1.3. Особенности российского общества

Будущее определяется прошлым. Рассмотрим эволюцию общества, в котором предстоит вести преобразования.

В начале новой европейско-христианской истории два племени приняли господствующее положение и удержали его за собой навсегда — германское и славянское, племена-братья одного индоевропейского происхождения.

Перечислим основные различия русского и западного человека, сформулированные известным русским философом Николаем Бердяевым в 1918 г.

Нравственная самодисциплина личности никогда у нас не рассматривалась как самостоятельная и высшая задача.

Личная честь, личное достоинство, личная честность мало кого у нас пленяют. Призыв к личной дисциплине раздражает русского. Обнаруживается вековой недостаток честности и чести, нравственного воспитания личности, самодисциплины и самоограничения.

Русский человек может бесконечно много терпеть и выносить, он прошел школу смирения. Но он легко соблазняется и не выдерживает соблазна легкой наживы, он не прошел настоящей школы чести, не имеет гражданского закала и не привык чувствовать ответственности за страну, не воспитан в духе свободно- гражданского к ней отношения.

В русском нет западной расчетливости, экономии пространства и времени, интенсивности. Широта русской души порождает целый ряд русских недостатков: лень, беспечность, безынициативность, слабо развитое чувство ответственности. Огромная русская земля охраняла человека и давала ему чувство безопасности, открывая возможность движения в сторону экстенсивности. Западный человек, сдавленный малыми пространствами, привык пола-гаться на свою интенсивную энергию и активность. В душе западного человека все должно быть рассчитано и правильно распределено. Мещанство западноевропейского человека вызывало отвращение в русской душе. Русский не чувствует себя организатором, он привык быть организуемым.

Русская государственность, превратившись в самодовлеющую силу, боялась самостоятельности и активности русского человека

и слагала с него бремя ответственности за судьбу страны, возлагая на него службу и требуя смирения, и не вырабатывала в нем гражданина.

У русского народа есть государственный дар покорности, смирения личности перед коллективом, его покоряет сила.

Западный человек творит ценности, и у него самодовлеющая любовь к ценностям; русский человек ищет спасения, творчество ценностей для него всегда немного подозрительно.

Русский человек равнодушен к истине. Моралистический склад русской души ищет правды и душевности. В поисках справедливости его сердце преобладает над умом и волей. На этой почве рождается неверие, равнодушное и враждебное отношение к мысли, слабость воли и характера. Своеобразие и оригинальность русской души не могут быть убиты мыслью. Поэтому возможен социальный утопизм, всегда основанный на упрощенном мышлении.

Россия объединялась примерно в то же время, что и Европа. Уровень товарности (буржуазности) в России был намного ниже, чем на Западе. При спокойных обстоятельствах России полагалось около 200 лет, чтобы "набраться буржуазности" и объединиться. Но борьба с монголами, литовцами и другими соседями ускорила объединение. Объединяющей, скрепляющей силой, которую на Западе играло третье сословие, явилось российское государство, власть которого во столько раз неограниченнее западных, во сколько российская буржуазность уступала европейской. В конце XV — начале XVI вв. под властью Москвы существовала империя — крупное территориальное объединение, созданное насильственным путем. В этой империи отсутствовало гражданское общество.

К концу XVI в. благодаря неуклонности, постоянству стремлений северных князей великая цель была достигнута — родовые княжеские отношения сменились государственными. До этого времени земля гибла в междоусобиях. По завещанию Ивана IV (1584 г.) удельный князь становится совершенным подданным великого князя, который носит уже титул царя. Возникло единовластие, но ценой тех печальных явлений, которые имели место в царствование Ивана Грозного. Московское государство получило возможность войти в сношения с европейскими державами и приготовить себе место среди них.

русской смуты 1606—1613 гг. Земский совет выбирает новую династию — Романовых.

Первый государь новой династии Михаил (1613—1645 гг.) во всех затруднительных случаях созывает соборы и всегда находит в них нужный совет и средства для установления порядка. Произошло преобразование войска, а вместе с ним явилось дворянское сословие, призванное уничтожить местничество родовой знати, так долго господствовавшее в межкняжеских отношениях. С учреждением постоянного войска служивые люди уже не могли оставаться в своих поместьях и должны были выделиться в особое сословие. При Михаиле Федоровиче появились из-за границы люди, способные заводить промыслы, ремесленники, которым правительство дает 10-, 15-, 20-летние привилегии. Появляются первые кожевенные, стеклянные, железные заводы, а в Астрахани и на Тереке — виноделие и шелководство.

Страна бедная, малозаселенная, а между тем внутри происходит великий процесс собирания земель, владений, на западной границе идет борьба с непримиримыми врагами, на востоке простирается степь с хищными кочевниками, от которых должно постоянно или отбиваться, или откупаться. Нужны деньги, и фискальная система всей тяжестью падает на крестьян, промышленный городской люд, немногочисленный и небогатый; народ разоряется, не будучи богатым. Сюда же для большего разорения при-соединяется дружинная система кормления, содержание служилых людей по воеводствам за счет управляемого народонаселения, жалование, пенсии служилым людям. Гонка за человеком, за рабочей силой в обширном, но бедном и пустынном государстве делается главным занятием правительства: ушел — поймать и прикрепить к месту, чтобы работал, промышлял, платил. В такой ситуации у человека, разоряемого податями и безвозмездными службами, господствовало желание уклониться от поборов. Первым средством был уход, укрывательство: народонаселение все более расплывалось по северной Европе и северной Азии. Движимого имущества было мало, а построить новый дом было очень дешево.

В таких условиях Петр I приступает к грандиозным преобразованиям страны.

Церковная реформа Петра I уничтожила независимость церкви. Государство утвердило себя самоё как единственный источник всех полномочий, всякого законодательства, всякой деятельности и творчества. У церкви не остается самостоятельного и независимого круга дел. Государство все дела считает своими. Петр воспринимал себя не царем, а демиургом (аналог — В. И. Ленин), а Бога — соперником. Пастыри не смели выполнять свою главную обязанность — учить и обличать грех в сильных.

