Династия Дюпонов

Многие люди остались в памяти потомков лишь потому, что когда-то основали и назвали своими именами компании, которые преуспели спустя десятки, а то и сотни лет. Среди них Эле- тер Ирене дю Ион де Немур, в 1802 году основавший компанию DuPont.

Северный Делавэр называют страной Дюпонов: дорога, ведущая в столицу штата, город Уилмингтон, носит имя Дюпон- хайвэй, да и в самом Уилмингтоне им принадлежит решительно все — от заводов и банков до компьютерной корпорации.

Окружающие Уилмингтон городки кажутся кусочком Франции — то и дело мелькают дорожные указатели: Немур, Шеанн, Боре де Фоссе, Моншанэ и Грануа.

Для сторонних людей «Дюпон де Немур» — гигантская транснациональная компания: размер состояния в активах — 211 миллиардов долларов, филиалы в Европе и Латинской Америке, мировая монополия на нейлон, орлон, дакрон и тефлон, Десятки химических заводов, производство самолетов и оружия. К середине двадцатого века Дюпонов было уже около полутора тысяч; пятьсот человек считались мультимиллионерами, двести пятьдесят входили в ближний круг семьи, восемь вершили ее судьбу. Делавэр привык к Дюпонам: Эдвард Дюпон, первый вице-президент Уилмингтонской трастовой компании — центра финансового могущества клана, до недавнего времени посиживал вместе со своими менеджерами в городском клубе и был одним из лучших прихожан городской церкви.

...Знаменитые охоты и балы Дюпонов уходят в далекое прошлое — после первой мировой войны, принесшей им сотни миллионов, они охотились на лис, сидя на кровных жеребцах, окруженные ловчими и сворами гончих, в камзолах восемнадцатого века, треуголках и пудреных париках. На семейных праздниках они танцевали в костюмах маркизов и маркиз времен Людовика XV и разъезжались по домам в золоченых каретах — их усадьбы, выстроенные на манер феодальных замков и вер-сальских дворцов, до сих пор окружают Уилмингтон.

В парадном зале Уилмингтонской трастовой компании висят потемневшие родовые портреты: галерею открывают светловолосая дама и статный широколицый господин в пудреном парике. Официальная родословная Дюпонов описывает встречу основателей династии в идиллических тонах: хрупкая белокурая девушка сидела в своей мансарде на улице Ришелье, рисовала миниатюры и смотрела в окно напротив. Там принимал красивые позы, упражняясь в благородном искусстве фехтования, крепкий молодой человек Пьер Самюэль Дюпон, ее сосед-ча- совгцик: финту сменял пресек, шпага вонзалась в нарисованную на стене мишень... У Анны Александрины были большие голубые глаза и нежная кожа. Она мечтала о великой любви и видела в соседе (крупный нос, гордая стать и широко развернутые плечи) воплощение всех совершенств. В восемь лет оставшись сиротой девочка, до шестнадцати жила из милости у богатых родственников. У дядюшки с тетушкой подрастала собственная дочь, и девочки подружились. Когда же они превратились в барышень, воспитаннице предложили место экономки в дальнем поместье — в противном случае та могла идти на все четыре стороны. Она выбрала последнее: теперь, поселившись на улице часовщиков, бесприданница зарабатывала на жизнь тем, что разрисовывала циферблаты. Спустя несколько месяцев Самюэль и Анна Александрина поженились: кавалер-часовщик бьш протестантом и, узнав, что хорошенькая соседка разделяет его веру, решил повести ее под венец. Она перенесла свои пожитки через улицу Ришелье и поселилась в той самой комнате, где когда-то впервые увидела мужа. Анне Александрине — всего шестнадцать. Через несколько лет она жестоко разочаруется в своем браке.

Одним из главных жизненных принципов господина Дюпона было глубокое невежество: его предки исповедовали протестантизм (и в католической Франции считались диссидентами), многие из его друзей-гугенотов сидели в тюрьмах, потому Самюэль и предпочитал не высовываться.

