ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Подход, предлагаемый в настоящей работе, противоре­чит многим канонам принятой метатеории современной линг­вистики. Главной отправной точкой в нем является особое внимание к когнитивному процессу, а не к производимым и интерпретируемым языковым объектам.

8.1. Основы процессуальной теории.

Основные положения I и II частей, касающиеся в ко­нечном счете природы приемлемых лингвистических тео­рий, можно суммировать следующим образом:

8.1.1. Предпочтительное внимание теории языка долж­но сосредоточиваться на когнитивном процессе, а не на производимых и интерпретируемых языковых объектах. Конкретная структура и содержание доступных наблюде­нию высказываний важны, но играют вторичную роль, как часть данных, возникающих и используемых в ходе осуществления соответствующих процессов.

8.1.2. Контекст имеет первостепенное значение, и лучше всего его формулировать в терминах когнитивных структур, а не языкового текста или фактов относительно ситуации, в которой производится высказывание. Косвенно (через по­средство моделей говорящего и слушающего) оно вклю­чает те аспекты контекста, которые традиционно имену­ются лингвистическими, социальными и прагматическими.

8.1.3. Вполне возможно научное изучение процессов, принимающих участие в мыслительной деятельности и, в частности, в употреблении языка.

8.1.4. Существует несколько различных уровней ана­лиза механизмов деятельности языка. Ни один из них не­возможно свести к набору следствий, вытекающих из прин­ципов организации расположенных ниже уровней. Многие современные теоретические аргументы базируются,— по меньшей мере, имплицитно,— на выделении одного, уровня как "теоретически интересного", отводя остальным поло­жение вторичных.

8.2. Уровни объяснения.

Представим себе группу ученых-инопланетян, прибыв­ших на Землю и задавшихся целью понять принципы дей­ствия моторизованных средств передвижения. Ввиду от­сутствия у них соответствующих инструментов они не мо­гут поднять капот и заглянуть внутрь, вследствие чего должны основывать свои теории на наблюдении внешней стороны поведения наших машин. Они имеют в своем рас­поряжении несколько машин, над которыми могут экспе­риментировать, но эти эксперименты должны ограничивать­ся лишь манипулированием внешне наблюдаемыми пере­менными: какие нажимаются педали и кнопки и в какой последовательности, что и в какие отверстия наливается, и-т. д. Они даже располагают опытом наблюдения над ма­шинами, поврежденными в результате аварии, функции которых частично нарушены. Какова же будет природа "ав­томобильной теории", которую они постараются разрабо­тать?

С первого взгляда может показаться, что искомые теории будут физического порядка. Автомобиль, как и все физи­ческие устройства подобного размера, действует в соответ­ствии с принципами ньютоновской механики и классиче­ской термодинамики. Но этого явно недостаточно для того, чтобы объяснить, как работает автомобиль. Физик с его полным набором релевантных теорий едва ли будет спосо­бен разобраться в "поведении" автомобиля. Проблема за­ключается не в том, что ему будет недоставать какого-либо физического принципа, а в том, что совокупное функцио­нирование автомобиля есть результат взаимодействия мно­гих механизмов.

У физика нет того уровня объяснения, каким располага­ет автомеханик,— каковы детали автомобиля, как они со­четаются друг с другом и как они должны функциониро­вать. Механик может объяснить действие автомобиля на совершенно ином уровне, несводимом к физике, и по край­ней мере столь же важном для объяснения поведения дан­ного конкретного класса изучаемых объектов. Этот уро­вень включает описание как форм, так и функций различных частей и подсистем. Он может включать также альтернатив­ные концептуализации того, как следует разлагать систе­му на части. В одном случае основой разложения может служить расположение частей на шасси, в другом — разде­ление гидравлических, механических и электрических под­систем, в третьем — разграничение между силовой переда­чей и тормозной системой и т. д.