Основные меры следующие:

монахам запрещалось держать чернила и бумагу, "писать запершись";

священники приносят присягу на верное служение государству;

вменено нарушать тайну исповеди и доносить на своих духовных детей под угрозой бития кнутом;

введена подушная подать на служителей церкви (как на крепостных).

Цена реформ такова, что между страной, новым государством и его подданными обозначился разрыв. Создалось опасное напряжение во взаимоотношениях народа и госмашины, которая, ощущая опасность, платила народу злым недоверием. Внутриполитический кризис не снимался внешнеполитическими успехами.

Петр I, упразднив традицию великих соборов, перешел к военно-бюрократической (административной) системе управления страной, превратившейся в базу военной машины, грабившей народ, а казнокрадство оттягивало часть награбленного для должностных лиц. Для содержания армии и флота проведена с 1718 г. перепись населения и податная реформа: переход от налоговой единицы "двора" к "душе" любого возраста увеличил налоги в три раза. На страну легла частая фискальная сеть, сквозь которую невозможно было проскользнуть.

все права как член государства. В нем не воспитывалась ответственность за государство. Петром I положено начало страшному процессу отчуждения массы населения от государства. Это отчуждение усугубилось указами Анны Иоанновны и Екатерины II, отдававшими крестьян в полную собственность господам. Так был заложен фундамент катастрофического явления — враждебности сословий, социально-психологической и политической разорванности нации. Так было спровоцировано у народа ощущение тяжкой обиды, социальной озлобленности на предавшее государство и неискоренимая непримиримость интересов крестьян и дворян.

Петра I, вводившего в России европейскую цивилизацию, прельщала только внешняя ее сторона. Дух же этой цивилизации — дух законной свободы и гражданственности — был ему, деспоту, чужд. Мечтая перевоспитать своих подданных, он не думал вдохнуть в них высокое чувство человеческого достоинства, без которого нет ни нравственности, ни добродетели.

Государственная система, сложившаяся в 1716—1718 гг., заложила истоки тех правовых катаклизмов, которые сотрясали Россию в течение столетий (1730, 1825, 1905, 1917 гг.) и сотрясают ее по сей день. Крестьяне шли в крепость к тому, кто их принимал и обязывался платить за них подушную подать. Само рабство они должны были считать за милость, поскольку вольному человеку негде было заработать подушных, и бедняк должен был либо идти в солдаты, либо искать как милость того, кто взял бы его в вечное рабство и обязался платить подати. Так государство гвоздем закона прибивало каждого к месту и заставляло делать то, что желает система, убивая душу в конкретном человеке. Крестьяне бежали в Польшу, на Дон, в Сибирь.

Во время первой смуты начала XVII в. казаки, привыкшие жить за чужой счет набегами и грабежами, поддержали самозванцев и Литву и хотели посадить на престол своего царя. В 1706 г. в период войны с Карлом XII на Дону вспыхнул Булавинский бунт, объединивший казаков с ворами и разбойниками. В 1708 г. бунт подавлен, а после предательства Мазепы разорена Запорожская Сечь.

Указом от 4 декабря 1747 г. помещикам дано было право продавать крестьян в рекруты; указом от 13 декабря 1760 г. помещики получили право по своему усмотрению ссылать своих крестьян в Сибирь. Помещики получили полную власть над крепост-

ными людьми, а платеж подушной подати за проданных возлагали на остальных крестьян.

В царствование Екатерины II помещикам дано право отправлять крепостных в Сибирь не просто на поселение, а на каторгу! А с августа 1767 г. ее указом крепостные были сделаны не только бесправными, но и безгласными: челобитчики и сочинители чело- битен наказывались кнутом и ссылались на вечную работу в Нер-чинск с зачетом их помещикам в рекруты.

По смерти Петра I в какие-то 35 лет владельческие крестьяне и кабальные люди сравнялись с крепостными и составили одно безличное крепостное состояние, утратившее все права личности.

Характерная черта российской власти послепетровского века — неумение жить в рамках закона или хотя бы традиции, боготвор- ческая уверенность в своем праве перестраивать мир по собственному разумению. Презрение к человечеству, принципиальное пренебрежение мнением народа — помимо своекорыстия — заставляло российское самодержавие до конца сопротивляться представительному правлению. Самодержавие препятствовало участию общества в управлении страной, контролю за хищным государством, превращению государства из цели в орудие.

Усталость от многолетнего перенапряжения сил страны порождает безответственность, отталкивание от чувства долга, требующего нового напряжения сил, отвращение к новшествам. Сосредоточение власти у кучки лиц, постепенное истончение любого рода "сдержек" в разных сферах и на разных уровнях общественного существования, отсутствие естественных регуляторов поведения приводили к тому, что хаотическое насилие, как простейшая и сиюминутная форма решения конфликта, стало охватывать Россию. Разбой оказался заметным фактором в политичес-кой игре. Фавориты Петра I вели себя по-разбойничьи, а подчиненные усваивали вольную манеру общественного поведения. Разбойное поведение нарастало вплоть до пугачевщины. Социального мира в России не было вообще. Была ложная стабильность — насильственное замирение народа машиной подавления. Страна с петровских времен жила на "пороховом погребе" крепостного права, при котором крестьянин был лишен прямой связи с государством и гражданского правосознания.

Со времен старинной княжеской дружины окружение государя сохраняло преимущественно военный характер. Эта дворянская часть населения угнетала невоенное население. Все отношения осно-

вывались на личной силе при отсутствии нравственных "сдержек". Не выработались сословные группы, крепкие своей внутренней сплоченностью, сознанием своих общих интересов и прав, определенностью своих отношений друг к другу, нравственным сознанием своей крепкой связи с членами. Это было следствие длительного общения с народами, стоявшими на нижних ступенях своего развития.

