ПРОБЛЕМЫ РЕФЕРЕНЦИИ
В этом разделе процессуальный подход к семантике противопоставляется более принятым понятиям, связанным с условиями истинности и референцией. Как и в примерах § 5, речь будет идти не о наилучшем решении поставленных ранее проблем, а о попытке заново определить природу и структуру релевантных проблем.
Морган (см. Morgan, 1975) анализирует проблемы референции в направлении, очень близком к процессуальному подходу, и некоторые примеры заимствованы у него. В рамках общей системы ripo- цессуального подхода оказывается возможным дать формальную трактовку многих предложенных им неформальных понятий.6.1. Определенная и неопределенная референция.
(6—1) When we got home, the sherbet was gone, and the empty carton was in the sink. ‘Когда мы пришли домой, шербет исчез, а пустая коробка была в мусорном ведре.’ (6—2) The reason I didn’t do it was that I got a phone call. ‘Причиной того, что я не сделал этого, был телефонный звонок.’
(6—3) Examining the cabinet, we noticed that a door was marred. ‘Осматривая кабинет, мы заметили, что одна из дверей была повреждена.*
(6—4) When the presidential plane arrived at Dulles airport, the reporters were greeted by {a/the} sullen and snappish Henry Kissinger. ‘Когда президентский самолет прибыл в аэропорт Далласа, репортеров приветствовал угрюмый и раздраженный Генри Киссинджер.*
(6—5) The unicorn is a mythical beast. ‘Единорог — мифическое животное.’
В рамках условно-истинностной трактовки семантики соответствующие вопросы имеют дело с условиями истинности (предъявляемыми к моделям, а не к состоянию носителя языка), при которых употребление конкретного показателя определенности — неопределенности будет правильным. Рассел (см. Russell, 1919) высказал предположение, что «. . . утверждения относительно "определенного того-то и того" (the so-and-so) всегда предполагают соответствующие утверждения относительно "некоторого того-то и того" (a so-and-so) с оговоркой, что существует не более одного «того-то и того"».
(См. Rosenberg and Travis, p. 172.) Это применимо к таким выражениям, как "президентский самолет" (the presidential plane) в предложении 6—4, но, как было отмечено Стросоном (см. Strawson, 1950) и Доннеланом (см. D о n n е 1 1 а п, 1966), такое обобщение неадекватно для объяснения других случаев, представленных в этих примерах. В большинстве случаев употребления либо показателя определенности the, либо показателя неопределенности а значение существенно изменится, или же предложение станет неприемлемым, если будет употреблен противоположный показатель (для множественного числа и партитивов — подходящая форма выражения неопределенности).Проблема состоит в том, чтобы найти формальный способ описания условий (включая фокус внимания и цели, наличествующие в. умах говорящего и слушающего в данный момент) — условий, которые влияют на выбор и интерпретацию определителей. Большинство философских работ, рассматривавших фразы с определенной референцией, не уделяли внимания этим более тонким аспектам определений референции, основываясь на том допущении, что они отражают вторичные употребления такого средства, которое имеет более простую базисную структуру, и что на глубинном уровне это средство можно описывать в терминах условий истинности, не делая явных ссылок на коммуникативное намерение говорящего или на состояние знаний слушающего.
6.2. Употребление фраз с определенной референцией.
Предложения в § 6.1. используют показатель определенности для передачи следующих видов информации:
6.2.1. Соотнесенность с объектами, обусловленная стандартным знанием. Один из самых обычных типов использования фраз с определенной референцией иллюстрируется выражениями the empty carton ‘пустая коробка* (6—1), the sink ‘мусорное ведро* (6—1), the reporters ‘репортеры*' (6—4). В каждом из этих случаев наличествует фрагмент знаний о мире, который позволяет слушающему выделить некоторую сущность (она может иметь и статус множества), сделать обоснованное заключение, что он существует и что именно ее имеет в виду говорящий.