Но, помимо уровней объяснения, соответствующих фи­зическим явлениям и механическим конструктивным спе­цификациям, существуют и другие, относящиеся к более крупным системам, более широким, чем отдельный авто­мобиль. Многие его черты могут быть "объяснены" лишь в терминах эволюционных процессов, в которых появля­лись новые материалы и новые соображения, вызывавшие модификации конструкций. У автомобиля много таких свойств, которые не имеют смысла, если не учитывать кон­текста истории, на протяжении которой такие факторы, как контроль за загрязнением атмосферы, оказывали прямое воздействие на изменение, казалось бы, стабильных кон­структивных деталей. Многие глобальные объяснения, от­носящиеся к специфическим характеристикам размеров автомобиля, используемого им горючего и т. д., следует формулировать в терминах социальных и экономических систем, в контексте которых он создавался. Характер дорог, ресурсы горючих полезных ископаемых, структура челове­ческой семьи — все это нашло свое видимое отражение в физической внешности конструкции автомобиля. Совер­шенно очевидно, что в такой более широкой перспективе имеет место взаимное воздействие. Природа автомобиля во многом повлияла на надсистему, но и сама обусловливается ею.

Если применить эту аналогию к языку, то следует кон­статировать, что потенции человеческого языка сопоста­вимы с комплексным искусственным объектом, функциони­рование которого получает объяснение в терминах как об­щих, лежащих в его основе принципов, .так и специфиче­ских конструктивных особенностей данного механизма. Большая часть исследовательской работы в области про­цессуальной семантики имеет дело с устройством системы и структурой процессов, происходящих в уме носителя че­ловеческого языка. При этом предполагается, что большин­ство доступных наблюдению регулярностей должны полу­чать объяснение именно на этом уровне, а не как следствия, выводимые из базовых принципов. Роль общих теорий, схожих с теориями физики, рассматривается ниже.

8.3. Аксиоматические дедуктивные теории.

Модель, занимающая господствующее положение в на­уке, носит характер аксиоматической дедуктивной теории, как это демонстрирует классическая физика (или по мень­шей мере распространенное представление о ней). Ученый .открывает небольшой набор фундаментальных аксиом или "законов", действующих в пределах некоторого формализма ("исчисления") и служащих для описания условий и собы­тий. Если нам дано описание некоторого набора условий, то законы могут использоваться для того, чтобы предска­зывать, как эти условия будут изменяться во времени, или для спецификации других, сопутствующих им условий. Сила и изящность такой теории состоят в том, что в основе ее лежит небольшой набор законов, а сложность функцио­нирования обусловливается комплексностью контекстов, в пределах которых используются законы.

Эта модель оказала огромное влияние на лингвистику с ее стремлением к экономичным процедурам описания лингви­стических механизмов. Физическая теория, описывающая движение планет или падение земных тел посредством еди­ного набора механизмов, бесспорно, превосходит такую теорию, которая требует раздельных аналитических про­цедур. Большинство доказательных аргументов, используе­мых в лингвистике при построении теории, имеет форму: «Эта теория предпочтительнее, потому что она способна посредством единого механизма дать объяснение следую­щим наблюдениям...» или «Эти теоретические предпосылки предпочтительнее, так как они используют только один тип ограничений на применение правил, вместо того, что­бы...».

Разумеется, надо стремиться к простоте и к построению наиболее экономичных теорий. Но когда подлежащий изу­чению феномен является результатом взаимодействия слож­ных механизмов, шкала ожидаемой сложности теорий долж­на быть пересмотрена. Представим себе, что перед нами стоит задача установить зависимость скорости автомобиля от силы давления на акселератор и от времени. Реальные данные будут иметь комплексный характер, будучи связаны с ха­рактеристиками двигателя, которые сами по себе являются нелинейными; с типом трансмиссии и устройствами, ко­торые регулируют изменения трансмиссии в зависимости от переменных, включающих давление акселератора, ва­куум в двигателе и скорость; с действием механизма контро­ля за загрязнением, регулирующим скорость вращения мотора так, чтобы попытаться уменьшить выброс веществ, загрязняющих атмосферу.

Любая попытка проанализировать данные не будет ус­пешной, если ученый будет исходить из положения, что наблюдаемые регулярности непосредственным образом отра­жают глубинные принципы. Данные являются результатом взаимодействия между различными механизмами, каждый из которых в свою очередь представляет собой сложный механизм. Теории механики и термодинамики являются ре­левантными только для самого низшего уровня структуры.