Птенцы гнезда Петрова: князь Меньшиков, граф Толстой, граф Апраксин, граф Остерман, генерал-прокурор Сената Ягужинский - люди необыкновенно сильной породы, но разнузданные, не ограниченные обществом. Общество есть основание для власти. Крепкой власти в слабом, незрелом обществе быть не может. На рыхлой почве, на болоте ничего крепкого утвердить нельзя. Соратники Петра I представляли необыкновенно сильную природу, и это было страшно в обществе XVII—XVIII вв., где не существовало нравственных ограничений жестокости, своеволия, жадности. Везде преобладал закон силы, которая слабо направлялась в русло народных интересов и ничем не ограничивалась. Петр для обуздания дворян должен был употреблять палку, что является доказательством слабости того, кто ее употребляет, и слабости общества, где она употребляется. Иллюзия сильной власти и ложной стабильности.

Хищная, прагматическая система, безжалостно эксплуатирующая страну, формировала хищников с прагматическим отношением к жизни, исключавшим этический подход. Это были дети воспитавшего их фискально-полицейского государства с его произволом, презрением к законности и человеческой личности, с притуплением нравственного чувства. Нравственность каждого индивида зависит в значительной степени от общего воспитания. Установлена страшная и таинственная круговая порука между правительством и управляемыми.

Восемь веков существовали на Руси отношения, принятые в первобытных, неразвитых обществах, где вооруженная часть на-родонаселения кормится за счет работающей части. Признаком роста возмущения общества служит тенденция рабочей части населения добыть самоуправление и освободиться от обязанности кормить. В Западной Европе это движение обозначилось образованием городских общин, освобождением сельского населения. Для развития этих тенденций требовалось сильное промышленное и торговое движение, обогащение, соперничество движимого (денег) с недвижимым (землею).

В обществах внутренне слабых, каким было российское общество XVII в., всегда была вера во внешнюю правительственную силу: власть может все сделать, прислать указ, наказать несправедливость. Но обличения и наказания не помогают, когда нет внутренней, продолжительной подготовки к исправлению и нет условий, благоприятствующих этому исправлению.

Взгляды передовых людей обращались на Запад, чувство собственных недостатков, сознание отсталости укрепляло стремление к образованию. Попытка ввести науку через православных учителей без вреда православию не удалась. Отсталость в военной области, предательство казаков, нужда выучиться сражаться привели к появлению служилых иноземцев с Запада, селившихся в Немецкой слободе.

Российское общество — сельское, а значит, не богатое, в котором отсутствует разделение труда и развито натуральное хозяйство. На Западе государства приморские, с крепкой торговлей и промышленностью, с городами, поэтому богатые. Когда богат народ, появляются высшие общественные формы на основе самоуправления.

Главным тормозом развития торгового и промышленного дела была скудность капитала. Отсутствие привычки к общим действиям не позволяло русскому купечеству при недостатке капитала соединять капиталы и создавать крупные компании, способные конкурировать с иноземцами. Отсюда мелкость взглядов и приемов, притеснения воевод. Петру I пришлось создавать казенные заводы и мануфактуры. Высокие персоны (Меншиков, Гагарин) отнимали у купцов торги и ставили своих людей для торговли и промыслов. Причинами слабости самоуправления являлись отсутствие привычки к общему делу, умения видеть в общем интересе защиту частного интереса, нежелание сильного считаться с интересами слабого, неумение слабых соединиться против сильных для удовлетворения своих выгод.

В начале XVIII в. низкородные люди больше всего страдали от произвола и поборов воевод и пришлых людей (взяточничество), разбойников и воров, грабивших целые деревни.

Российский народ и сейчас пребывает в младенческом возрасте и требует воспитания высших нравственных побуждений, а не только дубинки.

Способных людей надо приучать к совместной деятельности, в которой они, с одной стороны, развивают силы друг друга, с дру-

гой — сдерживают друг друга. Эта работа осуществляется через создание советов, коллегий, комиссий.

В истории, как процессе взаимодействия множества личностей, а в политике — в частности, все упирается в конечном счете в проблему справедливости. Христос — воплощение справедливости, Антихрист — несправедливости. Народная обида — одна из могучих сил русской истории — на власть имущих уходит в глубину веков. Последствия ограничения прав не только давили крестьян экономически, но и жестоко оскорбляли по-человечески, разрушая основанное на понятии справедливости христианское самосознание. Крестьянская реформа 1861 г. великая, но запоздалая, была воспринята крестьянством как несправедливая и не сняла ненависти мужика к господам, власти и всему образованному слою. Тотальный разбой, который проповедовал Ленин до захвата власти, миллионами людей был принят за осуществление справедливости.

Духовная и светская власть препятствуют богословским спорам. Русский народ плохо учили религии. Следствием явилось множество сект, существование которых правительство замалчи-вало. Крестьяне толкуют библию вкривь и вкось, выхватывая отдельные тексты. Борьба с инакомыслием не привела к искоренению зла, а действовать убеждением — значит открыть дорогу спорам, что недопустимо в глазах самодержавного правительства. Завидовать религиозности русского народа не следует.

Там, где нет законной свободы, всегда есть свобода беззакония. Отвергая право, вы вызываете правонарушение, а отказывая в справедливости, вы открываете дверь преступлению. Там, где общественный порядок основан на гнете, каждый беспорядок имеет своих мучеников и героев.

То, что политическая история России столетиями творилась исключительно с опорой на вооруженную силу, сформировало к XX в. искаженный (милитаризованный) тип общественного и личного сознания: историческая перспектива оказалась побежденной сегодняшней сиюминутной "справедливостью", справед-ливостью для каждого отдельного человека вне зависимости от того, как это скажется на общенародной судьбе. Большевики 1917 г. были ловцами момента и верно угадали психологию большинства населения России.

Временное правительство 1917 г., в котором самой значительной фигурой был кадет Н. П. Милюков, погубило нежелание и

неумение быстро закончить войну. Эта же проблема была главной причиной разногласий между Временным правительством и Советом, когда компромисс этих двух держателей власти был возможен, ибо Совет еще не был большевистским, а Ленина в России не было. Министр иностранных дел Милюков не услышал праведной тоски русского народа по замирению и с доктринерским упрям-ством проводил политику, верную союзническим договорам. Таким образом Временное правительство пропустило момент компромисса с "общенародием". Это было следствием петровской традиции, когда привилегированные слои, вершившие политику, не осознавали свободу в универсальном европейском смысле. На первом этапе преобразований уровень свободы для него, Милюкова, оказывался один, а для народа — другой. Теоретически Милюков был прав, но второго этапа не наступило. История страшно отомстила русскому дворянству за неспособность направить свою нравственную энергию на увеличение свободы в России.

