О ВЗАИМОСВЯЗИ МЕЖДУ НАКЛОНЕНИЕМ И ВРЕМЕНЕМ: СИНТАКСИС ЧАСТИЦЫ БЫ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Описательные аналитические формы наклоне­ний нуждались в тщательном изучении. При гос­подстве морфологической точки зрения не учиты­вались синтаксические особенности в употребле­нии наклонений.

В. В. Виноградов. «Русский язык. Граммати­ческое учение о слове» (Виноградов 1972,459)

Взаимосвязь времени и наклонения является достаточно обыч­ной темой традиционных исследований по грамматическим значе­ниям, выраженным в глаголе. Например, неоднократно отмеча­лось, что формы будущего времени глагола в различных языках выражают оттенки модальных значений¹. В русском языке морфо­логическая реализация маркированного «ирреального» наклоне­ния («irreal mood») [25] может служить еще одним ярким примером коореляции времени и наклонения. Речь идет о значениях ирре­альности, выражаемых формой императива или сочетанием глагола прошедшего времени с неизменяемой модальной частицей бы². (Я буду обозначать эту последнюю конструкцию как -л + бы.)

Ни при том ни при другом способе выражения маркированного наклонения нельзя для отражения различий во времени протека-

ния действия использовать окончания будущего времени; этот факт отмечается в работе Бондарко—Буланин 1967, 113: таким образом, «В русском языке система грамматических форм времени существует лишь в изъявительном наклонении, тогда как повелительное и сослагательное наклонения связаны с темпораль- ностью, но не с грамматическим временем».

Примеры в (1) содержат глаголы в императиве, а в (2)—ана­литическую конструкцию с бы, которая в Jakobson 1971b назы­вается «кондиционалис» (‘conditional’).

(1) а. Говорите громче.

b. Они пошли в кино, а я сиди дома.

c. Приди я в театр, мы, наверное, встретились бы с тобой.

(2) а. Рассказал бы ты, как живешь.

b. Он охотно помогал бы всем.

c. Мы пошли бы в театр, если бы у нас были билеты.

Если оставить в стороне вопрос об императиве, то в фокусе

проблемы взаимосвязи времени и наклонения в русском языке окажется эта аналитическая форма маркированного наклонения. Как показывает цитата из Виноградова, приведенная в качестве эпиграфа, любое обобщение, касающееся статуса времени и на­клонения в русском языке, требует предварительного анализа син­таксиса этой конструкции. Во-первых, необходимо решить, сле­дует ли раскладывать конструкцию -л-{-бы на составные части; собираюсь показать, что следует. Признание того, что сочетание частицы бы и формы прошедшего времени глагола разложимо, позволяет четче представить проблему взаимосвязи времени и наклонения. Тогда мы должны будем рассмотреть статус частицы бы в языке в целом, а также разобраться в значении так называе­мой формы прошедшего времени глагола. Во избежание путаницы, я буду называть эту глагольную форму формой на -л.

1. При рассмотрении конструкции -л-{-бы традиционно цен­тральным вопросом было определение ее статуса: как аналитиче­ской формы глагола или как синтаксической конструкции с со­ставляющими ее элементами. Например, Исаченко в своей работе Исаченко 1960, 514 задается вопросом о разложимости кон­струкции -л + бы на отдельные части. В другой формулировке необходимо определить, какие средства для выражения ирреаль­ности используются в (ЗЬ):

(3) а. Он пришел домой.

Ь. Он пришел бы домой.

В рамках приведенной пары предложений ответ кажется простым: для выражения ирреальности используется частица бы — един­ственный наблюдаемый различитель этих двух предложений. Од­нако есть определенные основания и для сомнений, испытываемых многими исследователями. В частности, ввиду того, что наклоне­ние обычно считается глагольной (а не именной) категорией, име­ется естественное стремление относить это грамматическое значе­ние к области глагольной морфологии.

Сделаю небольшое отступление для того, чтобы взглянуть на эту проблему в теоретической перспективе. Вопрос о том, как грамматические признаки типа времени, наклонения и т. д. долж­ны материализоваться или соотноситься с поверхностными фор­мами, обсуждается уже давно. Это обсуждение обычно вертится вокруг проблем «Единица и Окружение», «Единица и Процесс», «Слово и Парадигма»³. Естественно, что все существенные ас­пекты темы не могут быть здесь охвачены. Однако рассмотре­ние статуса так называемых перифрастических глагольных форм и способа их образования избежать нельзя. Конкретно, должны ли такие формы, как русск. ушел бы, буду уходить или англ. have left ‘ушел’, анализироваться на глубинном уровне как УХОДИ + [+Ирреальн.], УХОДИ + [+Будущ.] и LEAVE + [+Перф.] со­ответственно, по аналогии с тем, как русск. уходи, уходил и англ. left ‘-ушел’ обычно выводятся из УХОДИ + [+ Императ.], УХО­ДИ + [+ Прош.] и LEAVE + [+ Прош.]. У нас, конечно, нет теоретических оснований считать, что грамматические признаки могут быть реализованы только морфологически (= синтетически), но не синтаксически (= аналитически).