Один из способов уменьшить сложность такого рода за­ключается в усреднении данных большого количества на­блюдений и приложении к полученным результатам мате­матических формул. Существует много "теорий" такого по­рядка в психологии (например, бихевиористская "теория обучения") и, в меньшей мере, также и в лингвистике. Такой подход оказывается полезным в тех областях (например, в экономике), где главный исследовательский интерес сосре­доточен на изучении поведения с внешней стороны, при­чем на уровне крупных блоков, а более мелкие механизмы, обеспечивающие его, находятся вне пределов достижимости используемых методик. В лингвистике этот подход может найти применение при изучении широкомасштабных фено­менов типа словарных дистрибуций или языковой эволю­ции, но он не в состоянии дать ответ на вопросы о сущнос­ти пользования человеческим языком, что является глав­ным для процессуального подхода.

В случае сложного явления предпочтительней комбинировать анализ на уровне аксиоматической тео­рии с анализом на уровне "плана" изучаемой системы. Дру­гие науки о комплексных биологических системах осмысля­ют их в терминах "физиологии" и "анатомии", прибегая к детальному описанию наблюдаемых структур и процессов. Представляется маловероятным, что когнитивная теория может существовать без подобного же детального отображе­ния механизмов. Попытки познания человеческого существа как химического и физического устройства привели к за­ключению, что оно во много раз сложнее, чем сделанные рукой человека устройства вроде автомобиля. Любое адек­ватное объяснение языка и мыслительной деятельности будет основываться на теориях и механизмах, которые в свою очередь на несколько порядков сложнее, чем теории и механизмы, используемые для объяснения деятельности почки или кровеносной системы. Представляется в высшей степени маловероятным, что существуют обособленные механизмы, подчиняющиеся единому "типу правил", или информация, сводимая к небольшому количеству не­зависимых "компонентов" или "способностей".

Интересные (и экономичные) общие теории будут отно­ситься к уровню пересечения вычислительной, коммуни­кативной и мыслительной деятельности. Такое специфиче­ское устройство, как языковой процессор, находится в та­ком же отношении к этим теориям, как и автомобиль к фи­зике. Физика не интересуют предсказания на уровне де­тального "поведения" автомобиля, поскольку это всего лишь специфическая идеосинкретическая комбинация бо­лее глубоких принципов. Изучение языка отличается тем, что, хотя языковая способность человека также является всего лишь некоторым специфическим устройством, кото­рое обнаруживает поведение, основанное на более глубоких принципах, оно вместе с тем представляет для нас особый интерес и является единственным в своем роде устройством такой высокой степени сложности из числа доступных на­шему изучению.

8.4. Понимание устройства сложной системы.

При изучении автомобиля ученый нуждается в гипоте­зах относительно различных составляющих системы — дви­гателя (мотора), цепи силовой передачи, системы подачи горючего, тормозной системы и т. д. Существуют некоторые естественные подразделения, обусловленные внешними раз­личиями (например, различными педалями) и поведением (замедлением или ускорением хода). Однако эти подразде­ления не изоморфны четким функциональным или анатоми­ческим подразделениям механизма.

Проблема нахождения правильного набора моделей является центральной для построения модели пользовате­ля человеческим языком. Наша цель состоит в разделении системы на модули, объяснение которых упрощалось бы раздельным описанием их внутреннего структурирования и взаимодействия. Не может быть отдельных "семантиче­ских“ или "синтаксических" механизмов или даже отдель­ной "языковой способности", как предполагает Хомский (см. Chomsky, 1975). Эти категории могут служить лишь как первые шаги с целью упрощения анализа, но остается открытым эмпирический по своей природе вопрос о том, представляют ли они такое разделение, которое способно помочь последовательному описанию значительно более крупной системы — системы языковой и мыслительной дея­тельности.

8.5. Верификация гипотез.

