: Альфред страдал бессонницей, нервными расстройствами, несварением желудка и временами впадал в затяжные депрессии — боязнь смерти (ему было уже шестьдесят) отравляла существование. Медик отправил Круппа на курорт. Из поездки Альфред вернулся со сногсшибательным известием: он женится!

Берта Эйшхофф, дочь влиятельного налогового инспектора, была вдвое моложе, из всех добродетелей предпочитала аккуратность и два раза в год ездила в Карлсбад пить воды. В окружении праздных бездельников Крупп чувствовал себя совершенно потерянным, и когда на одном из вечеров он увидел Берту, то искренне обрадовался: когда-то их представляли друг другу на званом обеде в честь победы прусского оружия и девушка произвела на него хорошее впечатление. Теперь Берта благосклонно внимала его рассказам о призах, которые пушки Круппа получили недавно на ежегодной выставке в Берлине, и отмечала про себя: «Обходителен, красив, богат». А та беспомощность, с которой влиятельный магнат иногда озирался вокруг, пробудила в ней совсем уж материнские чувства Дело было сделано.

«Оказывается, у меня есть сердце, — писал Альфред одному из немногочисленных друзей после женитьбы. — Я-то думал, там всего лишь кусок железа». Знакомые были ошарашены пе-ременой, произошедшей с Круппом: последние тридцать лет он не интересовался ничем, кроме оружия, называл карнавалы, книги и политику скучнейшими вещами на свете, а туг вдруг стал появляться на балах под ручку с очаровательной супругой. Но семейное счастье длилось недолго: Берта возненавидела Эс-сен. И неудивительно — постоянные дожди, грохот самого боль-шого парового молота в мире, дым и копоть от несметного ко-личества сталелитейных фабрик могли испортить характер кому угодно. Она жаловалась на головные боли и вскоре принялась кочевать с курорта на курорт, пробуя то лечебные грязи Локар- но, то целебный воздух Ниццы. Через два года после женитьбы у Альфреда случился нервный срыв — он ни с того ни с сего устроил скандал на совете директоров, чего с ним никогда не происходило, поклялся всех уволить и исчез. После долгих поисков верные слуги нашли своего господина в дешевой таверне: надев платье садовника, он пил горькую, уставившись невидящим взором в стакан.

Альфред боялся появляться дома: неприятности шли нескончаемой чередой. Недавно у четы родился первенец, и Альфред был вне себя от счастья — наследник! Но у мальчика обнаружились врожденный ревматизм и астма (дурной климат Эссена дал о себе знать), и Крупп проклял все на свете. Он задумал построить замок, достойный богатейшего человека Европы, но судьба, казалось, всерьез решила этому помешать. Сперва почти готовое строение снес мощный ураган, равного которому старожилы не помнили, затем случилось наводнение, первое за семьдесят лет. В день торжественного открытия на фасаде появились глубокие трещины, и всю центральную часть замка пришлось отстраивать заново.

И все же замок был построен — гигантское мрачное здание из стали и камня. В нем было двести комнат, зал для приемов и оранжерея, но не нашлось места для библиотеки. На стенах не висело ни одной картины, а окна не открывались даже в самую жару: Крупп опасался сквозняков. Берта не прожила здесь и недели: она окрестила новое жилище холодной гробницей, вредной для нее и сына. Альфред выслушивал ее истерики с ледяным спокойствием, и однажды Берта, в сердцах обозвав мужа бесчувственным болваном, покинула дом. Крупп бросил ей вслед только одну фразу: «У тебя есть два дня, чтобы опомниться», а по истечении этого срока спокойно приказал прислуге отослать фрау Крупп все ее вещи. Больше они никогда не виделись.