Конструкция ушел бы в русском языке является, по моему мнению, аналогичным примером разложимой синтагмы, а не фор­мой «сослагательного наклонения» глагола — если под последним понимается глагольная форма, выводимая из глубинного глаголь­ного узла с признаком [+ Ирреальн.]. Мои аргументы будут двух типов: во-первых, наличие в исходной структуре узла типа УХОДИ + [+ Ирреальн.] не может объяснить всех употреблений модальной частицы бы; и во-вторых, такой анализ лишил бы нас возможности сделать важные обобщения относительно взаимо­связи наклонения и времени в русском языке.

Наиболее очевидный аргумент в пользу разделения частицы бы и формы на -л в русском языке состоит в том, что модальная частица употребляется в предложениях, в которых отсутствует не только форма на -л, но и вообще какая-либо глагольная форма. Существенно, что в этих употреблениях бы имеет то же значение, что и в конструкциях с формой на -л (см. ниже разд. 2). Поэтому приходится либо признать независимый статус частицы бы в кон­струкции -л + бы, либо считать, что в русском языке есть отдель­ная модальная частица, никак не связанная с этой перифрастиче­ской формой, но омофоничная и синонимичная части этой кон­струкции. Более того, даже если согласиться с таким совпадением, все равно найдутся основания считать, что форма на -л в данной конструкции функционирует как форма прошедшего времени.

Эти фонологические и семантические совпадения могут полу­чить естественное объяснение, если считать, что форма ушел бы состоит из модальной частицы бы и глагольной формы прошед­шего времени. Однако такое решение не снимает первостепенных для данной темы вопросов: в каких случаях модальная частица требует формы на -л, а в каких может употребляться без нее? Почему форма на -л употребляется с частицей бы и какое она при этом имеет значение? Иными словами, что представляет собой синтаксис модальной частицы бы в русском языке? Этим вопросам и будут посвящены следующие разделы.

2. Употребление частицы бы. Поль Гард в своем исчерпыва­ющем исследовании модальной частицы бы в русском языке (см.

Garde 1963, И) перечисляет возможные разновидности «конди­ционалиса» в современном языке:

(1) «Личный кондиционалис» (Conditionnel personal) — частица бы плюс глагол в прошедшем времени.

(2) «Безличный кондиционалис» (Conditionnel impersonnel) — ча­стица бы плюс инфинитив.

(3) «Именной кондиционалис» (Conditionnel nominal) — частица бы, сопровождающая именное сказуемое.

Следующие предложения иллюстрируют эту классификацию. В последнюю группу (6) я включил употребление бы в предложе­ниях, где нет формы на -л или инфинитива. Сюда относятся, в добавление к предложениям, содержащим только имена, еще и случаи с прилагательными, модальными предикатами ⁶ и словами «категории состояния» типа пора⁷.

(4) а. Мы с удовольствием пошли бы сегодня в библиотеку.

Ь. Они могли бы приехать к нам осенью.

(5) а. Поехать бы мне в Крым⁸.

Ь. Познакомиться бы мне с этим профессором.

(6) а. Чайку бы поскорей (Я. Я. Мельников).

Ь. Пора, пора бы замуж ей (А. С. Пушкин).

Гард отличает эти разновидности кондиционалиса от употреб­ления независимой частицы бы. Именно «частица», а не форма кондиционалиса представлена в таких контекстах, где ее может сопровождать глагол в форме любого времени⁹ (примеры взяты из Garde 1963, 326 и сл.):

(7) а. Они [ее глаза] так мягки, они будто бы тебя гладят

(М. Ю. Лермонтов).

b. Смотрю вот на тебя, и себя вроде бы спрашиваю (Я. Дво­рецкий).

c. Гляжу: впереди по тропочке ровно бы кто... бежит (В. Г. Короленко).

d. Великие наши астрономы ясно читают звездную книгу и аки бы пророчествуют (А. Ф. Писемский).

В Panzer 1967 берется под сомнение правомерность произ­веденного Гардом разделения конструкций на содержащие конди­ционалис и частицу бы. Однако, если задаться целью создать правила, регулирующие употребление бы, то позиция Гарда пред­ставляется обоснованной. Исключив из рассмотрения примеры в (7), где некоторые сочетания, содержащие бы, могут сопровож­даться глаголом в настоящем или будущем времени, мы увидим, что можно выработать правила, предопределяющие наличие или отсутствие в предложении глагола в прошедшем времени. Элими­нирование этих конструкций призвано отразить неоспоримый факт современного литературного языка: время при выражении ирре­альности за некоторым числом исключений строго фиксиро­вав. Эти исключения имеют место для очень небольшого числа застывших выражений типа: будто бы, как будто бы, вроде как бы, вроде бы, якобы, хоть бы, хотя бы, не то чтобы¹⁰ (список взят из Ga г d е 1963, 326 и сл.). После этих выражений время глагола может и должно выбираться в соответствии с передаваемым смыс­лом. Либо эти выражения нужно считать застывшими, или лекси- кализованными, и тем самым не несущими признака [+Ирреальн.] (кроме как на лексическом уровне), либо их следует считать ис­ключениями из правила, которое я собираюсь привести ниже. В любом случае я не стану их больше рассматривать и ограни­чусь лишь указанием на то, что независимость бы от формы на -л связана не с данными употреблениями. Это утверждение подкреп­ляется свободным и регулярным употреблением бы с именами и прилагательными без всякой формы на -л (примеры такого употребления мы видели выше в (6)) и собственным незави­симым значением формы на -л (которое я собираюсь обсудить ниже).