В стремлении познать строение комплексной системы необходимо расширить круг традиционных понятий, при­меняемых при проверке гипотез и постановке эксперимен­тов. Обычно невозможно сформулировать отдельную часть теории, найти критический эксперимент, потенциально способный отвергнуть ее, и затем осуществить сам экспе­римент. До экспериментов, имеющих целью разработать правильную модель, необходимо в качестве первого шага определить потенциально адекватные модели. На данной стадии науки мы еще не готовы сделать выбор среди выде­ленных альтернатив и только начинаем приближаться к представлениям о том, как могли бы выглядеть соответ­ствующие механизмы. Стратегия, которой придерживается процессуальный подход, состоит в построении искусствен­ных (базирующихся на компьютере) систем, выполняющих задачу ограниченного понимания языка. Они обеспечивают тест на экспериментальную проверку адекватности, кото­рый показывает как силу, так и недостатки гипотетических механизмов. Этот вид теста имеет дело с более крупной сис­темой, в рамках которой должны стыковаться различные компоненты, поскольку предположительный механизм од­ного из компонентов (например, синтаксиса) должен согла­совываться с его использованием в реальных языковых процессах.

Полученные имитационные модели не следует рассма­тривать как буквальные модели деятельности человеческого мозга. Как было указано выше, задача состоит в построе­нии моделей деятельности, совпадающих с моделями но­сителя языка на некотором естественном уровне описания. Успешная модель может отличиться в деталях или пара­метрах описания, но в то же время быть достаточно иден­тичной на таком уровне структуры, который затрагивает главные компоненты и их взаимосвязи. Обоснованность модели не измеряется, следовательно, в терминах простого соответствия.

Искомый уровень описания может пересекать разгра­ничение между физической и концептуальной структурами. Один из фундаментальных принципов вычислительной те­ории гласит, что между данными и процессами нет четкой разграничительной линии. В любой физической символиче­ской системе существует уровень "железок", уровень встроен­ного процессора, оперирующего данными, структура которых определяется природой машины. Однако эта система может использоваться в качестве интерпретатора, оперирующего структурами данных, которые конструируются из имеющих­ся первичных элементов, и таким образом имитировать машину с другим набором процессов и другой организа­цией данных. Некоторые из наиболее глубоких результа­тов вычислительной теории относятся к эквивалентности машин в упомянутом смысле (см. Minsky, 1967). Здесь не представляется возможным обратиться к достаточно пол­ному обсуждению последствий указанной двойственности. (Подробнее об этом см. Newell, 1972).

Языковой процессор человека обладает врожденными свойствами, накладывающими ограничения на способы ис­пользуемой репрезентации, типы стратегии обработки, ли­миты внимания, природу доступного научения и на многие другие конкретные характеристики. Исчерпывающая ког­нитивная теория должна включать объяснение всех этих деталей. Однако можно детально имитировать природу физической символической системы посредством построения другой системы, с иными физическими характеристиками. Поступая таким образом, необходимо, однако, учитывать, что могут возникнуть фундаментальные различия, отражаю­щиеся на природе вычислительного процесса. Но на данной стадии разработки главные различия, бросающиеся в глаза, принимают форму таких частных характеристик процессов, как относительное время и усилия, необходи­мые для осуществления различных операций, или появле­ние различного рода ошибок.

Если процессуальный подход окажется успешным, по­явится возможность описания механизмов на таком уровне детализированности, который обладает доказательным со­ответствием с многими аспектами человеческой деятель­ности. Проведен ряд пробных экспериментов по проверке некоторых частных моделей (см., например, Kaplan, 1975), но в нашем распоряжении в настоящее время нет еще объяснений, которые покрывали бы деятельность языка в целом, включая значение. При таком положении разра­ботка более детализированных тестов рискует увести ана­лиз в неправильном направлении. Можно представить себе детальные эксперименты (включающие тщательное изме­рение времени, сил и т. д.) над автомобилями с включением зажигания и наблюдением за их "поведением" без заправ­ки их бензином. Это можно рассматривать как "упрощен­ную" экспериментальную ситуацию. Однако детали взаимо­действия между трансмиссией, стартером и компрессией приведут лишь к созданию не поддающихся пониманию яв­лений и не будут способствовать уяснению более широкого контекста, в пределах которого функционируют эти ме­ханизмы.

