ПРИМЕЧАНИЯ

¹ В этом плане я не совсем согласен с мнением 3. Главсы, который в своей работе Н lavs а 1975 приписывает одинаковый статус как случаям типа Pujdu do ntesta a koupim si (nljaky) novy klobouk ‘Я пойду в город и куплю себе (ка­кую-нибудь) новую шляпу’, так и в случаях типа Klobouk je nezbytnym dopln- kem damsk£ho obleceni ‘Шляпка — необходимая принадлежность дамского туа­лета’, хотя в своей статье, написанной раньше (Н lavs а 1972 199 и сл.), оба эти случая он ясно различает, обозначая первый как «неопределенный», а вто­рой как «родовой».

² М. Бирвиш (В і е г w і s с h 1970, 27 -50) только этим случаям приписывает признак „неопределенность", тогда как случаям типа На столе лежала (какая- то) книга приписывает признак „специфичность". Он указывает, что признак „неопределенность" всегда обусловлен каким-либо интенциональным предикатом (требовать, хотеть, искать, готовиться и т. п.), будущим временем или отрица­нием. К этому можно было бы еще добавить, например, вопросительность, мо­дальность достоверности и временную неактуальность.

³ Р. Гжегорчикова (Grzegorczykowa 1973) использует термин «скры­тая неопределенность» (kryptonieokreslonnosc).

⁴ Это приводит некоторых авторов, например, Ю. А. Рылова (Рылов 1974) к терминологическому различению этих двух видов определенности (Ры­лов различает «определенность» и «индивидуализированность»).

® Можно, разумеется, провести и более детальное членение. К. Бузашши (Buzassyova 1977) различает определенность а) с помощью дейксиса, б) с помощью анафоры, в) с помощью ситуации, г) с помощью контекста и д) вслед­ствие уникальности.

⁶ Согласно другой точке зрения, высказанной П. Сгаллом в устной форме, субстантивное наименование в функции предиката вообще не имеет референции, а только приписывает свойство; следовательно, оно не имеет и родового референ­циального качества.

⁷ Случаи, которые я выше обозначил как условно сингулятивные, Гжегорчи­кова не приводит.

⁸ Я осознаю известную неясность этого понятия. Коммуникативно важным мы могли бы обозначить то, что является составной частью коммуникативного намерения говорящего, что способствует точности информации, которая должна быть передана.

⁹ Все эти перифразы, разумеется, в языковом отношении неестественны, и с их помощью мы стремимся лишь подчеркнуть тип референциального значения.

¹⁰ В этой связи любопытна ситуация в венгерском языке. Как отметал Л. Де­же (Dezso 1971), предложение Мальчик пишет письмо в венгерском может иметь три эквивалента: а) с определенным артиклем и так называемым объект­ным спряжением глагола: A fiu irja a levelet; б) с неопределенным артиклем и субъектным спряжением глагола: A fiu ir egy levelet; в) без артикля, с субъект­ным спряжением и с препозицией дополнения: A fiu levelet ir. Кажется, что этот третий случай как раз соответствует описанной ситуации, где референциальная характеристика нерелевантна вследствие неавтономности существительного. Деже пишет (подтверждает это и К. Бузашши, Buzassyova 1977), что в таких случаях говорящему безразлично, известен предмет или нет, ему важно выделить деятельность «писание письма». Оба автора характеризуют предмет в таких слу­чаях как «неактуализованный», что соответствовало бы в нашей терминологии термину «родовой» (тем самым они в известном смысле сходятся с Тополинь- ской).

¹¹ Можно сказать, что чешский в сравнении с русским гораздо ближе «артик- левым» языкам {особенно, если речь идет об определенном артикле). В. Мате­зиус в статье Mathesius 1926 констатирует, что местоимение ten хотя и сближается с определенным артиклем, однако не приобретает статуса действи­тельного артикля. О. Радина (R a d і n а 1970) пишет, что «возникает впечатле* ние, что разговорный чешский язык как бы развивает частицы, играющие роль определенного артикля». Что касается неопределенного артикля, то чешский эво­люционирует к нему менее интенсивно и не зашел столь далеко, как, например, сербско-хорватский (ср. Ivi£ 1973). Для полноты следует добавить, что и по от­ношению к русскому уже высказывались предположения о наличии артикля, ср. Г у р е в и ч 1968.

¹² К. Тагал (Tahal 1977) называет это явление неким анафорическим оп­ределением всего высказывания*

¹³ Обычно рекомендуется в правильной устной речи избегать слишком ча­стого употребления этого местоимения. Это, очевидно, обусловлено двумя причи­нами: во-первых, слишком частое употребление этого слова рассматривается как своеобразное излишество, во-вторых, его употребление считалось германизмом и было на острие критики со стороны пуристов.