2.1. «Именной кондиционалис». Как правило, в русском языке предложения с существительными, прилагательными или со сло­вами «категории состояния» в позиции сказуемого могут быть от­несены к прошедшему или будущему времени путем введения в их состав временных форм связки, соответственно был или будет¹¹. Таким образом, прошедшее время предложений типа Холодно.; Он дурак.; Рассвет. — это Было холодно.; Он был дурак.; Был рас­свет. Характерно, что при добавлении в такие предложения ча­стицы бы наличие в них прошедшего времени, то есть глагола- связки на -л, совершенно не обязательно, хотя бы и сохраняет полный спектр значений ирреальности. Следующие предложения взяты из G а г d е 1963, 72:

(8) а. Бог, бог! Хоть бы рассвет, рассвет... О, рассвет бы скорее

(А. Серафимович).

b. Ваше бы дело не ворчать, а мирить всех (А. П. Чехов).

c. Знать бы.

(9) а. И надо бы эту бочечку поскорее. увезти куда-нибудь...

(М. Зощенко)

b. Он дурак. Он должен бы остаться с нею (А. С. Пушкин).

c. Мне кажется, Катя, тебе бы надо бросить вертеться у зеркала (А. Н. Толстой).

(10) а. Отвечает, что, мол, я бы весьма рада, да теперь слишком поздно (И. Бунин).

b. «А хорошо бы их поженить», — тихо сказала директорша (А. П. Чехов).

c. Любопытно бы, однако, знать, кто бы такая была писав­шая (Н. В. Гоголь).

Эти предложения ясно показывают независимость бы от фор­мы на -л и непригодность правила типа [+ Ирреальн.] -> -л + бы. Я не буду обсуждать синтаксис этих конструкций, поскольку они приводятся лишь как примеры возможности употребления бы не­зависимо от формы на -л.

Следует заметить, что имеется множество непредсказуемых ограничений на то, какие именные сказуемые могут употребляться без связки в форме прошедшего времени ¹² Эти ограничения, од­нако, не снижают ценности следующего обобщения: в ирреальных предложениях, не содержащих личной глагольной формы, связка в форме прошедшего времени может быть опущена.

2.2* «Безличный кондиционалис». Тот факт, что модальная частица бы часто выступает в русском языке вместе с инфинити­вом, привел многих исследователей (например, Гарда, Панцера и Исаченко) к заключению, что конструкция инф. + бы является, возможно, вариантом конструкции -л + бы «Поскольку форма ин­финитива в таких конструкциях употребляется в сказуемостной функции, возникает вопрос, не является ли и сочетание отдох­нуть бы вариантом „аналитической формы" сослагательного (или „желательного") наклонения» (Исаченко 1960,514).

В Panzer 1967, 22 также предполагается, что «мы здесь имеем дело с морфологическими комбинаторными вариантами, алломор­фами». Ниже приводится еще несколько примеров (см. также пример (5), выше) этой конструкции:

(И) а. Получить бы отпуск летом.

b. Послушать бы этот концерт.

c. Посмотреть бы этот балет в Большом театре.

Доводы против отнесения конструкции инф. + бы к разряду аналитических форм столь же сильны, как и для конструкции -л + бы. Во-первых, предложения с инфинитивом (обычно сопро­вождаемым именем в дательном падеже) выступают и без части­

цы бы, причем часто с тем же общим значением, за исключением оттенка ирреальности. Обратим внимание на следующие примеры, как с частицей бы, так и без нее, взятые из Townsend 1970, 213:

(12) а. Об этом лучше никому не говорить.

b. Вам лучше искать работу.

c. Тебе говорить, а нам слушать.

(13) а. Вам бы обращаться с ним осторожнее.

b. Только бы жить.

c. Стать бы офицером.

Сравните:

(14) а. Как мне это сделать?

Ь. Как бы мне это сделать?

Разница в значении предложений в (14) явно параллельна различию между Я хочу идти и Я хотел бы идти. Ирреальность, обозначенная в этих предложениях посредством бы, заключается в смягченном, менее категоричном способе выражения, что и яв­ляется одной из функций сослагательного наклонения в русском языке¹³, В любом случае ясно, что базовой синтаксической конструкцией здесь служит конструкция Дат. п. + Инф. СО СВОИМ собственным специфическим модальным значением, а частица бы семантически ведет себя так же, как обычно в русском языке. В данном случае, коль скоро мы признаем независимый статус мо­дальной частицы, нам важно определить, имеет ли конструкция Дат. п. -{-Инф. + бы свою синтаксическую специфику или же она следует общей схеме связи наклонения и времени в языке.

Что касается синтаксиса инфинитивной конструкции в русском языке, то мало что может быть добавлено здесь к тому обилию литературы, в которой рассматривается ее исходный статус и по­верхностное выражение ¹⁴.