При невозможности проведения точной эксперименталь­ной верификации гипотез необходимо прибегать к иным кри­териям для отбора и исключения альтернатив. Главный эвристический прием заключается в "независимом обосно­вании". В генеративной лингвистике это понятие рассма­тривается под рубрикой "объяснительной адекватности"— понятия, определенного довольно плохо. Если единый ме­ханизм объясняет набор различных феноменов, он более высоко оценивается, чем тот, который порождается лишь для того, чтобы обрабатывать только одну часть данных. Так, постулирование молекул в физике приобрело большое значение ввиду их полезности для явлений как химии, так и термодинамики.

Процессуальный подход отличается от большинства ра­бот по современной генеративной лингвистике широтой феноменов, к которым применима его эвристика. Некоторый механизм, применимый к обработке синтаксических данных, получает более высокую оценку, если он может быть исполь- зозан и для обработки семантических феноменов. Анало­гично, некоторая гипотеза относительно производства или понимания высказываний приобретает большую значи­мость, если она может быть использована также для объяс­нения других когнитивных процессов — таких, например, как восприятие или принятие решений. Мы еще далеки ог обладания небольшим набором понятий, полезность ко­торых столь же широка, как полезность понятий молекул или волновых движений. Будущее когнитивной науки в том, чтобы найти их.

8.6. Более широкие рамки, в пределах которых понима­ется язык.

Наше объяснение языка было бы незавершенным даже при полном анализе (как на уровне материала, так и на уровне лежащей в его основе когнитивной теории) процес­сов, происходящих в отдельном взрослом пользователе язы­ка. Существуют более широкие контексты, в которые эти процессы должны быть включены — каждый со своим типом объяснения.

8.6.1. Теория врожденных ограничений.

Следуя Хомскому (см. Chomsky, 1965), многие сов­ременные теоретики-лингвисты видят конечную цель своих исследований в открытии "формальных лингвистических универсалий", которые характеризуют абстрактные ус­ловия, подлежащие удовлетворению всякой порождающей грамматикой. Работы этого типа нередко обращаются к результатам исследований в области формальных грамма­тик и вычислительной теории. В качестве ориентира в по­исках наилучшей характеристики языковой компетенции используют формальные результаты в области изучения порождающей силы грамматик.

Опыт вычислительной науки (отличающейся от абстракт­ной теории автоматов) показал, что эти абстрактные харак­теристики вычислительной "силы" не являются перспек­тивным источником для объяснения свойств комплексных вычислительных систем. Любая представляющая интерес система — теоретически универсальна, и ее интересные свойства определяются ее специфической структурой, а не ее потенциальными абстрактными ограничениями.

Возвращаясь к аллегории с автомобилем, можно пред­ставить себе теории, которые устанавливают абстрактные ограничения на потенции автомобилей. Ни одна машина не может передвигаться быстрее скорости света или ускорить свое движение, не испытывая воздействия извне и не рас­ходуя части своей массы. Эти результаты имеют огромное научное значение, подобно теореме Гёделя об универсаль­ности машин Тьюринга. Но они не образуют основы для объяснения действия автомобиля, так же как математиче­ские обобщения в области изучения формальных систем не создают общей основы для объяснения действия языка.

8.6.2. Функциональные объяснения устройства.

Прц изучении системы, представляющей собой техноло­гический артефакт, ее устройство связывают с некоторым множеством эксплицитных решений, основанных на функ­циях, которые она должна выполнять. Тот или иной спе­цифический механизм "объясняют" посредством установле­ния того, почему он был предусмотрен и почему он был создан именно таким, а не другим образом. При изучении естественных систем часто приписывают природе (и эво­люционным процессам) такого же рода мотивации. Отдель­ный механизм рассматривается с точки зрения выполнения полезных целей в совокупном функционировании организ­ма. Но "объяснить" все детали системы на функциональной базе невозможно. Какой резон в том, что человек имеет на руках ровно десять пальцев, или почему слова dog ‘собака* и day ‘день’ начинаются с одной и той же фонемы. Но, с другой стороны, существует много случаев, когда строение механизмов обусловливается потребностями, которым ойи призваны служить.