Их сын Пьер рос необыкновенным ребенком. На отца он походил лишь огромным, точно орлиный клюв, носом (боль-шой нос до сих пор остается наследственной чертой Дюпонов — как тяжелая челюсть Габсбургов или оттопыренная губа Бурбонов). Пьер с детства бьш хром, слаб и нездоров, зато отличался блестящей памятью и быстрым умом: в двенадцать лет он знал назубок французскую грамматику и свободно переводил с латыни. Пьер оказался добрым мальчиком: когда рыжая, конопатая и глупая кузина Марианна заболела оспой, братец просиживал у ее постели сутками и в результате заразился. Через несколько дней врачи, не обнаружив у него пульса, констатировали смерть. Всю ночь перед похоронами убитая горем Анна просидела у фоба сына, молясь за упокой его души. К утру мать задремала, как вдруг ее разбудил крик Пьера: мальчик выжил, хотя лицо его было безнадежно изуродовано.

Щеки и лоб покрыли следы от оспы, один глаз поразила дальнозоркость, другой — близорукость: с годами Пьер Дюпон решил, что таким образом судьба отмечает своих избран-ников. «Я благодарен природе и случаю, — писал он в своих мемуарах, — за то, что они подарили мне возможность обладать всем диапазоном зрения». Мать рыдала, отец заставил сына заниматься фехтованием — Самюэль Дюпон считал шпагу универсальным средством, укрепляющим тело и дух. По вечерам они отрабатывали выпады, а дни проводили за работой: отец решил сделать из сына часовщика. Так прошло несколько лет, а потом Анна Александрина умерла родами. Перед смертью, соединив руки мужа и сына, она произнесла: «Постарайтесь жить счастливо».

Это им не удалось — после смерти матери Пьер сбился с пути истинного. Он свел знакомства с начинающими писателями и молодыми актерами, вместе с ними пил, пропадал за кулисами и ходил по борделям.

Друзья не дали бедняге умереть с голода — знакомый часовщик взял его на работу. Через несколько лет Пьер пришел в мастерскую отца, держа в руках великолепные часы в корпусе из резного дуба, с чеканным серебряным циферблатом. На нем была выгравирована надпись: «Сконструировано и сделано сыном Дюпона, посвящается отцу». Пьер молча поклонился, вручил Самюэлю подарок и ушел из родного дома — на сей раз навсегда. Так он отдал сыновний долг и навсегда избавился от чувства вины. А что батюшка так и не смог прочесть посвяще-ние и не понял его смысла даже тогда, когда ему на помощь пришел грамотный сосед, — до этого Пьеру не было ни малей-шего дела.

С тех пор прошло немало лет, но больше Самюэль Дюпон никогда не видел сына. Пьер не пришел даже на его похороны — теперь он жил другой жизнью.

Пьер Дюпон стал другом и советником премьер-министра Франции, барона Тюрго, редактировал влиятельный журнал, удачно спекулировал на бирже и бывал на приемах у короля.

А началось все с того, что Дюпон написал экономическое эссе, которое случайно попалось на глаза барону Тюрго. Сановника поразили стиль и совершенство аргументации, и он взял юное дарование под свое крыло. Вскоре Пьеру предложили отличное место с большим жалованьем. Карьера была обеспечена, теперь он мог подумать и о семье.

Когда он бьш нищ и гоним, его приютили родственники матери, господа Дор. В их поместье жила Шарлотта Мария Луиза Ле Дэ, тоже приходившаяся Пьеру дальней родней. Она была чуть перезрелой девушкой (в то время ей уже исполнилось восемнадцать), и ближайшего соседа, пятидесятипятилетнего сборщика налогов, вдовца, вогнавшего в гроб двух жен, покровители Марии Луизы считали неплохой партией.