Однако совершенно очевидно, что на поверхностном уровне конструкция Дат. п. + Инф. в русском языке должна представ­ляться как безличное предложение со связкой. Так, русское пред­ложение (12с) в точности соответствует английскому It is for you to speak and for us to listen, учитывая, конечно, что в русском языке нет ничего подобного «пустому» подлежащему типа it или there. Присутствие связки очевидно в русском предложении только в прошедшем и будущем временах, поскольку глагол быть в на­стоящем времени в таких конструкциях не употребляется. Обра­тим теперь внимание на следующие примеры использования кон­струкции Дат. п. + Инф. со связкой в прошедшем и будущем вре­мени ¹⁵:

(15) а. Не нагнать тебе бешеной тройки!

a. Не нагнать тебе было бешеной тройки!

b. К кому ему будет тогда обратиться?

c. Остальных бабиных слов было не разобрать из-за зимней рамы (Л. Леонов).

Итак, можно считать установленным, что рассматриваемая нами конструкция состоит из отсутствующего подлежащего, связ­ки, дательного падежа и инфинитива. Отсюда следует, что тре­буется объяснить связь не между инфинитивом и бы, а, скорее, между модальной частицей и носителем временного значения — связкой. Относительно этой взаимосвязи уже отмечалось, что час­тица бы может и не сопровождаться формой на -л, если глагол в предложении является связкой, выражающей временные значе­ния. Следовательно, в связочных предложениях отсутствие формы прошедшего времени совершенно закономерно.

Поэтому конструкция Дат. п. + Инф. + бы не является специ­альной аналитической формой глагола, как предполагалось неко­торыми исследователями. Факты свидетельствуют о независимом статусе частицы бы, и главная проблема связана с тем, что тре­бование сопровождения этой частицы формой на -л (или, как в данном случае — связкой) не обязательно.

Представление предложений с конструкцией Дат. п. + Инф. + + бы в виде конструкции Связка + бы дает интересные побочные результаты для анализа так называемых «придаточных цели». Примерами придаточных цели в русском языке могут служить следующие предложения:

(16) а. Они ушли, чтобы не беспокоить больного.

b. Антон приехал к нам, чтобы встретиться с Сергеем.

c. Я завел будильник, чтобы встать в 6 часов.

Об этих конструкциях стоит сказать несколько слов. Во-пер­вых, есть все основания считать, что в них, как и в конструкции Дат. п. + Инф. в независимом предложении при инфинитиве, име­ется «логический субъект»¹⁶ в дательном падеже. Обратим вни­мание на дательный падеж в следующих примерах (взяты из Comrie 1974, 130):

(17) а. Мне нужна эта книга, чтобы самому сверить данные.

b. Володя ие был так самонадеян, чтобы самому гнаться за орденом.

c. Таня принесла книгу, чтобы ее читать самой.

Пожалуй, еще более очевидно это в последующих примерах, где логический субъект придаточного цели в дательном падеже непосредственно представлен в предложении (из Тимофеев 1960, 216).

(18) а. Полез Жилин в дыру, раскопал пошире, чтоб и Костылину

пролезть (Л. Толстой).

Ь. Ты мне их укажи как-нибудь, чтоб мне их в лицо-то знать. Укажи! (А. Н. Островский)

Во-вторых, есть синтаксические и семантические основания ут­верждать, что союз чтобы состоит из подчинительного союза что и частицы бы. Таким образом, если мы имеем здесь дело с кон­струкцией Связка + Дат. п. + Инф. и если бы в чтобы является просто модальной частицей, тогда синтаксис этой конструкции полностью идентичен конструкции Связка + бы + Дат. п. -f Инф. в независимых предложениях. Более того, эта идентичность под­тверждается тем, что конструкция Связка + бы + Дат. п. + Инф. может чередоваться с конструкцией -л + бы, несмотря на то, что условия этого чередования различны для независимых и прида­точных предложений:

(19) 1.а. Посоветоваться бы ему с врачом.

Ь. Посоветовался бы он с врачом.

2. а. Анна, сходить бы тебе на выставку Репина.

Ь. Анна, сходила бы ты на выставку Репина.

(20) 1.а. Маша включила телевизор, чтобы посмотреть концерт.

Ь. Маша включила телевизор, чтобы дети посмотрели кон­церт.

2. а. Я взял записку, чтобы передать ее брату.

Ь. Я взял записку, чтобы я ее передал брату¹⁷.

2.3. Из обсуждения в 2.1 и 2.2 очевидно, что употребление формы на -л с модальной частицей в русском языке не является

случайным и что временные ограничения, возникающие в связи с присутствием этой формы, носят всеобщий характер, за исклю­чением нескольких лексикализованных выражений, представлен­ных выше в (17). Из этого следует, что грамматика русского языка должна содержать ограничение на употребление маркированного наклонения, требующее, чтобы главный глагол предложения стоял в форме на -л, независимо от времени обозначаемого им действия. Кроме того, хотя форма на -л и обязательна для всех значимых глаголов, она может отсутствовать, если показателем времени в предложении является связка¹⁸. Ограничение такого рода указы­вает, что модальность предложения предопределяет способ выра­жения времени в глаголе — факт, который должен приниматься во внимание при любом описании временных значений в русском языке. В частности, почему выбрана форма именно прошедшего времени? Почему эта форма выбирается несмотря на то, что кон­текст высказывания явно указывает на незавершенность действия, обозначенного глаголом?