Страх вольнодумства делал самодержавие консервативным, подозрительным к любым нововведениям, душил инициативу и дух предпринимательства. Бюрократия, чиновничество стремились запретить все, что нельзя было детально проконтролировать. Такой порядок истощал энергию русского народа вместо того, чтобы направлять ее на созидание богатства. Мотивации личной заинтересованности частных граждан правительство не поощряло. Требования к выполнению долга становились недостаточными. Поручения государственными служащими выполнялись главным образом из рук вон плохо. Чиновники в оправдание ссылались на множество обстоятельств и условий (погода, стихия и др.). Постепенно, с расширением дел, чиновники получали все большую реальную власть, поскольку от их усердия зависело выполнение указов. Обручи бюрократии душили страну, взаимные обязательства нарушались. В этих условиях чиновничество воровало даже при отвратительной работе, присваивая себе значительную часть общественного богатства. Размер присвоенного определялся чином. В нижних чинах процветали ложь, лень, бестолочь и пьянство. Твердость верховной власти поддерживала официальный порядок в империи. Существовало две жизни: одна официальная, соответствующая писаным законам; другая неофициальная, по законам неписаным, где непрерывно приходилось отказываться от гордости и самолюбия, просить и унижаться перед чиновниками.

Привилегированная группа неизбежно тормозит развитие, стараясь сохранить для себя преимущества, а угнетаемая часть общества будет бороться против торможения за собственные привилегии. Чем сильнее давление привилегированной группы, тем сильнее сопротивление, жестче формы борьбы и обоюдная жестокость. В этом процессе деградирует моральное состояние людей. Назревшие противоречия заканчивались военными конфликтами.

Истощение среды обитания, лучших ресурсов определяет мировоззрение тех, кто стремится сохранить исключительные привилегии. Темпы развития жизни ускоряются, борьба за существование становится острее и естественный отбор ожесточается. Так было на всем протяжении слепого пути эволюции в борьбе за жизнь, за продолжение рода, за существование. Только природа обладает неограниченной жестокостью, разрешая противоречия слепым экспериментом за счет всего живущего. Моралисты давно предрекали распад прежней морали, исходившей из религиозных догм, вместе с упадком религии, но не видели выхода в переустройстве общества. Большинство бед проистекает от невежества. Самым ужасным представляется отсутствие ясной цели и жажды познания мира у большинства людей, без интереса смотрящих в темное, не обещающее изменений будущее, кончающееся смертью. Тех, кто изредка пытался жить без маски, считали безумцами, святыми или дураками (неагрессивные люди с дефектным мышлением). Без представления о человеке как факторе планетарного масштаба, на наш взгляд, невозможно кардинальное улучшение мироустройства.

Психология людей менялась в трудные эпохи перехода от низ-ших общественных форм к высшим, когда вера в благородство и честность человека, в его светлое будущее разъедалась нагромождением лжи, бессмыленной жестокости и страха. Сомнения обезо-руживали борцов за преобразование мира и делали людей равнодушными ко всему, ленивыми циниками.

Весь исторический опыт подтверждает неизбежную победу высших форм над низшими как в развитии природы, так и в смене общественных формаций.

В конце XIX в. Россией правила сотня дворянских семей, которая сопротивлялась любым реформам. Аристократия не снисходила до купечества. Поэтому промышленность не могла быть конкурентоспособной. Капитализм отсутствовал. Правительство

вело дело к пропасти. Николай II губил страну, потому что выбрал жену, а не страну. Политическая жизнь отсутствовала.

Большевики соблазнили и развратили народ легкой наживой — "грабь награбленное". Расстреляли царя, добровольно отрекшегося от престола до революции, и всю его семью. За 1918—1922 гг. зверски уничтожили 1215 архиепископов и 8000 священников. Изъятые церковные ценности обменивали на хлеб, который шел на государственные нужды.

Русский крестьянин никогда не стремился к обогащению, к процветанию хозяйства, а работал только для того, чтобы накормить семью. Собственнический инстинкт отсутствовал, поскольку крестьянин не имел своей земли. Огромная исторически сложившаяся коллективная сила самосохранения — крестьянская община, в которой существовала круговая порука, не препятствовала безответственности, прохладному отношению к труду, небрежению к соб-ственности и коллективному времяпрепровождению "под водочку". Одновременно в общине сохранялось отрицательное отношение к индивидуальному деятельному элементу — кулаку. Зависть к богатым и жадность заставили крестьян в гражданскую войну считать своими "красных", позволявших им грабить и расхищать чужое имущество, а не "белых", восстанавливающих закон. Не светлое будущее, а желание безнаказанно бежать с фронта к бабе, к сохе заставило солдат стрелять в спину офицерам, а потом биться с "золотопогонниками". Крестьяне не приняли "белых", так как боялись, что у них отнимут награбленное. "Красные" выиграли войну, увлекая народ иллюзией. Соблазнившись на обман о "светлом будущем" и лозунг "грабь награбленное", крестьянство заплатило в период коллективизации и позднее страшную цену.

Сталинизм утвердил в сознании советского человека отсутствие уважения к личности и индивидуальности, безынициативность и несамостоятельность, отсутствие критического отношения к легенде о светлом будущем, милитаризованное сознание, культ жес-токой иерархии и дисциплины в обществе.

Особенностью России всегда выступала чрезвычайная власть государства над нацией. По словам лидера кадетов Милюкова, если на Западе сословия создали государство, то в России государство вызвало к жизни сословия. Даже российский капитализм появился как дитя государства. Незрелость социальных классов России привела к тому, что лидеры интеллигенции и революционеры заменили собой доверенных лиц народа.