Процессуальный подход по своей сути ближе к функцио­нальным объяснениям, чем генеративная лингвистика, поскольку он имеет дело с процессами. Впрочем, существу­ют независимые уровни объяснения, относящиеся к рангу возможных альтернативных систем и сил, формирующих точный вид языковой системы человека. Некоторые линг­висты (например, чешская школа и те, кто представлен в Grossman, San and Vance, 1975) занимаются ана­лизом именно такого рода, и он является дополнительным по отношению к процессуальному подходу. Традиционные исследования лингвистов в области языковых сопоставле* ний и поисков универсальной грамматики также призва- ны объяснить специфические особенности языкового упот­ребления в более широком контексте.

8.6.3. Эволюция и усвоение языка.

Многие в высшей степени интересные факты, связанные с языком, касаются способа его изменения во времени, про­исходящего как у отдельного индивида, так и в обществе в целом. Многие детали человеческого языкового процессора могут быть поняты лишь в контексте усвоения языка и его изменения, так же как и многие физиологические и анато­мические детали организма получают объяснение в тер­минах онтогенеза и филогенеза. Пока сделано очень мало для исследования связей между макропроцессами и процес­суальными деталями языкового употребления. Что касает­ся функционального анализа, то представляется, что его преимущественная ориентация на когнитивные процессы

щ

делает эти связи более естественными и перспективными, чем в случае использования формализмов, разработанных до сих пор. Взаимодействие идет в обоих направлениях — подобная модель языкового употребления может служить в качестве рамки, которая позволяет увидеть, какие изме­нения происходят во времени, а наблюдения над языковыми изменениями и становлением языка у ребенка могут высту­пать как хорошая эвристика для развития соответствую­щих моделей.

8.6.4. Общий интуитивный взгляд.

Чаще всего употребление фразы типа "Я не понимаю, как работает эта вещь" свидетельствует о том, что есть не­которая глобальная связь, которую человек не смог ухва­тить. Часто говорят о больших системах (например, компь­ютерах или космических ракетах), что они настолько слож­ны, что их никто не в состоянии понять. Это сильнее, чем утверждение, что никто не может запомнить полный список их компонентов. Оно является отражением невозможности симультанно держать в памяти многочисленные базовые элементы и формы их взаимоотношений, образующих струк­туру системы как системы.

На уровне объяснения, имеющем дело со строением ког­нитивной системы, вполне возможно, что никто не будет в состоянии познать все строение в целом. Критики утвер­ждают, что если бы оказалось возможным располагать ком­пьютерной программой, которая полностью воспроизво­дила бы языковые способности человека, то и тогда мы не имели бы теории языка. Нужно было бы создать теорию программы, чтобы понять ее. Это утверждение, возможно, правильно, и оно указывает на необходимость создания лучших концептуальных инструментов для исследования комплексных систем разного рода — как естественных, так и искусственных. Теория систем (см., например, Bate­son, 1972) указывает, что наша современная научная ме­тодология доказывает свою полезность только в тех обла­стях, где наличествуют небольшие, тесно связанные на­боры феноменов и можно изучать изолированные механиз­мы, не учитывая больших систем, в состав которых они вхо­дят. Языковое употребление и мыслительная деятельность, бесспорно, оказываются в пределах сферы биологических систем, и приложение к ним более системно ориентирован­ного подхода может дать объяснения, которые выведут семантику из пределов "мистерий" Хомского.

Bateson, G. Steps Toward an Ecology of Mind. Ballantine, 1972.

Bobrow, D. G. and Collins, A. M. (eds.). Representation and Understanding: Studies in Cognitive Science. New York: Academic Press, 1975.

Bobrow, D. G., W in ogr a d, T. An overview of KRL, a know­ledge representation language.— ’’Cognitive Science⁴⁴, 1:1, 1977.

В о 1 і n ge r, D. The Atomization of meaning.— ’’Language⁴⁴, 41, 1965, pp. 555—573. [Перев. на русск. яз. см.: ’’Новое в зарубежной лингвисти­ке⁴⁴, вып. X. М., 1981, с. 200—234].

Chomsky, N. Aspects of a Theory of Language. Cambridge: MIT, 1965.

Chomsky, N. Reflections on Language. New York, 1975.

