6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Внимательный читатель заметит, что в окончательных представлениях, получаемых на выходе нашего анализатора, мало используются инструменты типа тех, которые составляли основу теории концептуальных зависимостей (Schank, 1972, 1975).
Этот факт отражает произведенный в последние годы пересмотр нашей точки зрения на проблему семантических представлений. В работе Schank and A b е 1 s о n, 1977 мы предложили новый уровень представления, названный уровнем структуры знаний, который фиксирует более крупные информационные структуры по сравнению с теми, которые использовались в нашей первоначальной концепции. В работе Schank and Carbonell, 1978 было предложено еще одно дополнение к нашей системе представлений, нацеленное на обработку информации о социальных и политических актах, которые весьма слабо поддавались обработке в рамках предшествующих систем. Мы и раньше, конечно, сознавали, что существует много факторов, не поддающихся адекватному представлению в терминах концептуальных зависимостей. Потребность в новых репрезентационных схемах была и остается очевидной. Но раньше мы всегда пытались сначала перевести исходный текст на язык концептуальных зависимостей, предпочитая разрабатывать механизмы вывода умозаключений, отталкиваясь именно от такого способа представления информации. В этом подходе было два положительных момента. Во-первых, он позволял большому числу людей, работавших в рамках нашего проекта, общаться друг с другом (то же относится и к программам, которые создавались этими людьми). Язык концептуальных зависимостей играл роль интерлингвы, или концептуального эсперанто, с помощью которого все участники могли общаться. Во-вторых, помимо этого прагматического достоинства, мы считали, что данный вариант реализации принципа модульности был правильным и с теоретической точки зрения. Попросту говоря, мы верили, что из предложений извлекаются значения, которые затем подвергаются действию других процессов.Очевидная альтернатива, которую мы избрали, когда разрабатывали две дополнительных репрезентационных системы, упомянутых выше, состояла в том, чтобы попытаться переводить анализируемый текст непосредственно в эти репрезентации. Хотя мы продолжали верить, что люди извлекают значения из того, что они слышат, мы уже не видели оснований для того, чтобы считать, будто эти значения могут иметь одну и только одну форму. Если глагол want ‘хотеть’ лучше всего представляется на основе связи с понятием цели и в то же время получает довольно сложное представление на языке концептуальных зависимостей, то на каком основании мы должны полагать, что для получения простого представления человек должен пройти через этап более сложной формы? Многочисленные вопросы такого типа лежали в основе возражений ряда ученых против нашего понятия элементарных компонентов (primitives). В частности, к обсуждению наших компонентов несколько раз возвращались Бобров и Виноград (Bobrow and Winograd, 1977). Они предложили понятие переменной глубины обработки (в противовес нашему компонентному представлению). В некотором смысле система, описанная в настоящей статье, использует это предложение. Бобров и Виноград правы, утверждая, что различные уровни обработки имеют смысл в разных ситуациях. Но мы не согласны с ними в вопросе о том, каков наилучший набор уровней. Мы не считаем, что разумными конечными точками являются сами слова или синтаксические понятия. Отсутствие инструментов теории концептуальных зависимостей в наших конечных репрезентациях, приведенных выше, допускает возможность более широкой точки зрения. Иначе говоря, мы согласны с тем, что при осуществлении процесса понимания мы должны идти настолько далеко (или глубоко), насколько это нам необходимо.
Какова же тогда роль концептуальных зависимостей и элементарных компонентов? В рамках нашего анализа-
тора аппарат концептуальных зависимостей применяется как своего рода внутренний язык, используемый в ситуациях, когда целесообразная форма окончательного представления не является очевидной.
Его применение позволяет осуществлять вывод умозаключений на концептуальной основе. Как это ни странно, эта его функция стала приобретать черты сходства с нашим способом использования синтаксиса в ходе анализа. Иначе говоря, уровень организации знаний, отражаемый этим метаязыком,— это нечто, находящееся за сценами и осуществляющее свое действие скрытым образом, почти без поверхностного проявления.Главный вывод из всего этого заключается, следовательно, в том, что, по нашему мнению, модульные системы в конечном счете распадутся под действием их собственной громоздкости. ’’Человекоподобные" понимающие системы должны быть интегрированными в такой степени, чтобы они могли руководствоваться присущими им интересами, подробно анализируя то, что их привлекает, и пропуская то, что не вызывает у них интереса. Именно таков истинный смысл понятия переменной глубины анализа. Другими, словами, если мы действительно будем уделять одинаковое внимание всему, что может быть объектом понимания, может случиться, что мы никогда не закончим процесса понимания. Учитывая соображения времени обработки, мы должны констатировать, что безусловное, извлечение абсолютно всех умозаключений и структур знания в худшем случае невозможно, а в лучшем — практически неосуществимо. Человек, понимающий тексты на естественном языке, руководствуется тем, что он хочет знать (а также тем, чего он не хочет знать). Это позволяет ему не замечать всех неоднозначностей, проблем полисемии, бесчисленных импликаций и других трудностей, кроющихся в том, что он слышит. Но то, что он теряет в плане совершенства достигаемого уровня понимания, он компенсирует скоростью и надежностью процесса обработки текста. Возможно, настало время предоставить нашим машинам те же преимущества.