Логика подобного заместительства привела к установлению политической монополии большевистской партии, а затем узкой сталинской фракции. За 1921—1929 гг. произошла трансформация правления одной партии в правление одной фракции, а затем одного человека. Ленинизм был заменен сталинизмом (бонапартизмом).

В 1928 г. партия раскололась на правителей и управляемых. Функция управления приспособила орган к себе, а затем изменила его. Произошла подмена представительных органов на иерархию назначенцев. Рядовые члены партии не проявляли инициативы и не стремились защитить свои свободы. Бюрократия стала единственной силой в стране, проявившей эффективную социальную инициативу.

Колоссальный упадок самосознания нации можно объяснить развязанным террором, отсутствием сплоченности рабочих, крестьян и интеллигенции, апатией рабочего класса.

Отсутствие сплоченности населения вызвано экономической политикой Сталина — форсированной коллективизацией и индустриализацией. Партия стремилась создать барьер от давления иностранного монополистического капитала в виде социалистического монополизма. Предстояло провести самый трудный этап перехода от капитализма к социализму в слаборазвитой стране — первоначальное социалистическое накопление — и создать инвестиционный фонд для ускоренной индустриализации страны. Для создания такого фонда страна не имела поступлений из колоний и доступа к иностранным займам. Решить эту грандиозную задачу в интересах 3 млн промышленных рабочих предстояло за счет интересов 25 млн крестьянских хозяйств.

На крестьянство обрушились сначала налоги, а затем конфискации и репрессии. В 1929 г. ГПУ было подавлено 150 крестьянских восстаний. Существовал замкнутый круг: крестьяне не увеличивали поставки хлеба на рынок, а город не мог обеспечить крестьян товарами. Страна стояла на пороге гражданской войны. В 1929—30 гг. Сталин "перешел рубикон" и взвинтил темпы ин-дустриализации в 2—3 раза от первоначально запланированных. Такие темпы привели к серьезным диспропорциям между аграрным и промышленным секторами, потерям ресурсов, снижению качества продукции. Колхозы в первые годы их создания не имели технологической базы, превосходящей индивидуальные хозяйства. Из миллионов маленьких лодочек нельзя было построить

океанский лайнер. Крестьяне отказались оплачивать индустриализацию; сопротивляясь коллективизации, забивали скот, поголовье которого за 1928—1933 гг. упало в 2 раза, что вызвало голод. Поскольку за счет крестьянства не удавалось создать требуемый инвестиционный фонд, он был дополнен из заработной платы промышленных рабочих, т. е. из фондов потребления, тем более, что городское население за 30-е годы увеличилось с 30 до 60 млн чел. Таким образом, индустриализация потребовала колоссальных жертв не только от крестьянства, но и от рабочего класса.

Чтобы принудить общество к жертвам и постоянному дефициту, требовался инструмент. Этим инструментом стал террор.

По данным Комиссии партийного контроля, созданной по инициативе Н. С. Хрущева, с 1 января 1935 г. по 1 июля 1941 г. было арестовано 19 млн 840 тыс. чел. и 7 млн чел. расстреляно (около 3000 чел. в день). Сталин выдвинул тезис: чем дальше к социализму, тем больше сопротивление народа, которое сломит лишь твердое руководство.

Однако ответственность нельзя воспитать несвободой.

Одновременно Сталин, незаконно изменив образ жизни народа, насаждал неравенство, создавая консервативный, привилегированный слой бюрократии (10—15 % населения), который эксплуатировал трудящихся. При общественной собственности на средства производства эксплуататоры не приобретают прибавочной стоимости, как капиталисты, но косвенно через государство они сначала забирают весь национальный продукт, а затем распределяют его среди своих чиновников. Такую общественную систему называют не социализмом, а бюрократическим коллективизмом. В этой системе рабочий класс не руководит, а перемещается на второстепенные роли. В тоталитарной системе эксплуатации бюрократия, распределяя блага, заинтересована в сохранении неравенства, бедности, отсталости населения. Такое разобщенное на управляющих и управляемых общество требовало арбитра. Арбитром стал не закон, а Вождь. Хранителем неравенства стал террор.

Новые производственные отношения стояли выше существовавших производительных сил и были выше понимания большинства народа, бюрократический деспотизм заменил советскую демократию. Конфликт между марксистской теорией и реальной действительностью пронизывал мышление и деятельность партии. Сталинизм преодолевал этот конфликт отступлением от норм марксизма.

Привилегии бюрократии имеют лишь полцены, если их нельзя передать по наследству. В государстве бюрократического коллективизма существовали предпосылки для возрождения нового имущественного класса и реставрации частной собственности. Сталин побуждал в чиновниках приобретательские инстинкты и одновременно "сворачивал им шеи" с тем, чтобы они "метались" между накоплением и концентрационным лагерем. Однако, окрепнув, этот класс бюрократов мог прогнать "сторожа" и акционировать государственную собственность. Противоречия между формой собственности (социалистическая) и нормами присвоения (капиталистические) подготавливали капиталистическую реставрацию.

Последствия сталинских методов управления, погубивших марксизм, в полной мере проявляют себя в настоящее время. Уроки истории сохраняются в коллективной памяти очень недолго, если о них не напоминать.

За расставание с прошлым наша нация заплатила обнищанием 80 % населения; внешним долгом в 150 млрд дол. (на нужды первоначального капиталистического накопления); развалом экономики; коррупцией и преступностью; упадком морали и нрав-ственности.

Однако и теперь неочевидно, какой из трех путей выберет Россия: развитие капитализма, власть необюрократии или господство международного капитала.

Крестьяне в 30-х годах пришли в города и разрушили слой интеллигенции (язык, безответственный труд и др.). Идея светлого будущего порождала кошмар настоящего. Большевики расче- ловечили человека. Верность государству ставили выше, чем заповедь "не убий".