D о n n e 1 1 a n, K. S. Reference and definite descriptions.— ’’The Philosophical Review⁴⁴, LXXV, No., 3, 1966, pp. 281—304. Перепечатано в: Rosenberg and Travis (eds.). Readings in the Philosophy of Language, Prentice-Hall, 1971.

Dreyfus, H. L. What computers can’t do: a critique of artificial reason. New York: Harper and Row, 1972.

Fillmore, C. Against a checklist theory of meaning.— In: ’’Procee- dings of the First Annual Meeting of the Berkeley Linguistics Society⁴⁴, Institute of Human Learning, Berkeley, 1975.

Gordon, D. and Lakoff, G. Conversational postulates.— In: ’’Papers from Seventh Regional Meeting⁴⁴, Chicago Linguistic Society, Chi­cago: University of Chicago Linguistics Department, 1971.

G г о s s m a n n, R. E., San L. J., and Vance T. J. (eds.). Papers from the Parasession on Functionalism. Chicago. Linguistic Society, 1975.

Kaplan, R. On process models for sentence analysis.— In: Nor­man, D. A. et al. Explorations in cognition. San Francisco: Freeman, 1975.

К a t z, J. J., and Fodor J. A. The Structure of a semantic theo­ry.—In: F о d о r, J. and Katz, J. (eds.). The Structure of Language, Prentice Hall, 1964.

L a b о v, W. The boundaries of words and their meanings.— In: Bailey, C.-J. N. and S h u y, R. (eds.). New Ways of Analyzing Va­riation in English. Georgetown Univ., 1973.

Lakoff, G. Hedges: A study in meaning criteria and the logic of fuzzy concepts.— In: ’’Papers from the Eighth Regional Meeting⁴⁴, Chicago, Linguistics Society, Chicago: University of Chicago Linguistics Depart­ment, 1972.

M і n s k у, M. Computation: Finite and Infinite Machines, MIT, 1967.

Minsky, M. A framework for representing knowledge.— In: W і n- s t о n, P. (eds.). The Psychology of Computer Vision. McGraw-Hill, 1975.

Morgan, J. L. Some remarks on the nature of sentences.— In: Grossman, San and Vance (eds.). Papers from the Parasession on Functionalism, Chicago Linguistic Society, 1975.

Newell, A. A note on process-structure distinctions in development psychology.— In: ’’Information Processing in Children⁴⁴, Sylvia F a- mham-Diggory (ed.), Academic, 1972.

Newell, A. and Herbert, S. A. Human Problem Solving. Prentice Hall, 1972,

Newell, A. and Herbert, S. A. Computer science as an empi­rical inquiry: symbols and search.— ’’Communications of the ACM", 19 : 3 (March 1976), pp. 113—126.

Norman, D. A. and Bobrow, D. G. On data-limited and re- sourcelimited processes.— ’’Cognitive Psychology", 1975, 7, pp. 44—64.

Norman, D. A., Rumelhart, D. E. and the LNR Research Group. Explorations in cognition. San Francisco: Freeman, 1975. ,

Rosen, E. Cognitive representations of semantic categories.— "Journal of Experimental Psychology: General", 104, 1975, pp. 192—233.

Russell, B. Introduction to Mathematical Philosophy. London: Allen and Unwin, 1919. Chap. XVI. Перепечатано в: Rosenberg and Travis (eds.), Readings in the Philosophy of Language, Prentice- Hall, 1971.

S a d о с к, J. M. Toward a Linguistic Theory of Speech Acts. Aca­demic, 1975.

Searle, J. R. Speech Acts. Cambridge, 1970.

Strawson, P. F. On referring.— ’’Mind", LIX, No. 235, 1950, pp. 320—344. Перепечатано в: Rosenberg and Travis (eds.). Readings in the Philosophy of Language. Prentice-Hall, 1971.

Weizenbaum, J. Computer Power and Human Reason. San Francisco: Freeman, 1976.

Wilson, D. Presuppositions and Non-Truth-Conditional Seman­tics. Academic, 1975.

Winograd, T. Understanding Natural Language. New York: Academic Press, 1972. [Перев. на русск. яз.: Виноград, Т. Про­грамма, понимающая естественный язык. М. 1976.]

Wittgenstein, L. Philosophical Investigations. Oxford: Black- Well, 1953,