Можно, конечно, предположить, что форма на -л при употреб­лении с бы не является временной формой или что передаваемое этой формой значение в каком-то смысле нейтрализуется, так что не выражает уже идей прошедшего времени. При трактовке кон­струкции -л + бы как аналитической формы придется признать слу­чайный характер омофонии этой формы на -л и формы прошед­шего времени глагола. Если же защищать гипотезу нейтрализа­ции, то придется объяснить, как это маркированная форма про­шедшего времени становится немаркированной до такой степени, что может выступать в предложениях со значением, скажем, бу­дущего. Этим трактовкам противопоставлена точка зрения, при которой мы исходим из прямого значения морфологического пока­зателя -л и пытаемся примирить значение ирреальности, выражае­мое модальной частицей, с грамматическим значением, передавае­мым формой на -л. Последний подход имеет богатую традицию в истории изучения русского языка и заслуживает соответствую­щего обзора.

3. Форма глагола на -л. Связь между ирреальностью и фор­мами прошедшего времени в индоевропейских языках отмечалась неоднократно (например, Weinreich 1966, 156), и традиция спо­рить по поводу этой связи столь же прочна в англистике, как и в русистике. И не удивительно, что некоторые исследователи ан­глийского языка отрицают любую внутреннюю связь между этими двумя категориями. Например, Хадлстон (Huddleston 1969, 802) говорит: «Точно так же, как глубинное время реализуется на поверхности не только в виде грамматического времени, так и само грамматическое время в поверхностной структуре служит выражению не только глубинного времени: морфема -ed может передавать „ирреальность" или „сомнение". Так предложение типа Could you tell me the way to the postoffice? ‘Вы не могли бы объяснить мне, как пройти на почту?’ является двусмысленным в зависимости от интерпретации словоформы could ‘могли (бы)’: ирреальность-)- настоящее (глубинное) время или реальность и прошедшее. Я думаю, что это настоящая, структурная неоднознач­ность, а вовсе не нейтрализация с неспецифицированным значе­нием „удаленности"».

Другие исследователи, такие, как Лайонз (Lyons 1968, 311), в вопросе о статусе формы прошедшего времени более уклончивы:, «...временное противопоставление не-прошедшего vs. прошедшего, по-видимому, членит рассматриваемую модальность таким обра­зом, что „прошедшее", соединяясь с наклонением, привносит смыс­ловые признаки „пробный", „отдаленный" или „вежливый". Дру­гими словами, здесь „время‘‘ превращается в некую вторичную модальность» ¹⁹.

В то же время ряд ученых пытается объяснить взаимоотноше­ния между формой прошедшего времени и ирреальностью. Так, Есперсен (Jespersen 1954, 112) обсуждает «образное» («imagi­native») употребление времен в английском языке: «Глагольные формы, которые исходно употребляются для обозначения прошед­шего времени, часто используются без этого временного отнесения для выражения нереальности, невозможности, невероятности или незавершенности. В таких случаях мы говорим об образных вре­менах».

Вот примеры такого употребления, данные Есперсеном:

(21) a. I wish I had money enough to pay you.

‘Я бы хотел, чтобы у меня было достаточно денег, чтобы заплатить тебе’.

b. If I had money enough, I should pay you.

‘Если бы у меня было достаточно денег, я бы заплатил тебе’.

c. You speak as if I had money enough.

‘Ты говоришь так, как будто у меня достаточно денег’. Однако, кроме образцов такого употребления, Есперсен (Jes­persen 1954, 114) предлагает и некоторое объяснение выбора формы прошедшего времени в этой конструкции: «Употребление претерита для обозначения нереальности, возможно, имеет следу­ющее психологическое объяснение: грамматическое время, кото­рое обычно используется для выражения значения прошедшего времени, здесь просто не позволяет отнести его к актуальному настоящему и держит действие или состояние, обозначенное гла­голом, на некотором расстоянии: сфера претерита таким образом расширяется, охватывая все, кроме актуального настоящего...».

Столь же значительный разброс в мнениях существует и от­носительно роли формы на -л с частицей бы в русском яз&ке. Исаченко (Исаченко 1960, 513), например, вообще отрицает, что форма на -л в таких случаях имеет статус показателя времени: «С точки зрения грамматической семантики форма пришел в со­ставе аналитического единства я бы пришел, конечно, не выра­жает прошедшего времени».

