ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ЗНАНИЯ
Этот вопрос касается не того, как представлять знания, а того, насколько неспецифическими должны быть эти знания; здесь опять можно провести границу между подходом Чарняка, с одной стороны, и Шенка и Уилкса — с другой.
Судя по примерам Чарняка, таким, как посещение дня рождения, он считает, что фундаментальная форма информации весьма существенно зависит от самой конкретной ситуации, в то время как Шенк (до своего перехода к сценариям) и Уилкс ввели в свои системы в качестве центральных частичные утверждения о человеческих желаниях, ожиданиях и т. п., причем эта информация во многом носит настолько общий характер, что она становится почти бессодержательной, и — может добавить наш критик — именно поэтому роль такой информации в системах понимания естественного языка столь долго игнорировалась.Если человек бегло говорит, например, по-немецки, он все же может не понять разговора, ведущегося иа немецком языке, о подарках на день рождения, если он не располагает подробной фактической информацией о том, как принято в Германии приветствовать виновника торжества (а здесь могут быть весьма существенные отличия от обычаев, принятых в Америке). И, наоборот, человек может понять специальную статью о предмете, в котором он хорошо разбирается, даже если он очень плохо знает язык, на котором написана статья.
В конце концов, это различие может тоже оказаться лишь количественным, а не качественным и свестись только к тому, как удобнее описывать ту или иную предметную область, хотя не исключено, что за этими частными описаниями останутся незамеченными важные общие закономерности. Нельзя считать бессмысленным вопрос о том, в какой степени исследования естественного языка, ведущиеся в рамках ИИ, действительно относятся к естественному языку. Но даже если эти исследования и не являются собственно лингвистическими, они все же имеют определенную ценность.
Ньюэлл (М о о г е, N е w е 1 1, 1973) относит их к теоретической психологии, и, если согласиться с этим, связь их с лингвистикой окажется еще более слабой. Мы вскользь коснулись этого вопроса, когда при описании системы Винограда размышляли о том, можно ли считать толкование слова pick up ‘поднять’ относящимся к употреблению названного глагола в естественном языке, или это описание действий, предпринимаемых системой в случаях, когда она должна поднять нечто.Попробуем еще более обобщить рассматриваемую проблему и с этой целью сформулировать кажущийся абсурдным вопрос о том, почему работы Чарняка нельзя отнести к теме ’’Социоэкономическое поведение американских детей в состоянии стресса". По отношению к работе Чарняка такой вопрос носит шутливый характер к сформулирован он просто в целях наглядности объяснения. Однако сейчас в ИИ возникает множество систем, в которых язык оказывается не предметом исследования, а отправным пунктом для манипулирования информацией в той или иной предметной области, например в рамках системы предсказания вида химического спектра или игры в веревку (snakes and ladders), и т. д., и для этих систем подобный вопрос становится вполне серьезным. Настало время понять, ожидаем ли мы решения проблемы понимания естественного языка от систем, для которых лингвистический компонент является центральным, или от систем, для которых язык служит лишь отправным пунктом. Несомненно, справедливо, что любая информация может помочь пониманию текста, с этой информацией связанного. Вопрос состоит в том, следует ли отсюда, что, изучая спецификацию, организацию и формулирование такого знания, мы исследуем естественный язык, поскольку тогда к сфере лингвистики нам придется отнести все человеческие знания — от физики до истории и медицины, хотя, конечно, такой подход вызвал бы поддержку у некоторых направлений современной философии.
Мы не собираемся заниматься существенным для философии разграничением языкового и внеязыкового, мы просто с практических позиций пытаемся провести границу между специфическими знаниями и центральными знаниями, причем при отсутствии последних нельзя считать, что система понимает естественный язык.
Так, человек может ничего не знать о том, как отмечаются дни рождения в США, но его нельзя обвинить в незнании английского языка, если он не понял какой-то конкретный рассказ на эту тему. В то же время, если какой-то человек не располагает общей информацией о частичных умозаключениях, связанных, например, с ситуациями, когда люди могут быть ранены и падают или когда люди стремятся получить то, чего им недостает, то окружающие могут отнести непонимание данным человеком совсем простых фраз за счет его незнания английского языка. Здесь встает интересный и сложный вопрос о том, что было бы, если бы сторонники двух противоположных подходов попытались создать единую, более широкую систему с общим аппаратом умозаключений; другими словами, является ли естественный язык таким целым, описание которого можно построить по частям?В то же время следует иметь в виду, что подчас решение чисто лингвистических проблем опирается на такие знания о мире, которые даже еицг более специфичны, чем знания, используемые в современных системах ИИ, как видно из следующей пары предложений:
The deer came out of the wood.
‘Олень вышел из леса.’
The grub came out of the wood.
‘Личинка вывелась в древесине/,
где любой читатель успешно выделит два разных значения слова wood ‘лес/древесина’ просто на основании различий агентов. Однако никем еще не предложено общей методики разрешения неоднозначности в подобных элементарных случаях.