Административно-командная модель экономики, близкая к военно-феодальной и феодально-бюрократической моделям, созданная Сталиным, чтобы держать страну в обстановке "чрезвычайного положения", отрицала право на существование при социализме рынка и товарно-денежных отношений; настаивала на распределении и управлении из центра всеми товарными потоками до уровня предприятий и цехов. Развитие экономики осуществлялось преимущественно экстенсивным путем, и реальная ситуация в стране неумолимо ухудшалась. Попытки реформировать систему встречали ожесточенный отпор сталинистов. Экономическую реформу, провозглашенную в 1965 г., отложили в долгий ящик еще и потому, что повышение цен на нефть в результате ближне- 42

восточной войны 1973 г. позволило СССР получать не заработанное богатство за счет экспорта только что разработанной тюменской нефти. С 1973 г. мы впервые в истории стали нетто-импортерами зерна и пристрастились к этому импорту, как наркоман к героину. Начался массовый импорт оборудования, в основном самого рядового, производство которого было под силу нашей промышленности. Все большая доля выручки от экспорта нефти шла на обеспечение этого экспорта (трубы, бурильное оборудование и др.), что снижало эффективность всей сделки по экспорту нефти. Ничто не портит так, как незаработанные деньги, порождая эйфорию, вседозволенность и уверенность в своем могуществе. Свалившееся в наши руки нефтяное богатство затормозило реформы в экономике. Мы даже не удосужились сами перерабатывать нефть, экспортировали ее сырой и имели дефицит по бензину. Для утверждения личной диктатуры, расправы с политическими соперниками и вообще неугодными для установления тоталитарного режима ничто не могло быть столь полезным, как политическая и психологическая обстановка "чрезвычайного положения", вызванного наличием и борьбой с империалистическим окружением. Нормальные проблемы и задачи экономического строительства и социальных преобразований в такой концепции построения коммунизма оттеснялись на второй план. Нагнетание обстановки борьбы воспитывало такой строй мысли, при котором безоговорочно, безусловно защищается своя политика, свои порядки, какими бы плохими они ни были.

После сталинской диктатуры мы были обречены на очень сложную, тяжкую полосу истории, когда общество должно было, преодолевая неимоверные трудности, освобождаться от рабства.

Одно из страшных последствий всякой деспотии, тоталитарной диктатуры — это обеднение, оскудение интеллектуального потенциала народа. И чем выше вверх к руководящим постам, тем оскудение больше. Диктатор, естественно, боится ярких, сильных людей в своем окружении, они могут стать соперниками и во всех случаях едва ли будут послушными, бездушными исполнителями его приказов. Поэтому он таких людей отодвигает на три, пять уровней вниз. Диктатура делает высших руководителей безответственными, они диктуют свою волю и ни за что не отвечают. А остальные не отвечают, потому что только выполняют приказы других, получают большие права, но не несут ответственности. Через расставленные на каждом уровне густые сети талантливые

люди могли просачиваться лишь чудом, когда к выдающимся способностям добавлялся счастливый случай. А чудеса бывают редко. Сталинизм поставил под угрозу будущее страны, обрек ее, помимо прочего, на целые поколения слабого руководства. Сталинизм ломал психику, нравственный хребет людей, лишал их решительности, смелости, самостоятельности в суждениях и действиях, уничтожал самых сильных, одаренных и смелых.

Н. С. Хрущев существенно преобразовал общество: осудил сталинизм, выпустил народ из лагерей, выдал крестьянам паспорта, начал строить города, переселяя людей из подвалов в новостройки, но изменить систему не смог.

В генетическом коде любой системы произвола, в том числе и административно-командной, заложены возможности для коррупции больших и маленьких начальников. Ответственная должность превращалась нечестными людьми в кормушку. Система, где все является "общим", а значит, "ничьим", рождает соблазн что-то из этого "общего" присвоить. Во времена Брежнева огромный аппарат, который "дает", "отбирает", "разрешает", "запрещает", может уволить с работы, посадить в тюрьму, поразили коррупция, взятки, хищения. Хотя капитализм не застрахован от коррупции, он все же не связан с ней так органично, как административно-командная система. До невероятных размеров разросся бюрократический аппарат управления внизу — только в сельском хозяйстве его численность достигала 3 млн чел. (больше, чем число всех фермеров в США). Низ не мог принять ни одного решения — на каждое требовалась сотня согласований. Экономика развивалась не в соответствии с экономическими законами, а в соответствии с корыстными интересами ведомств и бюрократии.

Ответственные работники высшего эшелона выделились в особую касту, нечто вроде дворянства. Эта каста все больше отдалялась от общества: она изолированно жила, лечилась, отдыхала, в ней часто образовывались семейные клановые узы — дети вместе проводили время, женились. Через систему привилегированного образования, а затем назначений и выдвижения по службе попытались создать систему привилегий по наследству. Ответственные посты стали в принципе пожизненными. Руководители дряхлели. Сама бедность общества делала привилегии практически неизбежными на протяжении всего советского периода. С 30-х годов система привилегии была сознательно создана Сталиным для подкупа верхушки партийного и советского аппарата, втягивания ее 44

в своего рода круговую поруку, обеспечения абсолютного послушания чиновников.

Уровень руководителей неуклонно снижался. Политические механизмы не обеспечивали естественного отбора, скорее наоборот, система выдвигала людей слабых, посредственных, часто бесчестных.

К середине 70-х годов потенциал движения вперед, который наше общество сохранило за тяжкие годы сталинизма, и заряд новой энергии, высвобожденный XX съездом КПСС, исчерпали себя. Потянулись годы застоя и пышного расцвета привычных административно-командных и бюрократических стилей и методов хозяйствования. Структура политической власти, унаследо-ванная от сталинских времен, предусматривала принятие решений по сколько-нибудь важным вопросам на самом высоком уровне "человеком номер один". Механизмы, традиции и реальная политическая обстановка практически исключали возможность "нормальной" замены лидера. Безальтернативность выбора приемлемого руководителя гарантировала система, последовательно и целеустремленно "выбивавшая" большую часть его возможных соперников уже на очень дальних подступах.

В декабре 1974 г. Л. И. Брежнев тяжело заболел и "процарствовал", угасая, еще восемь лет. В последние годы пребывания у руководства Брежнева на решения военных некому было жаловаться. Руководители Министерства обороны могли позволить себе любую блажь. Страна для западных народов к 1982 г. приобретала пугающий образ врага, империи зла.