Слушающий не нуждается в предварительном знании о данном объекте (например, о коробке), нет надобности и в особой его спецификации — в большинстве домов имеется более одного мусорного ведра, но можно легко сделать заключение, что имеется в виду мусорное ведро, находящееся на кухне в данной квартире.6.2.2. Соотнесенность с предварительно установленным контекстом. Часто употребление выражений с определенной референцией предполагает, что имеется предварительно установленный контекст и говорящий полагает, что слушающий знает его. Выражения the sherbet ‘шербет* (6—1) и the cabinet ‘кабинет’ (6—3) употреблены в таком контексте, что подразумеваемая соотнесенность для них неясна без дополнительной информации о том, в какой ситуации было произнесено данное предложение. Этот комплексный контекст мог включать предварительное прямое знание (например, слушающий присутствовал при покупке шербета) или речевой контекст (например, ранее произнесенное предложение: «На прошлой неделе перед нашей поездкой мы купили целый галлон клубничного шербета..."). Но это, однако, не является частью предполагаемого у носителя языка знания, независимого от ситуации.
6.2.3. Предполагаемая единственность. При употреблении выражения The reason I didn’t do it ‘причиной того, что я не сделал этого’ (6—2) говорящий передает некоторую новую информацию, а именно, что существует лишь одна причина. В выражении a door was marred ‘дверь была повреждена’ решение не употреблять показатель определенности указывает на то, что данный конкретный кабинет имеет более одной двери. Понятие уникальности распространяется и на выбор того или иного показателя в выражениях the sullen and snappish Henry Kissinger и a sullen and snappish Henry Kissinger ‘угрюмый и раздраженный Киссинджер’. Выбор показателя неопределенности предполагает, что референт не подается как единственный, то есть что существует более одного Генри Киссинджера (или более одной маски, которую он надевает) и что данное предложение имеет в виду одного из них.
В результате фокус внимания сосредоточивается на отличительных характеристиках данной конкретной маски, чем и достигается эффект, к которому стремился говорящий.6.3. Основы процессуальной теории определенной референции.
6.3.1. Как говорящий, так и слушающий имеют наборы предварительно установившихся ментальных сущностей. Они могут соответствовать реальным объектам и событиям действительности, выдуманным или воображаемым объектам и событиям, абстракциям и т. д. (см. § 2.2.).
6.3.2. Для каждой из этих сущностей человек имеет набор символьных структур, представляющих описания, которые, как он полагает, применимы к данной сущности. Это те структуры, которые используются в процессах подбора, описанных в § 5.4.
6.3.3. Используя языковое знание и общее знание о мире, слушающий может сделать заключение о том, что описание, содержащееся в каком-то выражении, применимо к ментальной сущности, уже имеющейся в модели, или же необходимо добавить к ней новую сущность.
6.3.4. Как говорящий, так и слушающий обладают моделью (частичной и не обязательно правильной) множества сущностей, описаний и мыслительных процессов, имеющихся в распоряжении партнера. Эта модель меняется в процессе общения под влиянием того, что было сказано, и общего ситуационного контекста.
6.3.5. Решив использовать фразу с определенной референцией, говорящий тем самым сообщает слушающему следующую информацию: «В моем ментальном мире имеется уникальная сущность, о которой я намереваюсь кое-что сказать. Данная описательная фраза достаточна для того, чтобы вы могли найти или создать некоторую уникальную сущность в вашей модели мира, используя весь контекст и общее знание (относительно мира, правил речевого общения и моего собственного состояния), о наличии которого у вас я делаю предположительный вывод на основе моей модели о вас в настоящий момент».
Это определение привязано к процессуальному подходу в том отношении, что оно апеллирует к "текущему контексту" говорящего и слушающего.