Впрочем, это не помешало Мари Ле Дэ подарить ему двух сыновей — один из них, следуя уже сложившейся семейной традиции, восстал против отца... В парадном зале Уилминггонской трастовой компании висят портреты обоих сыновей Пьера Дюпона. Рослый темноволосый красавец Виктор не хотел учиться и проваливал любое дело: он как две капли воды походил на своего деда, Самюэля Дюпона. Младший, Элетер Иренэ, унаследовал черты и талант отца: небольшой рост, твердый рот, ярко выраженные способности к наукам и серьезное отношение к жизни. Пьер отправил его на обучение к своему другу, знаменитому химику Лавуазье, возглавлявшему пороховые шахты французского королевства. Через несколько лет Элетер Иренэ знал о порохе решительно все: именно он и заложил основу империи Дюпонов.

Но прежнюю жизнь смела революция — в 1799 году Дюпоны бежали из Франции, ибо были среди тех, кто пытался защитить короля. Отец и сыновья вместе с верными Людовику XVI при-дворными отстреливались от санкюлотов во дворце Тюильри, затем, чудом избежав гильотины, залегли на дно — и все же не смогли устроиться в новой жизни. Вышедший из Тулона корабль «Американский орел» был нагружен их мебелью, роялями и сто-ловым серебром. Весь трехмесячный путь через Атлантику Дюпоны охраняли свое добро с обнаженными шпагами в руках — команда не внушала им доверия.

«Американский орел» причалил в Ньюпортской бухте Род- Айленда, Дюпоны сошли на берег и направились к ближайшему дому. Пьер постучал — ему не открыли; он заглянул в окно и увидел накрытый стол. Звонили колокола, в церкви шла рождественская служба, хозяев дома дожидались индейка и яблочный пирог, которых они так и не попробовали: Дюпоны вломились в дом и во имя свободы, равенства и братства съели все, что стояло на столе.

Занимался рассвет морозного утра 1 января 1800 года — начинался новый век, и в Америке он стал веком Дюпонов.

Они привезли с собой двести тысяч франков наличными — перед отъездом из Франции Пьер Дюпон для земельных спекуляций учредил акционерное общество «Понтиания» и выпустил акции.

Соединенные Штаты сэкономили на этой сделке кучу денег, но сам Пьер Дюпон не нажил на ней ни цента. Виктор вытеснил его из бизнеса и, став главой фирмы, окончательно развалил «Понтианию». Пьер впал в меланхолию и через несколько лет умер. Виктор ненадолго пережил отца, скончавшись на нью-йоркской улице от сердечного приступа. Теперь семью возглавил Элетер Иренэ. За время его правления Дюпоны превратились в закрытый, окутанный легендами, живущий по собственным законам клан. У Иренэ было трое сыновей и двадцать четыре внука. Они увлекались химией, пробовали свои силы в бизнесе, и семейное дело по традиции досталось самому одаренному и изворотливому. Дюпоны больше не занимались землей — теперь они делали деньги на смерти...

Тихий, замкнутый Ирене нисколько не походил на дельца. Он бьш тем, чем казался: ученым до мозга костей, человеком, помешанным на химических формулах. В придачу к своим академическим достоинствам новый глава клана бьш наблюдателен и чувствовал конъюнктуру. Америка оказалась страной вооруженных людей — а Элетер Иренэ умел делать лучший в мире порох. И вскоре в местечке Брендивайн завертелись жернова пороховых мельниц, а увлечение теорией взрывчатых веществ у Дюпонов отныне стало наследственным. Правда, имя они сменили: в демократической Америке плебеи Дюпоны превратились во французских аристократов дю Пон де Немур. Дети парижского часовщика стали величать себя как маркизы, Немур — поселок, где Пьер Дюпон познакомился с Мари Ле Дэ, превратился в их родовое поместье.

О том, что происходит в мире, жители Брендивайна узнавали не из газет. Здесь располагались пороховые заводы Дюпонов, и если где-то шла война, шахты работали в две смены. Впрочем, об этом быстро узнавали и в соседних городках и в спешке рабочие забывали о правилах безопасности: взрывы слышались за десятки километров, и огненный столб порой швырял людей через реку, на улицы соседнего поселка.