Это понимание является сегодня общепризнанным, хотя на вы­текающие из него следствия внимание обращается редко. Как можно соглашаться с очевидной потерей временного значения мар­кированной формой (а прошедшее почти всегда считают марки­рованной временной формой, признавая за формой настоящего времени не-маркированность в отношении значения прошедшего времени) и одновременно придерживаться той или иной версии теории «маркированности» и «инвариантности»? (Инвариант­ность— основной принцип Пражской лингвистической школы — подразумевает, что морфологический показатель, выражающий некоторое маркированное грамматическое значение, должен иметь это значение во всех случаях своего употребления.) С этой дилем­мой еще в XIX в. столкнулся Н. П. Некрасов (см. Некрасов 1865), предложивший весьма нетривиальное объяснение употреб­ления формы на -л в этой конструкции. Вслед за Аксаковым Не­красов утверждает, что основное значение формы на -л вообще не является временным. Эта форма является краткой адъективной формой глагола, употребляющейся, когда действие, выражаемое этим глаголом, не находится в прямом контакте с говорящим («в непосредственной связи с волею лица» (с. 306)). Таким обра­зом, когда действие уже имело место, в русском языке оно рас­сматривается как качество, приписываемое субъекту, и поэтому используется адъективная форма глагола. Если форма на -л дей­ствительно передает значение «удаленности» («remoteness») или, как это сказано eJakobson 1971с, 9, «разрыв непосредственной связи между субъектом и действием», то тогда совместимость этой формы с ирреальностью вполне понятна.

Однако можно показать, что значение ирреальности совмести­мо и со значением прошедшего времени. При этом существенно разграничение понятий «относительное» и «абсолютное» время, где первое использует в качестве ориентира некоторый другой элемент предложения или дискурса, а в случае «абсолютного» времени значение прошлого, настоящего или будущего зависит только от того, когда говорящий сделал высказывание. Так вот в русском языке бывают случаи, когда временные формы упо­требляются в так называемом переносном значении. Так, на­пример, в работе Бондарко — Буланин 1967, 99 и сл. утверж­дается, что форма прошедшего времени может употребляться в значении настоящего или будущего в предложениях следующего вида:

(22) а. Пошли!

Ь. Мы погибли!

(23) а. — Ну, положим, я сделаю усилие, сделаю это. Или я по­лучу оскорбительный ответ, или согласие. Хорошо, я по­лучила согласие... — Анна в это время была в дальнем конце комнаты и остановилась там, что-то делая с гарди­ной окна.

— Я получу согласие, а сын... сын? Ведь они мне не от­дадут его (Л. Толстой).

Ь. — Ну, в головы ты вылезешь, — кричит отец, — мундир на тебя, дубину, наденут. Надел ты, дурак, мундир, наце­пил медали, послы к тебе персидские приехали, к ослу лавочному, барана ты им зарезал, тысяч десять в утробу ты им всыпал, а потом что? Ведь снимешь же ты, мочалка глупая, мундир-то! (Г. Успенский).

В примерах (22) и (23), как и в большинстве случаев «пере­носного» употребления времени, традиционная литература подра­зумевает, что маркированная форма прошедшего времени в мар­кированных контекстах теряет свое значение — решение, которое прямо противоречит понятию инвариантности.

Другой подход к вопросу о переносном значении времени за­ключается в допущении инвариантности значения прошедшего времени, передаваемого формой на -л. О переносном употреблении можно говорить тогда, когда исходный ориентир смещен относи­тельно момента речи к какому-либо другому моменту. Так, в предложениях (22) употреблены формы прошедшего времени, а оттенки значения будущего возникают за счет того, что исходный ориентир времени сдвинут в будущее, так что действия характе­ризуются как прошедшие с точки зрения некоторого момента в будущем. Примеры в (23), возможно, лучше помогают в этом разобраться. В этих предложениях все действия должны проис­ходить после момента совершения высказывания, что передано с помощью глаголов совершенного вида в не-прошедшем времени.

Однако в каждом примере из (23) форма прошедшего времени употреблена не для того, чтобы обозначить уже происшедшее дей­ствие, но для того, чтобы оно могло рассматриваться, как таковое в будущем, на которое в предложении указывает другая времен­ная форма. Иными словами, значение прошедшего времени здесь неизменно, но данная форма употреблена как «относительное вре­мя» в контексте, где есть (или должны быть) другие, абсолютные индикаторы времени. Таково, по моему мнению, разумное опреде­ление понятия «переносного» употребления форм прошедшего вре­мени.

Если теперь вернуться к значению формы на -л в сочетании с бы, то можно показать, что возможность выбора разных ориен­тиров является объяснением совместимости формы прошедшего времени с ирреальными значениями. Когда форма прошедшего времени употреблена для обозначения действия, которое контекст

(в данном случае бы) явно определяет как еще не совершившее­ся, форма сразу же интерпретируется относительно, и ориентир переносится с момента речи на некоторый момент в будущем. Та­ким образом, форма прошедшего времени в предложении типа он бы ушел не может, как это имеет место в индикативе, обозна­чать предшествование действия моменту речи. Скорее, эта форма прошедшего времени — точно так же, как и выше, в (23), — интер­претируется относительно, обозначая действие, которое понимается как прошлое только с точки зрения будущего. То есть реально еще не совершенное действие можно рассматривать как совершив­шееся только в связи с некоторым будущим моментом. Ну, а взаи­мосвязь будущности и ирреальности хорошо известна (см. приме­чание 1). Всякое действие, рассматриваемое как ирреальное, со­держит элемент будущности. Это очевидно в предложениях типа Не would leave if he could ‘Он бы уехал, если бы мог.’; Leave! ‘Уезжай!’; If only he would leave. ‘Если бы он уехал!’ и т. д. Даже в ирреальных предложениях, относящихся явно к прошлому, под­разумевается связь с будущим: предложение Не would have gone if he could have ‘Он бы (тогда) уехал, если бы смог’ означает на самом деле, что имела место ситуация, когда он бы уехал...²⁰ Я не утверждаю, что в русском или английском языках в таких пред­ложениях непременно должна употребляться форма прошед­шего времени, а лишь хочу сказать, что ее появление здесь не яв­ляется несовместимым с общей идеей предшествования, обычно выражаемой формой прошедшего времени. Однако искомая совме­стимость значений, выражаемых модальной частицей бы и формой на -л, относится не к совместимости ирреальности с прошедшим временем, а скорее — к совместимости ирреальности с ориента­цией формы прошедшего времени на будущее, обязательной во всех случаях, когда форма прошедшего времени обозначает еще не совершавшееся действие²¹.