С возрастом Альфред стал маниакально подозрителен, ему казалось, что все вокруг хотят его обокрасть, и каждый день посылал своим управляющим вороха противоречивых приказов и инструкций. К счастью, реагировать на причуды вздорного старика не было особой необходимости: на своих фабриках он не появлялся, а телефон к тому времени еще не изобрели. Мучаясь бессонницей, он ночи напролет бродил по пустым комнатам замка, а затем, потушив свет, садился за очередные инструкции — из экономии он приучился писать в темноте, хотя мог бы скупить все свечные заводы Европы. После смерти в его кабинете нашли тридцать тысяч таких инструкций, в том числе «Генеральные предписания» — своеобразную конституцию Дома Круппов, в которой Альфред скрупулезно расписал для будущих наследников правила управления империей. Там было регламентировано все, вплоть до цвета униформы рабочих.

Чтобы развлечься, старик иногда устраивал приемы (непременно вывесив в комнатах расписание надень и правила поведения в доме), но с легкостью забывал о приглашенных, и гости пользовались крупповским гостеприимством, так и не повидавшись с хозяином. Впрочем, в случае невыполнения правил (не шуметь после десяти вечера, скажем) Альфред немедленно направлял письменную жалобу проштрафившемуся гостю. Его раздражало все, даже черные чулки горничных — он приказал им надевать только белые. Его несносный характер мог выносить только Фриц, единственный сын и наследник.

Фриц был полной противоположностью своего отца (рядом они выглядели как Пат и Паташон) — маленький, толстенький, классический «маменькин сынок». Все детство он провел с мамой на курортах и слыл изнеженным барчуком. Пока сыну не исполнилось двадцать, Альфред и слышать не хотел, что Фриц когда-нибудь встанет во главе фирмы, — он казался ему совершенно неспособным к серьезным делам. К тому же в 15 лет Фриц увлекся археологией — эту дурацкую страсть отец пресек тотчас же, отправив его учиться на финансиста, но выводы сделал. Однако вскоре сын показал себя послушным и смекалистым парнем — днем докладывал папе о делах фирмы, а вечерами читал ему вслух. В 25 лет Фриц вознамерился жениться, Альфред был категорически против: ему не понравилась невеста, а пуще всего — необходимость что-то менять в привычном укладе. Долгих три года он не давал разрешения на брак и согласился лишь при условии, что молодожены будут жить вместе с ним в замке Хагель. Молоденькая Маргарет, дочка важного прусского чиновника, превратилась в главную мишень стариковских придирок: он легко мог отчитать ее (а заодно и сына) при гостях за неподобающий наряд или неосторожно брошенное слово и находил особое наслаждение в том, чтобы изобретательно и ме-тодично издеваться над невесткой. «Отчего вы не пробуете фруктов из нашего сада?» — спрашивал он ехидно за завтраком, и слуги прыскали украдкой: они-то знали, что Альфред дал са-довникам строжайшее указание не обслуживать Маргарет. Сто-ило ей задержаться за утренним туалетом, как Альфред каждые пять минут посылал слугу с «вежливыми» вопросами вроде «Не помочь ли фрау одеться?»

После смерти старого Круппа Маргарет наконец вздохнула с облегчением. Она родила Фрицу двух дочерей и проявляла трогательную заботу о супруге: тот был страшно рассеян и легко мог отправиться на совет директоров в домашних тапочках. Семейное состояние на тот момент оценивалось в десять с лишним миллионов фунтов стерлингов и росло с каждым днем, Круппы стали официальными поставщиками оружия двора Его императорско-королевского величества кайзера Вильгельма, принимали у себя титулованных особ со всего мира, и казалось, ничто не может омрачить их счастья — пока в 1902 году в немецких газетах не появилась сенсационная перепечатка из итальянской прессы.

В ней говорилось о некоем близком ко двору видном промышленнике, который частенько наведывается на Капри. И там, на уединенной вилле, в укромной бухточке творятся такие оргии, о которых в приличной газете и писать-то неудобно. Причем участвуют в этих оргиях исключительно... молодые люди! Через пару дней газета социал-демократической партии назвала и имя таинственного промышленника — Фриц Крупп.