Дюпоны кормили всю округу, и к ним относились с почти религиозным почтением — они были удачливы, богаты и делали все более совершенный порох. Но любви к ним не испытывал никто: на их шахтах погибло слишком много мужчин из Брендивайна. Истории, которые ходили о них в городе, больше напоминали страшные сказки, что рассказывают детям на Хэллоуин.

Старики говорили, что у клана Дюпон особая судьба: они по- разному живут, но одинаково умирают. Не случайно ведь Элетер Иренэ, переживший брата на семь лет, схватился за сердце на той же нью-йоркской улице, что и Виктор, и умирать его отнесли в тот же номер той же самой гостиницы. Говорили, что им всегда приходится платить за свои грехи: при Альфреде Дюпоне, сыне Иренэ, возглавившем компанию в 1837 году (если верить портрету, у него были большой нос, мясистые щеки и острый, пронизывающий взгляд), пороховые шахты работали круглосуточно. Несчастные случаи следовали один за другим — в результате он пережил такое сильное нервное потрясение, что был вынужден отойти отдел.

Вспоминали и о тени несчастного Коуэна, бывшего рабочего дюпоновских шахт. Кое-кто из стариков клялся, что сам видел его бродящим удома Генри Дюпона, младшего брата и преемника Альфреда: в одной руке призрак держал Библию, в другой — ту самую веревку... В 1852 году взорвались две пороховые шахты, и Генри обвинил в этом Коуэна. Бедняга поклялся на Библии в том, что его вины здесь нет, но Дюпон выставил его за дверь, и той же ночью Коуэн повесился.

Старики толковали о возмездии: через несколько лет при взрыве шахты погиб Алексис Дюпон. Когда брату закрыли глаза, Генри Дюпон поседел.

Во время войны Севера и Юга шахты взрывались 11 раз: погибло 43 человека, сотни людей были изувечены. За это Дюпонам тоже пришлось заплатить: судьба отыгралась на бедной Шарлотте Шепард Хендерсон Дюпон, одной из самых красивых женщин своего времени.

Она происходила из старинной южной семьи. Братья сражались на стороне конфедератов, а семья мужа вооружала армию Линкольна, и бедная Шарлотта оказалась между двух огней: те, кто был ей дорог, стали врагами. Домом командовала свекровь, дама волевая и властная. Дело кончилось нервным срывом, от которого Шарлотта так и не оправилась и через несколько лет умерла в приюте для умалишенных. Ее муж Иренэ Дюпон II в том, что случилось, обвинил мать и вплоть до своей смерти не сказал ей больше ни слова.

Кое-кто в Уилмингтоне до сих пор уверен в том, что Дюпоны обладают особым даром: они делают несчастными и себя, и своих близких. Однако большинство не верит в это: времена, когда Дюпоны торговали смертью, канули в прошлое. Теперь у них вполне «вегетарианский» бизнес: нейлон, орлон, тефлон, колготки, ветровки, неподгорающие сковородки, минеральные удобрения, лекарства — всего более двадцати тысяч наименований различных товаров.

Но уилмингтонские сплетники нет-нет да и вспомнят судьбу Уоллеса Каротерса. Изобретатель нейлона, приносящего Дюпонам $ 4 500 ООО ООО в год, сделавший женские талии тонкими, а животы плоскими, умер в безумии и безвестности. Он бился над формулой нейлона почти десять лет.

Именно Уоллесу Каротерсу, родившемуся в 1896 году в Бур- лингтоне, штат Айова, компания была обязана своим процветанием.

В 1915 году, еще даже не окончив колледж, Уоллес получил приглашение стать преподавателем химии в университете штата Иллинойс.

В 1926-м, едва получив докторскую степень, Каротерс становится профессором Гарвардского университета. Наконец, в 1928-м молодой профессор, уже прославившийся исследованиями, возглавил отдел органической химии в экспериментальной лаборатории DuPont (годом раньше компания выделила $20 ООО на финансирование фундаментальных исследований). В его рас-поряжении — дорогое оборудование, лучшие лаборанты. И полная свобода действий. К 33 годам Каротерс становится таким известным, что его мнением интересуются ведущие химики мира. Его даже избирает в свои ряды Национальная академия наук, до тех пор не признававшая ученых, работающих в промышленности.