В административно-командной экономике военно-промышленный комплекс и армия поглощали основную часть ресурсов. К середине 70-х годов мы превзошли США по числу носителей, ме- гатоннажу и забрасываемому весу стратегического оружия и оружия средней дальности, а также основным компонентам обычных вооружений (танки, артиллерия, подводные лодки, тактические ракеты и др.). Усилия по наращиванию вооружений подорвали экономику страны и доверие со стороны стран Запада. В США быстро поняли, что в условиях, когда валовый внутренний продукт СССР в 3—4 раза меньше, чем в США, открывается надежный путь к нанесению СССР полного поражения путем экономического истощения в безнадежном военном соперничестве. Военное руководство страны стремилось превратить вооруженные силы из инструмента политики в ее повелителя, поставить общество на службу милитаристам.

Однако каждый этап новой власти в России сопровождался приспособлением чиновничества к власти. Чиновники никогда не проигрывали, а власть всегда шла на компромисс с ними. Народ в этом торге не участвовал, для него ничего не менялось, и он оставался во власти чиновников. Исключением был период реформ Петра I, когда чиновники работали на власть все-таки больше, чем на самих себя. Такая расстановка сил произрастала из того, что власть не стремилась сделать народ самостоятельным, наделить его собственностью. Результаты труда присваивают себе власть и чиновники. Народ не верит власти. В стране не переводятся социалисты, предлагающие, как отнимать и делить не ими заработанное. Перераспределительная политика и регулярные конфискации частной собственности и доходов от нее (последняя — в августе 1998 г.) подрывают стимулы к производству, накоплению и инвестированию.

По высказываниям академика Н. Моисеева, в СССР системный кризис начался в 70-х годах, после того как страна добилась приоритета в вооружении над США. Новой цели для страны руководство сформулировать не сумело. Болтовня о коммунизме раздражала людей, и аппарат управления (чиновники) занялся устройством собственных дел. Система была уже тогда обречена на реконструкцию. Бюрократы взяли курс на целенаправленное уничтожение страны, из лжекоммунистов перебравшись в псевдодемократов, перераспределяя богатства в интересах узкого круга лиц. Благополучие СССР зависело от двух труб: газовой и нефтяной. Когда в 1985 г. упали мировые цены на нефть, а страна потеряла 13 млрд дол., на армию, КГБ, оборонные отрасли стало не хватать денег, заговорили о перестройке. Это была главная причина, толкнувшая власть к изменениям в обществе.

Демократизация страны была возможна только при сильной власти сверху, хотя она должна расти снизу в борьбе. Но русский живет больше душой. Это на Западе правда господствует над ду-шой. По словам А. П. Чехова, если что-то не так, русский ищет причину вне себя. Он не любит контролировать правительство. Ему лучше, когда наверху сильный человек, которому он доверя-ет, а мягких и демократичных массы не любят. Мечта раба — рынок, где можно купить себе хозяина.

Но не следует доверять людям, которые используют власть, чтобы делать деньги. В этом случае деньги отражают всепоглоща-

ющую ценность и покупают власть. Ни мораль, ни достоинство не способны сопротивляться силе денег. Этот порок капитализма — проклятие XX в., и демократия превращается в профанацию, а затем приходит тирания. Русская буржуазия (например, Терещенко, Рябушинский, Милюков), пришла к власти летом 1917 г. и за несколько месяцев развалила страну, чем и воспользовались большевики.

Объективно о своем народе, как и о себе самом, говорить трудно. Будучи одновременно объектом исследования и субъектом, принадлежащим к этому объекту, оставаться беспристрастным невозможно, поскольку невольно проецируешь на объект свои чувства. И все же выделим некоторые особенности российского общества.

Долг перед государством (императором, правительством, партией и др.) — первейшая добродетель граждан России во все времена. На Западе три ценности: семья, Бог, государство. В России государство — всепоглощающая ценность. Его нужды — нужды подданных. Даже церковь всегда была под пятой государства (Византийский вариант, в отличие от римско-католического). Такое неестественное подчинение личных интересов интересам госу-дарства способствовало пассивному сопротивлению, уклонению, лживости, формальной христианизации населения.

Психология населения не поддерживает культуры накопления и обогащения (работать, чтобы обогащаться). Скорее, это культура земледельцев (работать, чтобы жить). Богатство отождествляется с греховностью. Богатство осуждается обществом, а его наличие приравнивается к воровству. Поэтому для нашего общества неприемлемы западные модели, в которых нет понятия греха.

В 1762 г. в Амстердаме был издан трактат Ж.-Ж. Руссо "Об общественном договоре или Принципы политического права". В нем, в частности, говорилось, что человек не имеет власти над себе подобными, основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения. Поскольку всякое соглашение базируется на взаимной выгоде, социум получил четкую правовую основу для своей деятельности, что составило главное достижение эпохи Просвещения. Однако законы, вытекающие из соглашений, детерминированы прагматическими целями и не способны соответствовать законам, управляющим духовными потребностями человека: любовь, честность, нравственность и др., поскольку эти категории не выводятся из какой-либо практической потребнос-

ти. Согласитесь, что если вами управляет практический расчет, то эти категории не могут быть отнесены к бескорыстным, а значит, моральным. Другими словами, провозглашенный на Западе Руссо принцип общественного договора разделил социальную и духовную сферы, поскольку законы, управляемые этими сферами, имеют разную природу и требуют компромисса. Пробиваясь наверх, всегда вступаешь в конфликт с представлением о чести, достоинстве, правдивости. Стали говорить, что рациональное, идущее от ума, — от Сатаны, а дух — от Бога.