Узнав такую новость, Маргарет немедленно потребовала развод, попросив зашиты у канцлера. Фриц, пытаясь замять скандал, объявил, что подает в суд на газету, и потребовал медицинского освидетельствования супруги — его агенты распустили слухи, что Маргарет страдает лунатизмом и не способна отвечать за свои слова. Канцлер пожелал получить объяснения, но слуга, принесший приглашение на аудиенцию, обнаружил Круппа лежащим в луже крови на полу собственной ванной. Вскрытия не проводили, официальной причиной смерти был объявлен сердечный приступ. Но все, разумеется, говорили о самоубийстве — за несколько дней до смерти Фриц Крупп написал друзьям пару писем, полных самых мрачных намеков. Канцлер зая-вил, что его друга погубили социалисты.

Старшая дочь, вступив в права наследства, пыталась (не без успеха) убедить всех, что Круппы святее Папы Римского...

Рождение первенца — праздник для любой семьи, а если это происходит в семье короля, то это праздник подданных, ведь появился на свет будущий повелитель, кормилец и податель всех благ. Малютка лежит в люльке, чему-то таинственно улыбается, а его жизненный путь уже предначертан — он будет ПРАВИТЬ. Что же принесет миру его правление: радость и процветание или смерть, разрушение и слезы?

Гадать об этом в декабре 1907 года, когда в семье Круппов появился мальчик Альфред, не стали: есть вещи более важные, чем гадание о судьбах мира, — власть, прибыль и слава династии. Этим-то концерн Krupp как раз и обладал. Наследник же (когда придет его время) должен был лишь все упрочить и приумножить. Пока же все проблемы решали отец и мать (юридическая наследница великих Круппов). Право, эта чета заслуживает того, чтобы рассказать о них чуть подробнее...

15 октября 1906 года обвенчались восемнадцатилетняя Берта Крупп и тридцатипятилетний дипломат Густав фон Болен унд Гульбах. Новобрачных (невиданная честь) почтил своим вниманием германский император — Вильгельм. Собравшиеся с любопытством ждали его поздравительной речи и свадебного подарка.

Действительно, что можно подарить самой богатой в Европе невесте? Достойный подарок такой особе трудно подобрать даже самому императору. Но Вильгельм был не только императором, он был еще и умным человеком и подарил чете молодоженов... закон, согласно которому не жена (как это было обычно) брала фамилию мужа, а наоборот — муж брал фамилию жены.

Таким образом Вильгельм своей властью короновал Густава фон Болена унд Гульбаха в Круппа. Густав родился заново. Закон Вильгельма превратил его из человека с собственной судьбой и именем в «символ» Кгарр с порядковым номером XI. Дело в том, что по представлению самого пунктуального и скрупулезного в мире народа снабжать Германию оружием мог только мужчина, немец и финансовый гений по фамилии Крупп. Если такого человека нет, ради счастья нации его надо сделать.

«Последний довод королей» — такая надпись была выгравирована на стволах пушек, выпускаемых Круппом для «железного канцлера» Германской империи Бисмарка. «Моим последним доводом в споре с отцом будут сверхдоходные заказы. Паровозы хорошо, но танки выгоднее», — решил Альфред (сын Густава), предчувствуя наступление новых сражений. Перед его глазами уже маячила личность, способная создать его продукции устойчивый спрос, — Адольф Гитлер.

Начиная с 1931 года Альфред Крупп снабжает фашистов танками, сначала из личных средств, а затем и из кассы отца (уловившего, куда дует ветер политической власти Германии).

С приходом к власти Гитлера для Круппов наступил золотой век. Заказы на производство оружия поступают один за другим, конкуренты обвиняются в деловой неполноценности или политической неблагонадежности и ликвидируются. Пользуясь этим,

Альфред несет Гитлеру развернутый доклад о возможности произвести оружия больше и лучше, чем есть у любой страны.