Связь между формой прошедшего времени, ориентацией на бу­дущее и ирреальностью выводится не только из конструкции -л + бы. Рассмотрим следующие примеры:

(24) Пусть нам сообщили, что некто проплыл 100 метров за 45 се­кунд... Профан может реагироватв на это сообщение пожа­тием плеч, а заинтересованный специалист — выражением бурной радости, так как он понимает, что пловец установил феноменальный мировой рекорд (Апресян 1967, 7).

(25) Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne. старый князь знал, что он раздра­жит самолюбие княжны Марьи... (Л. Толстой).

Форма прошедшего времени, выделенная курсивом в (24), пе­редает предположительность потому, что «сообщения» на самом деле не было (в данном случае оно вообще маловероятно, так как проплыть 100 метров за 45 секунд очень трудно). Форма прощед- шегб времени уместна Здесь iwibxo потому, что действие рассмат­ривается как предшествующее некоторому ориентиру, которым является предположение, отнесенное к моменту в будущем.

В (25) форма совершенного вида выделенного деепричастия не означает, что князь уже сказал дочери о намерениях Анатоля. Скорее это значит, что самолюбие княжны Марьи пострадает в некоторый момент в будущем, когда и если он (князь) сообщит ей о Бурьен. Здесь форма прошедшего времени является носителем еще не реализованного условия — причем все это без использова­ния модальной частицы бы²².

4. Суммируя сказанное, я утверждаю, что бы в русском языке является независимой модальной частицей, привносящей в пред­ложение значение ирреальности. Глагол в предложении, где упо­треблена эта частица, должен стоять в форме прошедшего вре­мени, если только он не является связкой. Безотносительно к тому, как анализируется форма на -л, выражает ли она отнесенность к прошлому или же нечто вроде «отдаленности», я попытался по­казать, что употребление формы на -л в этой конструкции совме­стимо с ее независимым статусом в языке.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ «...Будущее время часто используется для выражения догадки или предпо­ложения относительно настоящего момента: il dormira deja=he will already be asleep=er wird schon schlafen ( = ‘я предполагаю, что он спит’). ...Ясно, что про будущее ничего нельзя утверждать наверняка, можно лишь предполагать или до­гадываться, и из этого факта лингвисты делают вывод об идентичности понятий будущности и предположительности» (Jespersen 1965, 265). См. также Aronson 1977, 14; Б о и д а р к о — Б у л а и и и 1967, 134; Forsyth 1970, 203 и 224 и сл.; Исаченко 1960, 455 и сл., и Виноградов 1972, 457. Об исторических взаимоотношениях будущего времени и наклонения см., например, в Lunt 1974, 136—137 обзор способов выражения будущего действия в старо­славянском языке. Обсуждение этого вопроса содержится также в В а г t u 1 а 1964 и Brooks 1977.

² В русском языке немаркированное изъявительное наклонение противопо­ставлено маркированной ирреальности. Ирреальность обозначает действие, не яв­ляющееся совершенным. Этот смысл может выступать в чистом виде или у него может быть дополнительный оттенок «изъявление желания или надежды». Пер­вое из указанных ирреальных значений я обозначил термином «аюнктив» (Brecht 1972, 1—11), тогда как второе традиционно именуется «инъюнкти­вом» (Jakobson 1971b). В русском языке имеется два грамматических спо­соба выразить эти ирреальные (аюнктив и инъюнктив значения: фома импера­тива и частица бы Вне придаточных предложений маркированное наклонение может выражаться синтетически — с помощью формы императива, или аналитиче­ски — частицей бы, сопровождаемой обычно глаголом на -л. В придаточных пред­ложениях для выражения обоих ирреальных значений употребляется только частица бы. Более подробно см. Brecht (in preparation).

³ См., например, Matthews 1970. В Kiparsky 1968 в рамках порож­дающей грамматики обсуждается статус времени и наклонения е глубинной струк­туре: как отдельных составляющих или как синтаксических признаков глагола. Аргументация этого автора является лучшей из того, что я знаю по данному во­просу. См. также Chomsky 1965, 170.

⁴ На протяжении многих лет ан&лбгийнай дискуссий велась вбкруг так назы­ваемых «форм будущего времени» глаголов несовершенного вида в русском язы­ке типа буду писать. См., например: Исаченко 1940, 196; Виноградов 1972, 448—449. В Ch vany 1975, 84 и сл. эта проблема обсуждается весьма по­дробно и при этом обильно цитируется соответствующая литература.