Умозаключения, которые с точки зрения говорящего может сделать слушающий, зависят не только от логических суждений, но и от внимания* возможностей обращения к памяти и от целей, как уже говорилось в предшествующем разделе. Это определение учитывает также больше эксплицитных формальных уровней, чем обычные понятия теории истинности. Во-первых, оно описывает определенную референцию в терминах сообщения, передаваемого слушателем говорящему относительно сущностей и дескрипций в соответствующих ментальных мирах, а не суждения об объектах реального мира. Во-вторых, оно эксплицитно ссылается на тот факт, что в процессе понимания совершается некоторый интерпретирующий процесс,— говорящий может делать выбор определителей на основе заключений о процессах, которые использует слушатель при интерпретации данной фразы, а слушающий может основывать свою интерпретацию на умозаключениях относительно состояния и деятельности говорящего. Это особенно важно в случаях, подобных, например, употреблению выражения a door ‘дверь’ (6—3), где отказ от использования определенной референции может быть истолкован как указание на тот факт, что существует более одной двери.В простейших ситуациях определение, данное в этом разделе, тождественно референционному определению, Так, имеется объект, в самом деле существующий в мире действительности. И говорящий и слушающий располагают некоторой ментальной сущностью, которая ему соответствует, и описаниями, соответствующими его действительным свойствам. То описание, которое фигурирует во фразе с показателем определенности, приложимо только к этой сущности и ни к какой другой в мире действительности или в ментальном мире слушающего и говорящего.
При анализе других употреблений словосочетаний с определенной референцией сложность процедурной модели становится гораздо более оправданной и необходимой. В преобладающем большинстве употреблений выражений с показателем определенности положение не таково, что «дескриптивное выражение применимо к единственному объекту», а таково, что «оказывается достаточно дать слушателю возможность установить некоторый единственный объект..., используя весь контекст и общее знание...».
Некоторые из приведенных выше примеров иллюстрируют данное утверждение. С этой точки зрения многие из классических рассуждений по поводу смысла и референции получают прямую реинтерпретацию. Предложения Утренняя звезда является вечерней звездой или Скотт является автором ”Ваверлея!14 могут высказываться говорящим, который держит в своем уме одну концептуальную сущность с двумя дескрипциями и модель слушающего, согласно которой последний держит в своем уме две различные сущности, ассоциируемые с этими дескрипциями. Предложение Единороги никогда не существовали может быть высказано тем, кто держит в своем уме концептуальную сущность ”единорога"' и ассоциируемую с ней дескрипцию, гласящую, что такого рода животные в действительности не существуют, и располагает также моделью слушающего, обладающего соответствующей сущностью, лишенной этой дескрипции.В случае изложения чужих мыслей (или выражения модальностей, относящихся к другим возможным мирам) могут возникнуть двусмысленности, обусловленные множественностью моделей. Двусмысленность предложения Джон думал, что убийцей был отец Билла обусловливается тем, что дескрипция отец Билла может быть связана с концептуальной сущностью либо в модели мира говорящего, либо в той модели говорящего, которая характеризует модель мира Джона.
Референционное и приписывающее употребления номинативных словосочетаний, обсуждаемые Стросоном (S t г а- w s о n, 1950), различаются соответствием между сущностями в концептуальном мире говорящего и сущностями в реальном мире.. Выражение типа король Франции соотносится с уникальной сущностью в концептуальном мире говорящего, независимо от того, существует ли в действительности король Франции, и от того, верит ли говорящий в его действительное существование. Легко вообразить ситуацию, когда может быть употреблено указанное словосочетание, но не будут выполняться названные условия (если и будет, то лишь одно из них). Например, возможны случаи типа Кем считает себя де Голль — королем Франции?, когда и говорящий, и слушающий не признают существование данной сущности, но могут делать выводы о ее свойствах на основе ее дескрипции.
Проводимое Доннеланом различие между референцион- ным и атрибутивным употреблением более ориентировано на сформировавшийся концептуальный мир слушающего. Он утверждает (в Rosenberg and Travis, p. 211), что «при референционном употреблении в противоположность атрибутивному объективно существует правильный референт, который должен быть выбран слушающими, и его способность быть правильным референтом — не просто функция соответствия дескрипции». Атрибутивная референция достигает цели, если слушающий создает подходящую концептуальную сущность, соответствующую концептуальной сущности говорящего, в то время как референци- онное употребление того же самого выражения оказывается успешным только в случае, если концептуальная сущность для слушающего соответствует тому же объекту реального мира, что и концептуальная сущность, которую имеет в виду говорящий.