В 1939 году, в сентябре, орудия Круппа уничтожают Варшаву. Летом 1940 года танки Круппа, обойдя линию Мажино, врываются в Париж. Осенью того же года бомбами Круппа полностью разрушен английский город Ковентри. В июне 1941 года подводные лодки Круппа топят русские корабли в Черном, Балтийском и Баренцевом морях.

Альфред оттесняет отца от руководства концерном и занимает его место. Это противоречит законам, но кто посмеет напомнить о юстиции личному другу Мартина Бормана и Генриха Гиммлера? В захваченных Гитлером странах идет беспрецедент-ный грабеж, агенты Круппа отправляют в концлагеря владельцев наиболее перспективных предприятий и через институт кон-фискаций и аукционных продаж присоединяют их к владениям своего хозяина. Во Франции Крупп объявляет своей собствен-ностью более 50 заводов и фабрик, в Польше — 70, в Норвегии — 25. То, что нельзя использовать на месте, вывозится в Герма-нию. Только из СССР в период войны было вывезено 280 ваго-нов самого технологического оборудования из Донбасса.

Заслуги Круппа перед Рейхом оценены по достоинству: он получает титул «фюрер экономики» и одну из высших почетных должностей — Золотой щит германского орла. Однако вскоре отношения между Круппом и Гитлером портятся.

После поражения на Курской дуге, где в решающей битве второй мировой войны сошлись танки Круппа и уральских заводов. Альфреда срочно вызвали на совещание в ставку. Фюрер был вне себя от гнева:

— Ваши танки хуже русских, мы проиграли битву под Курском из-за вас! Вы главный виновник наших неудач!

Это было, конечно, не так, сталь Рура не уступала по качеству стали Урала, возможно, в чем-то даже превосходила ее. Причина поражений крылась не в оружии, а в людях, которые ими пользовались. Русский дух тогда торжествовал.

Но чуткий Альфред Крупп после этого совещания более не сомневался в неизбежности поражения Германии и, спасая свои капиталы, нанес удар собственной стране исподтишка. По его приказу через подставных лиц были проданы все государственные ценные бумаги, а освободившаяся наличность была конвертирована и вывезена в Швейцарию. Германская имперская марка заколебалась.

Впрочем, это обстоятельство не повлияло на производительность заводов Круппа, даже наоборот: если в 1943 году он произвел 600 танков, то в 1944-м — 1800!

Альфред был очень рациональным человеком и умел не только пользоваться благоприятными обстоятельствами, но и создавать их. Еще в конце 30-х годов, узнав о планах Гиммлера создать концентрационные лагеря, Альфред вложил в этот проект большие деньги. Он видел в этих заведениях не фабрики смерти, а источник прибыли. Во-первых, можно использовать бесплатный труд заключенных, а во-вторых, пленные — пре-красный живой щит от налетов авиации неприятеля. Крупп был владельцем десяти(!) концлагерей. Надзиратели и охранники в этих лагерях получали зарплату в кассе Круппа, а инструкции по использованию заключенных — в заводоуправлении. Многие из них затем были осуждены международным трибуналом в Нюрн-берге на сроки гораздо большие, чем их хозяин.

Крупп уничтожил почти все документы о работе на его заводах военнопленных, но все же одно из обвинений, выдвинутых против него, заключалось в использовании им рабского труда В свое оправдание Крупп заявил судьям: — По законам Рейха эти люди не считались тогда людьми, поэтому и отношение к ним было соответствующим. Я никогда не нарушал существующих законов. Я абсолютно невиновен.

Капитуляция Германии не могла застать Круппа врасплох: огромные суммы денег в валюте были спрятаны в швейцарских банках, документы, изобличающие его в преступлениях, уничтожены, заводы переданы под охрану американской военной полиции. Лишь одно омрачлялоАльфреда — его арестовали и передали суду как нацистского преступника. Но, имея хороших адвокатов и нужные связи, он был спокоен за свою судьбу.