Каротерс легко шел по жизни — блестящая карьера, иссле-довательские успехи, стабильный заработок. Однако личная жизнь долго не складывалась. Тяжелый характер не позволял находить друзей. Замкнутый и необщительный, Каротерс раздражал окружающих. Самозабвенно работая ночи напролет, он требовал такого же отношения к работе и от своих сотрудников. Из-за этого в коллективе часто возникали трения. Иногда коллеги игнорировали его указания, из-за чего Каротерс, который никогда не умел находить компромиссы в общении с людьми, очень остро переживал. Казалось, что Уоллеса не слишком волновало чужое мнение. Но ему просто удавалось сохранять видимое равнодушие, в душе же бушевали страсти. Он успокаивался лишь слушая «Лунную сонату» Бетховена или переживая любовные страдания героев Шекспира. И все лишь для того, чтобы отдать восстановленные силы своим исследованиям, которым он посвятил всю жизнь.

Уоллес был действительно счастлив только на работе. Еще будучи преподавателем университета, он каждый вечер закрывался в маленькой лаборатории и исследовал полимеры. Однажды, экспериментируя с так называемым молекулярным кубом, позволяющим вытягивать молекулы, он заметил, что получен-ные из некоторых соединений волокна обладают весьма инте-ресным свойством: после растяжения они возвращаются к пер-воначальной форме. При этом волокна были очень прочными и эластичными. Каротерс понял, что стоит на пороге великого открытия, в результате которого человечество может получить в свое распоряжение новый материал. С этого момента мысли о новом материале с чудо-свойствами не оставляют Каротерса ни на секунду. Однако для решения задачи ему понадобится еще долгих 10 лет исследований.

А пока он не может найти понимания даже у молодой жены. Хелен не в состоянии понять, о каком «материале будущего» все время толкует ее муж. Каротерс замыкается в себе, а «материал будущего» уже становится смыслом и целью жизни. Приятели и жена все больше раздражают его. Уоллесу уже не могут помочь Бетховен и Шекспир, долгие годы остававшиеся его единственными настоящими друзьями. Он все чаще испытывает жесточайшие приступы депрессии и начинает прибегать к «лекарству от всех болезней» — алкоголю. И тем не менее в 1935 году Каротерс добился своего. Он открыл формулу, которая вполне удовлетворяла промышленным нуждам.

16 февраля 1937 года Уоллес Каротерс патентует новый синтетический материал — адипамид полигексаметилена. Уже вовсю идут исследовательские доработки, но в это время Уоллес понимает, что нуждается в лечении в психиатрической клинике: алкоголь доканал его, депрессии участились. Из больницы он возвращается в апреле и кажется спокойным и умиротворенным. На самом деле это лишь маска, многолетняя привычка скрывать эмоции. После лечения Каротерс вдруг осознает, что самое главное в этой жизни он уже сделал. И происходит невероятное: у него пропадает всякий интерес к химии. 29 апреля 1937 года, через двое суток после своего 41-го дня рождения, уединившись в гостиничном номере Филадельфии, Каротерс принял цианистый калий. Его жена находилась на втором месяце беременности...

В ноябре 1937 года Хелен Каротерс родила дочь, которую назвали Джейн. 24 февраля 1938-го в Арлингтоне, штат Нью- Джерси, компания DuPont произвела пробную партию изобретенного Каротерсом материала, который назвали нейлоном. 24 октября 1939 года в одном из универмагов Уилмингтона была на ура распродана небольшая партия нейлоновых чулок — первого товара, в изготовлении которого бьш применен нейлон. А 15 мая 1940 года состоялась распродажа нейлоновых чулок в Нью- Йорке, результат которой превзошел все ожидания: всего задень по цене $1,15—1,35 было распродано 5 миллионов пар.