В экстремальном случае верить в применимость дескрипции не обязан ни говорящий, ни слушающий. Доннелан приводит пример, когда на троне сидит самозванец, и то, что это самозванец, известно и дворцовой страже, и посетителю, который спрашивает: "Король у себя в казне?" [48] Этот пример показывает, что при объяснении явлений, связанных с определенной референцией, главная проблема заключается не в установлении условий истинности, применимых к миру, а в установлении соответствия между концептуальными сущностями в умах говорящего и слушающего. С этого положения начинается процессуальный подход.
Можно представить себе приложение идей теории истинности к когнитивным моделям говорящего и слушающего, если допустить введение предикатов над когнитивными сущностями и построить набор аксиом, формализующих природу этих сущностей и их отношения к объектам и предикатам, описывающим мир. Процессуальный подход формализует такие понятия, как "данный контекст", "можно ожидать заключения" и "фокус внимания", в терминах процессов, изменяющих когнитивное состояние по мере того, как человек понимает или строит высказывания. Эти процессы взаимодействуют комплексным образом, испытывая на себе влияние со стороны факторов ограниченности ресурсов и дифференциальной доступности, как это было описано в § 5.4. Аксиоматизация, приводящая к эквивалентным результатам при определении значения референ- ционных словосочетаний, должна будет включать в себя теорию процессора человеческого языка.
6.4. Проблема идентификации концептуальных сущностей.
Анализ определенной референции в терминах процессуального подхода не разрешает фундаментальных эпистемологических и онтологических проблем, вытекающих из понятия "концептуальной сущности". Некоторые очевидные соображения на этот счет таковы:
6.4.1. Концептуальные сущности не обязаны соответствовать сущностям реального мира (примером могут служить вымышленные и образные персонажи).
6.4.2. В случаях, когда концептуальная сущность соответствует некоторой сущности из области реального мира, дескрипции, приписываемые ей человеком, могут быть не всегда приложимы к соответствующему объекту реального мира.
6.4.3. Два человека могут обладать концептуальными сущностями, которые, по их убеждению, соответствуют одному и тому же объекту (то есть каждый из них располагает ментальной моделью другого, которая включает соответствующую концептуальную сущность), даже если при этом не существует никакого соответствующего реального объекта. Например, два человека могут согласиться, что они говорят об одном и том же Моисее или Санта Клаусе, хотя у них нет идентичных или даже совместимых моделей. В случаях нарушения взаимопонимания они могут иметь сущности, соответствующие различным объектам, не сознавая этого факта.
6.4.4. Человек может иметь в виду концептуальную сущность, которая, по его убеждению, соответствует единственному в своем роде индивидууму, сознавая при этом, что он не знает, что это за индивидуум реального мира; мы наблюдаем это, например, в случае неясной интерпретации определенной референции в предложении The man that I marry will like taking care of children. ‘Человек, за которого я выйду замуж, будет охотно заботиться о детях*.
6.4.5. Концептуальная сущность может соответствовать не конкретному объекту, а абстрактному прототипу (как the unicorn ‘единорог* в предложении 6—5).
6.4.6. Специфическая манифестация или маска индивидуума может быть отдельной концептуальной сущностью, как в предложении 6—4.
Впрочем, эти проблемы не являются проблемами определенной референции или даже языкового употребления. Это проблемы представления, которые решаются при построении когнитивных моделей весьма разными способами и находятся в центре многочисленных исследований в когнитивной науке. Существуют, однако, и специфические лингвистические проблемы, связанные с отграничением случаев определенной референции от других выражений, которые используют некоторые из тех же диагностических слов (типа the в Peaches are selling for three dollars the bushel ‘Персики продаются по три доллара за бушель*).
7.