Основных пунктов обвинения было три: сговор с Гитлером, грабеж оккупированных стран и использование рабского труда Каждое из них могло бы привести Круппа на виселицу, если бы было доказано. Однако, несмотря на активное давление со стороны Великобритании и СССР, американский судья признал Круппа виновным только по первому пункту обвинения и приговорил его к 12 годам заключения с конфискацией имущества.

Приговор вызвал в зале заседаний взрыв смеха. Дело в том, что, вынося решение о конфискации имущества, судья, согласно закону, должен был привести полный его перечень, что в случае с ловким Круппом было практически невозможно.

Местом заключения Круппу был определен замок Ландсберг на северо-западе Германии. Альфред содержался в общей камере с другими нацистскими преступниками и так же, как все, носил тюремную робу с красными полосками. Так же, как все, он в свою очередь мыл посуду, выносил парашу, дежурил в прачечной. Но, надо отдать ему должное, ни разу — ни в период заключения, ни после него — не пожаловался на суровость наказания. Более того, коменданту замка Д жеймсу Чилзу он впоследствии каждое Рождество посылал поздравительные открытки и даже подарки.

На заводах Круппа тем временем продолжалась работа. Как в довоенные годы, теперь там собирались паровозы. Решение суда о конфискации имущества Круппа не могло вступить в силу без общего перечня имущества. А большинство документов было уничтожено самим Круппом, часть — спрятана или утеряна. Таким образом процесс, описи затянулся.

В конце 1950 года Крупп был полностью оправдан. Холодным февральским утром 1951 года он вышел за ворота тюрьмы, накинув на плечи шерстяное пальто, любезно подаренное комендантом, и отправился прямиком в магазин, торгующий дорогими автомобилями, — спортивные машины были его единственной страстью. В банках Швейцарии и Аргентины у Круппов оставалось еще немало денег, так что Альфред мог не ограничивать себя ни в чем. В белоснежном «порше» он прикатил на пресс-конференцию, чтобы объявить: «Больше никакого оружия, теперь — только мирные товары». Круппы стали производить сверла, точильные станки и зубные протезы (последние охотно покупала Советская Россия), а кроме того — оборудование для атомных станций, занялись также разработкой разнообразных ноу-хау. Кажется, все шло хорошо...

Крупп вновь стал владельцем всего своего имущества (которое к тому времени так и не сумели описать). Ему вернули не только заводы, но даже домашнюю утварь, растащенную американскими солдатами из его загородной виллы. В том же году Альфред женился. Это был его второй брак, от которого у него остался сын и, как он планировал, будущий наследник — снова Арвдг. Его вторая супруга Вера Хоссенфельд (урожденная немка) также вступала в брак не в первый раз, но у нее было — что очень важно — американское гражданство. Что-бы репортеры ничего не пронюхали и не проникли в церковь, молодожены приехали на бракосочетание в фургончике с над-писью «Хлеб». Альфред преподнес супруге шикарный «кадил-лак» и букет пионов.

Паспорт супруги сильно облегчил жизнь Круппу, особенно в первые месяцы после заключения. Когда бывшие узники концлагеря, принадлежавшего в годы войны Круппу, чуть не сожгли его дом, их разогнала американская полиция — по просьбе американской госпожи Крупп.

Но вместе они прожили всего четыре года: в суде жена заявила, что муж отказывался исполнять супружеские обязанности. В ответ адвокаты Альфреда обнародовали другую пикантную подробность: истица крутила роман с главным менеджером империи Круппов — в результате экс-супруга не получила ни пфеннига. Альфред расправился с депрессией по-своему: купил серебристый «ягуар» и отправился на ралли по Западной Африке.

Обретя свободу, Альфред Крупп с двойной энергией принялся за свой бизнес. Он немедленно вернул из Швейцарии спрятанные там во время войны деньги и вложил их в реорганизацию своих заводов. Темпы развития его предприятий были потрясающими: уже через три года после освобождения хозяина заводы выпускали продукции больше, чем до войны. Он привлек частные капиталы, взял дополнительные кредиты и вкладывал, вкладывал, вкладывал. Все проекты были грандиозны.