⁶ Это похоже на то, как в Huddleston 1969, 786 анализируется кон­струкция have left в следующие предложениях:

(I) John may have left yesterday.

‘Возможно, Джон уехал вчера.’

(И) John may not have left yesterday.

‘Джон не должен был уехать вчера.’

Автор утверждает, что в исходной структуре предложения (I) содержится один глагол ЬЕАУЕ[+Прош.], тогда как в исходной структуре (II) имеется це­лых два глагола: HAVE и LEAVE.

⁶ Под модальными предикатами я имею в виду надо, можно и т. п. См. С h v а п у 1970.

⁷ В Garde 1963 последние два случая рассматриваются отдельно от пер­вого. Однако для наших целей их можно объединить вместе как предложения, не содержащие ни инфинитива, ни глагольной формы на -л.

⁸ Этот и следующий за ним примеры взяты из Garde 1963.

⁹ В Garde 1963 говорится, что частица бы встречается также в сочетании с инфинитивом и в таком употреблении в принципе не допускает конструкции -л+бы: Вместо того чтобы идти в библиотеку, Алеша пошел в парк. 3 настоя­щей статье я не буду обсуждать такое употребление бы См. Brecht 1972 и Brecht (in preparation).

¹⁰ В Brecht 1977 предложено семантическое и синтаксическое обоснование того, что союз чтобы состоит из союза что плюс модальный показатель бы. Тот факт, что эта частица функционирует в русском как энклитика, занимая в пред­ложении вторую позицию (или же позицию сразу после глагола), объясняет ее слитное написание с вводящим придаточное предложение союзом что. В незави­симых предложениях частица бы встречается после первого ударного слова или сразу за глаголом. В придаточных она всегда стоит после союза что, кроме тех случаев, когда что вводит придаточное уступительное, в котором позиция бы зна­чительно менее жестко регламентирована. См. Brecht (in preparation).

¹¹ В Chvany 1975, 70 и сл. обсуждается статус связки как «способа мани­фестации пучка синтаксических признаков». Следуя Чвани, я буду считать, что связка, являющаяся показателем времени, «возникает на морфологическом уровне наряду с окончаниями и супплетивными формами».

¹² В Garde 1963, 184 и сл. указывается, что в настоящее время не все при­лагательные, модальные предикаты или предикаты состояния свободно употреб­ляются в данной конструкции. Однако для многих из них это верно, поэтому наша аргументация сохраняет свою силу.

¹³ Сложность здесь заключается в наличии целого спектра модальных оттен­ков, ассоциируемых с конструкцией Дат. п.-\-Инф. «Такой инфинитив может соот­ветствовать английским модальным глаголам can/could/is to/should/ought/shall и т. д. или императиву в зависимости от контекста» (Townsend 1970, 212). Тем не менее «модальность инфинитива может быть усилена добавлением части­цы бы, которая вводит условный элемент» (Townsend 1970, 213).

¹⁴ О статусе инфинитива в русском языке см., например, следующие работы и цитированную в них литературу: В a b b у 1974; Brecht 1972, 1974; Chva­ny 1970, 1975; Comrie 1971, 1974.

¹⁵ Пример (15с) взят из Булаховский 1950, 297; (15Ь)—из Town­send 1970, 212; (15а) и (15а)—из Пешковский 1956, 384. Однако связка в прошедшем и будущем времени выступает в этих конструкциях довольно редко.

¹⁶ Обсуждение того, что входит в понятие «субъект», или «подлежащее», см. Chvany 1975, 13 и сл.

¹⁷ Это предложение грамматически правильно Только при контрастивнбм ударении на местоимении в позиц-ии подлежащего: более подробно об этом см. Brecht 1972 и Brecht (in preparation).

¹⁸ Мы не обсуждаем здесь, вводится ли связка, являющаяся показателем времени, правилом сегментации или правилом словарного вставления [26] (см. Chvany 1975, 91—92). Достаточно будет сказать, что в русском языке связка присутствует в предложении тогда, когда время в сказуемом морфологически не выражается.

¹⁹ Кавычки в этой цитате являются лишним свидетельством туманности та­кого объяснения. [См. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М., «Прогресс», 1978, с. 330. — Прим. ред.]

²⁰ См. в Brecht (in preparation) обсуждение взаимосвязей прошедшего времени и перфекта.

²¹ О корреляциях между временем и наклонением в добавление к примеча­нию 1 см. также замечания Исаченко (Исаченко 1960, 475—476) и Еспер­сена (Jespersen 1965, 314).

²² В работе Бондарко — Буланин 1967, 98 и сл. под заголовком «Пе­реносное употребление времен» перечисляются другие употребления прошедшего времени в контексте так называемого «будущего» или «абстрактного настояще­го». Кроме того, там иллюстрируется употребление прошедшего времени, создаю­щее, значение предположительности. Все эти значения совместимы с инвариант­ным значением прошедшего времени, если принять, что эта форма сигнализирует о действии, которое должно произойти до наступления некоторого будущего дей­ствия.