ПРИМЕЧАНИЯ
1 «Каждый язык рассматривается как система отношений, элементы которой имеют значимость лишь постольку, поскольку они находятся друг с другом в отношениях эквивалентности или противопоставления» (Lyons 1969, 50; русский перевод с.
67).2 Этот аргумент носит несколько более косвенный характер. В своем анализе падежа Якобсон утверждает, что родительный падеж может употребляться «с перфективными глаголами, вид которых указывает на завершенность действия» (Jakobson 1936, 40). В другой работе он дает определение инварианта совершенного вида: «Можно точно определить, что совершенный вид в отличие от несовершенного сообщает о завершенности действия» (Jakobson 1932, 6). Таким образом, фактически употребление родительного падежа с глаголами совершенного вида объясняется в терминах инвариантного значения совершенного вида.
3 С информантами проверялись примеры из разделов 4 и 5. Обычный разброс оценок этих примеров таков: трое или четверо информантов выступают в поддержку постулируемого различия, один или двое не оказывают предпочтения ни одному из вариантов, оценка одного из информантов в отдельных случаях может быть противоположной.
4 Представляется важным разъяснить это положение, поскольку относительно него в исследованиях по виду имеется некоторая неясность. Определение этого понятия у Хокетта (Hockett 1958, 237) выглядит туманно («виды имеют дело не с локализацией ситуации во времени, а с временным распределением или „контуром"»). Лайонз (Lyons 1977, 703—718) не говорит ни о какой временной точке зрения, за исключением относительно очевидного случая совершенного вида. Комри утверждает (Comrie 1976b, 5), что категории вида и времени «соотносятся с реальным временем совершенно по-разному. Грамматическое время размещает ситуации во времени. Вид связан не с привязкой времени ситуации к некоторой другой временной точке, а скорее с внутренней временной характеристикой одной данной ситуации».
Я нахожу это утверждение несколько непонятным. Понятие точки зрения довольно регулярно используется в работахРассудовой (Рассудова 1968), Бондарко (Бондарко 1971) и Маслова (Маслов 1973). Позиция других специалистов по русскому виду в этом вопросе неясна. Халгоф (Hal toff 1968) по какой-то причине представляет статус различительного признака употреблению несовершенного вида в продолженном значении исключительно в настоящем времени; об употреблении в продолженном значении форм других времен у нее ничего не говорится. В определении совершенного вида, принадлежащем Форситу (Forsyth 1970, 8), употребляется выражение «относительно одного конкретного момента», но остается неясным, понимается ли под «моментом» естественная граница предельных предикатов или нечто вроде рассматриваемого в данной работе видового ориентира; во всяком случае понятие «одного конкретного момента» едва ли фигурирует в последующем описании.
5 При такой интерпретации функция продолженности состоит не просто в том, что она, как, видимо, обычно считается, размещает одномерный временной интервал по обе стороны видового ориентира (Reichenbach 1947, 290; Vendler 1957, 149; Scott 1970); для того чтобы употреблять продолженную форму, нужно иметь возможность расположить вокруг ориентира двухмерную фигуру.
6 Бёк не выделяет в ясной форме конкретные варианты деепричастий несовершенного вида. Деепричастия, имеющие значение многократности, но не одновременности, в отдельных случаях могут иметь форму несовершенного вида (благодаря значению многократности), но гораздо чаще выступают в форме совершенного вида (благодаря значению следования во времени) (см. Forsyth 1970, 312—315). Это оправдывает интерпретацию деепричастия несовершенного вида как выражающего значение одновременности.
7 Следует обсудить одно возможное возражение (сообщено Р. Ротштейном в личной беседе), возникающее при рассмотрении многократного несовершенного вида и времени. Для многих примеров этого типа получается так, что каждая отдельная субситуация придаточного предложения завершается до достижения верхней границы субситуацией главного предложения; и если бы не многократность, ситуация выражалась бы в форме прошедшего времени совершенного вида.
Однако это наблюдение не влияет на доказательство в целом. В таких случаях ситуация главного придаточного предложения удовлетворяет условию одновременности на уровне макроситуаций, и поэтому даже для таких «скрытых перфективов» допустима относительная временная стратегия; формами несовершенного вида они выражаются в силу своей многократности. Если бы синтагматическое влияние вида на употребление форм времени определялось исключительно инвариантным значением вида, можно было бы ожидать, что несовершенный вид со значением многократности будет вести себя так же, как и вариант со значением одновременности.8 Высказывания коренных носителей языка и примеры из текстов дают возможность предположить, что использование понятия сферы действия позволило бы дать более тонкий анализ. По-видимому, творительный падеж употребляется при глаголе совершенного вида в том случае, если ситуация, выраженная именным сказуемым, имеет значение «неявного изменения состояния» (Nichols 1981, 156), то есть если именное сказуемое входит в сферу действия замкнутости. Именительный падеж употребляется в том случае, когда именное сказуемое описывает скорее сопутствующие состояния, чем изменение состояния, то есть когда именное сказуемое не входит в сферу действия замкнутости. Это предположение согласуется с употреблением творительного падежа в примере (42) (именное сказуемое описывает состояние, возникшее в результате месяца пребывания в госпитале) и именительного падежа в примере (41) (сопутствующее обстоятельство).
9 Как отмечалось в Pettit 1977; Nichols 1979; и Kucera (в личной беседе), рассматриваемая здесь разновидность структурализма, по сути дела, представляет собой скорее парадигматическую, чем синтагматическую теорию.