Впрочем, человек по фамилии Крупп и не мог планировать ничего мельче, чем покупку всего курортного бизнеса Германии, практически монопольного производства локомотивов, полного контроля над рядом радио- и телеканалов. Деньги на эти и другие проекты достать не составляло труда — желающих предоставить кредит Круппу всегда было предостаточно.

Высокий уровень конкуренции в Европе и, как следствие, снижение прибылей заставили Круппа обратить свой взор на страны третьего мира. В Индии, например, по заказу Неру он

построил целый город-завод по производству стали. Город получает гордое имя Руркела. В Бразилии Крупп скупает железистые рудники и налаживает производство стали практически для всей Латинской Америки. Вскоре бразильский проект передается под контроль любимого наследника — Арндта.

Вершины своего успеха Альфред Крупп достигает в начале 60-х годов. В этот период он как бы представляет собой мощь всей Европы. Являясь единоличным владельцем корпорации Круппов, Альфред концентрирует в своих руках производство почти всех стратегических товаров в Европе. Его заводы находятся на третьем месте в мире по производству стали после США и СССР. В его личном владении имеется атомный флот из трех ледоколов. Ассортимент выпускаемых товаров включает почти 4000 наименований. Крупп — один из четырех производителей обогащенного урана-235, которым начиняют ядерные реакторы электростанций и бомбы. Благодаря этому ему под силу сделать даже ядерное оружие. На его заводе изобретен новый металл — титан, сверхпрочность и легкость которого делает революцию в авиастроении. В секретных КБ Круппа идут испытания космических аппаратов. В наиболее смелых прогнозах того времени концерну Круппа отводили третье, а то и второе место в череде сверхдержав — США и СССР.

Столь бурный рост вызывает ревность конкурентов. Ему начинают припоминать сотрудничество с фашистами. Разоблачают и арестовывают начальника службы безопасности, который оказался не кем иным, как Отто Скорцени (самым крутым спецназовцем СС).

Крупп теряет присутствие духа и начинает делать ошибку за ошибкой. Он продолжает брать кредиты. Банки, особенно германские, охотно выделяли ему средства. Но уверенность в кредитоспособности Круппа уже поколеблена.

В воскресенье 30 июля 1967 года в 10 часов вечера на своей вилле Хагель скончался последний настоящий король из династии Круппов — Альфред. Рур погрузился в траур, были приспущены государственные флаги Германии и черно-белые штандарты Круппа. На виллу привезли мешки телеграмм с соболезнованиями, адресованных наследнику.

Но тезка первого Круппа — Арндг — уже несколько лет назад отрекся от престола. Согласно закону «О Круппе» от 1943 года, подписанного Гитлером и до сих пор не отмененного, только Крупп мог бьпь владельцем своих предприятий и никакое внешнее управление или акционирование без его согласия не допускалось. Предвидя финансовый крах, предусмотрительный Альфред обсудил с сыном проблему и с помощью юристов составил свое завещание так, что после его смерти гигантские долги концерна аннулировались.

По последнему распоряжению Круппа все заводы были проданы, а вырученные деньги обращены в пожизненную ренту в 500 тысяч долларов ежегодно для его наследника. Кредиторам (на вполне законном основании) не досталось ничего.

Смерть Альфреда вызвала много толков, ходили слухи о самоубийстве и отравлении. Но врачи были весьма категоричны: рак легких. Действительно, Альфред очень много курил сигареты Camel, пристрастившись к изделию противника во вторую мировую войну.

P.S. В сердце Рура, в Эссене, особо почетным гостям мэр до сих пор показывает главную достопримечательность города: регистрационную книгу предпринимателей. В ней под 1587 годом стоит собственноручная запись Арндга Первого об открытии дела Круппа, а под 1967 годом — запись Арвдга Тринадцатого о его закрьпии.

Альфред Крупп учредил благотворительный фонд имени Фридриха Круппа, который ныне и распоряжается делами империи.