Имя Каротерса к тому времени было уже почти забыто. Осталось несколько невзрачных фотографий, какие-то туманные воспоминания сослуживцев и слухи о возможных причинах самоубийства DuPont вспомнила о человеке, который сделал ее богаче на миллиарда (сегодня DuPont зарабатывает на нейлоне $4,5 ООО ООО ООО в год), лишь в 1946 году — именем Каротерса бьша названа одна из исследовательских лабораторий DuPont.

А тем временем нейлоновые чуіжи уже вовсю вытесняли с рынка своих конкурентов. Синтетические нити обладали явными преимуществами перед натуральными волокнами: они были легки, прочны, износоустойчивы, дешевы и просты в стирке. Без эластичного нейлона, идеально обтягивающего женские ноги, скорее всего не было бы такого повального увлечения рок-н- роллом и последовавшей за ним модой на очень короткие юбки.

Более того, когда юбки бьши радикально укорочены, чулки и колготки стали важнейшей деталью гардероба Появились колготки матовые и ажурные, зеленые в полосочку и красные в клеточку. Появились моделирующие колготки, позволяющие создать эффект «бразильской попки», сделать живот более плоским, а талию — более тонкой. Появились, наконец, колготки, массирующие ноги и стимулирующие кровообращение.

Впрочем, того нейлона, который создал Каротерс, для всего этого уже недостаточно. Поэтому ученые, работающие в лаборатории его имени, постоянно совершенствуют изобретение более чем полувековой давности. Одной из самых замечательных его разновидностей является tactel — тонковолокнистые нити, состоящие из множества сверхтонких ниточек. В 1959 году компания DuPont выпустила на рынок новое синтетическое волокно, которое позже начало продаваться под торговой маркой Lycra. Даже небольшое ее включение в изделие заметно улучшает качество трикотажа, он приобретает более ровную и мягкую поверхность. Совсем новое изобретение DuPont — волокна, продаваемые под торговой маркой Lycra 3D, создающие эффект «второй кожи». Причем если нейлон производят уже многие компании, то Lycra — эксклюзивная продукция DuPont. На ней компания тоже зарабатывает огромные деньги. И также, как и в случае с нейлоном, лишь единицы знают, кто является ее изобретателем. Это всего лишь очередной повод развить новую дискуссию о DuPont.

Очередной повод посудачить о Дюпонах появился четыре года назад, когда Джон Дюпон, уже немолодой джентльмен, всю жизнь занимавшийся биологией, в припадке внезапного безумия пристрелил приятеля, олимпийского чемпиона по борьбе Джорджа Шульца, заехавшего к нему пропустить стаканчик виски.

Адвокаты сработали хорошо, и Джона Дюпона признали умалишенным. Это было большой удачей: в самом худшем случае ему грозило пожизненное заключение, за убийство без отягчающих обстоятельств могли дать от двадцати восьми до сорока лет, а он отделался пятью годами психиатрической лечебницы. Те, кто раньше видел Джона, не узнали его в зале суда: спутанная борода, длинные, грязные, за одну неделю поседевшие волосы... Когда присяжные вынесли вердикт, отец убийцы сказал, что срок, на который его осудили, большого значения не имеет: в арестантской робе или без нее, но всю свою оставшуюся жизнь Джон Дюпон проведет в заключении. Ровно через год его выпустят из психиатрической клиники, и он поселится вдали от людей, в поместье Дюпонов, расположенном в Филадельфии. Там, где доживала свой век одна из родственниц Джона, безумная Шарлотта Шепард Хендерсон Дюпон.

Но сами Дюпоны не склонны верить зловещим легендам о семейном проклятии, преследующем их род. Губернатором штата Делавэр долго был нынешний глава семейства Дюпон — Пьер Самюэль-четвертый, обходительный и воспитанный господин, бывший кандидат в президенты США Каждый год многочисленный род увеличивается примерно на тридцать крепких, краснощеких, большеносых малышей. Империя Дюпонов расширяется работающие на него ученые изобретают все новые высокотехнологичные, облегчающие человеческую жизнь игрушки. В DuPont полторы тысячи акционеров, имевших счастье родиться под фамилией Дюпон, живут в мире и довольствии.