В традиционном российском соборном обществе такого разрыва ценностей не было, поскольку власть мыслилась как данная от Бога и сочетала оба аспекта. На Западе этот разрыв расширяется за счет уничижения духовной сферы. Культ разума (человек — центр Вселенной) привел там к господству аморального техницизма и охватил все области жизни человека: экономику, мораль, идеологию, искусство, религию. Принизить силу разума во имя жизни сердца человечество не в силах. Наследство духа утрачива-ется, и когда оно кончится, люди начнут истреблять друг друга в планетарном масштабе, поскольку господство разума ведет к господству низменных инстинктов. Темная основа нашей природы, эгоизм и стремление все отнести к себе и определить собою не позволяют творить настоящие дела. Без Бога человек жить не может.

3. Процессы дифференциации в обществе слабые. Все структуры цементируются государственным интересом.

Культура дает образы, коды, которые формируют нравственность и мораль членов общества. Во всех западных обществах культура была представлена религией. Религия в СССР была под полным контролем государства, а культура подчинялась идеологии государства, т. е. была интегрирована с политикой. Что писать, о чем писать, что хорошо, что плохо — эти коды и образы исходили не от культурной подсистемы, а от государства. Глав- лит — организация, осуществлявшая цензуру печати в СССР, изымала из библиотек все книги, которые не соответствовали идеологическим установкам ЦК КПСС.

Отдельно можно рассматривать вопросы дифференциации в об-ществе СМИ, которые в СССР полностью контролировались властью. В современном мире к функциям прессы следует отнести информацию, рекламу, преобразование конфликтов в дискуссии, контроль за правительством. Последняя функция устанавливается

в России с большими трудностями. Во всем мире СМИ оказывают огромное влияние на формирование и закрепление образов в сознании населения. СМИ называют четвертой властью (основные — законодательная, исполнительная, судебная).

Русский национальный характер формировался в условиях авторитарной власти. Этот характер мешает объединиться для долговременной и методичной работы по защите демократических ценностей. Пожалуй, ни одна нация не способна так "выложиться" на коротком промежутке времени, но для нее скучна последовательная ежедневная скрупулезная работа по собственному обустройству и отстаиванию свободы.

Все беды России начинались с заботы о правах человека, но об обязанностях человека перед нацией и самим собой почти ничего не говорили. Свобода — это повинность, изнурительный бег на сколько хватит сил, и притом в одиночку. Большинству проще покориться и добиваться удобного состояния рабства, называя его истинной свободой (А. Камю).

Россия всегда была очень жестока к своим подданным. Законодательно смертная казнь введена в России с 1398 г. Расцвет казней пришелся на эпоху Ивана Грозного, за годы правления которого было казнено около 4 тыс. чел. Алексей Михайлович "Тишайший" усилил наказания против церкви и государства, поощрял доносы, выезд за границу без царского разрешения рас-сматривался им как измена. При Петре I смертная казнь назначалась за 123 вида преступлений. Петр I ввел на Руси также арестантские роты, используя труд заключенных для преобразований в государстве.

В 30-х годах при коллективизации подавлено около 300 крестьянских восстаний. Восставшие были не кулаки, которых до этого выслали в Сибирь, Казахстан, на Север, а крестьяне-середняки. В 1929 г. И. Сталин отступил на год от курса на коллективизацию, так как армия отказалась стрелять в людей. Троцкисты отстаивали путь построения нового общества не через свободный труд, а за счет трудовых армий — принудительных военизированных организаций.

За годы войны, по данным писателя В. Астафьева, на фронте расстреляли 1 млн чел., осудили 994 тыс., из которых 150 тыс. расстреляно.

Во все времена бичом России являлось воровство. И сейчас 80 % осужденных — жулики и воры. Система вознаграждала так, что без воровства прожить было очень сложно.

При мощной централизации государства на таких огромных территориях единственной возможностью контролировать исполнение указов на местах являлись доносы. Доносительство всегда поощрялось властью. Так, Петр I одновременно с должностью обер- прокурора Сената вводит должность обер-фискала.

Правосудие, которое отождествляется с государством, не должно ошибаться. Адвокат — фигура второстепенная. В России сегодня 0,3 % оправдательных приговоров, на Западе — до 30 %.

6. В России частная собственность возникла в XVII в. (в Англии с 1086 г. начали оценивать частную собственность). Но власть и собственность всегда были неразделимы. Когда Столыпин попытался провести аграрную реформу (вся земля принадлежала царю, а помещики и все остальные рассматривались как арендаторы), его застрелили.

В СССР собственность принадлежала по закону народу, а распоряжались ею чиновники. Чиновники до последнего времени оценивали эту собственность и за счет этого существовали.

Цены — это общественные оценки, индикаторы, позволяющие ответить на важнейшие вопросы хозяйственной практики: что про-изводить, как производить, для кого производить. И если эти оценки выработаны неверно, общество несет потери.

Не рынок, а чиновники устанавливают в России стоимостные оценки собственности. В результате такого порядка сегодня 75 % населения России в составе 20 стран причислены к беднейшему миллиарду населения Земли.

Другой важнейший аспект хозяйственной жизни, вытекающий из права собственности, — это конкуренция. Именно конкуренция определяет облик экономики и уровень жизни населения западных стран. Когда собственность принадлежит государству, в обществе исчезает конкуренция — двигатель прогресса, поскольку с государством на внутреннем рынке конкурировать невозможно. Оно при желании вытеснит любой частный бизнес. Только конкуренция способна остановить рост цен в экономке в длительном периоде. В Англии, например, парламент просил королеву Елизавету упразднить монополию торговли вином для ее любимцев. Народ не хотел страдать. Королева отменила монополию, поскольку заботилась о народе.

В России экономика шла от монополии государства. Бизнес не способен конкурировать с монополией госслужащих. Распространение бюрократии (взятки) погубило энергию народа, которую следо-

вало направить на созидание благополучия нации. Чтобы сохранить монополию, создавали видимость врага внешнего и внутреннего. Но монополия на власть всегда находилась в центре интересов правящей элиты. Элита требовала от народа жертв.

При наличии перечисленных недостатков Россия остается для автора великой страной, чьи недостатки адекватны ее величию. По словам Сталина, русский народ неисчерпаем. Он мечтателен и поэтому ему труднее, чем другим народам. Но на этот народ можно положиться, он переживет любые трудности.