Поль Гард

Мы разделяем точку зрения, согласно которой две классифи­кации— классификация полнозначных слов на основании их син­таксической функции (существительные, прилагательные, наре­чия, глаголы) и классификация по основному семантическому критерию¹: слова, непосредственно отображающие экстралингви- стическую реальность (неместоименные слова), и слова, представ­ляющие ее в отношении к данной обстановке речи (местоимен­ные, или дейктические, слова), не тождественны, а взаимно допол­няют друг друга.

Многие авторы — Теsпіёге 1959; Засорина 1965; Liston 1974 — по-разному ставили и решали вопрос о наличии «место­именных глаголов», слов, выполняющих синтаксическую роль гла­голов, и одновременно определяющих действительность в отноше­нии акта речи: данная проблема нами здесь не рассматривается. В работе будут описаны местоимения-существительные, место­именные прилагательные и наречия.

Paul Garde. De la structure du pronom russe. — In: «Papers in Slavic Phi­lology», I, Michigan Slavic Publications, Ann Arbor, 1977, p. 100—111.

(g) Michigan Slavic Publications, 1977,

Говоря о данной категории слов, позволим себе довольно три­виальное замечание, из которого, однако, как правило, не дела­ется надлежащего вывода, а именно: местоимения чрезвычайно частотны в синтагматическом плане. Вот результаты статистиче­ского обследования по полнозначным неглагольным лексическим единицам (существительные, прилагательные, наречия). Материал выборки — две первые страницы пьесы А. Н. Островского «Волки и овцы» (образец русской диалогической речи):

Ценность проведенного обследования незначительна, во-пер­вых, из-за малого объема и стилистической специфичности выбор­ки, во-вторых, из-за спорности отнесения ряда слов к тому или иному классу.

Несмотря на обилие местоимений в текстах, их значительно меньше в системе языка: местоименных корней чуть больше де­сятка (ср. меня, тебя, себя, нас, вас, его, сего, того, кого, самого, одного, всего, иного); с их помощью образуется ограниченное число лексем.

Обычно в грамматиках отводится мало места местоимениям; это объясняется скорее их немногочисленностью в плане пара­дигматики, чем их синтагматическим обилием. Все используемые в грамматическом описании категории выведены из наблюдения над неместоименными словами; это в общем-то логично: количе­ство неместоименных слов безгранично и они лучше поддаются научному наблюдению. Выведенные категории затем снова, без достаточных оснований, используются при описании местоиме­ний; при этом предполагается, что они образуют ряд микросис­тем, в которых масса исключений и изучать которые — чрезвы­чайно трудно.

Видимо, это не совсем так. Мы уже говорили о том, что ме­стоимения в практически реализованном тексте составляют при­мерно половину словесных единиц, и в этой связи следовало бы бключать в описание лингвистической системы в целом лишь te категории, которые могут использоваться с одинаковой стро­гостью как при описании местоимений, так и неместоименных слов.

В настоящей работе мы попытаемся использовать при описа­нии местоимений основные категории русской морфологии.

Общепринято (Meillet 1903, 117; Грамматика 1970, 30 и сл.; Чурганова 1973, 41 и сл.; Маслов 1975, 167 и сл.), что всякое полнозначное слово русского языка содержит два морфо­логических элемента:

— окончание, которое состоит из одной морфемы и помеща­ется в конце слова (за ним могут следовать лишь немногие час­тицы); окончание само по себе выражает основные грамматиче­ские категории и, в частности, функцию слова в предложении;

— основу, которая находится перед окончанием и может со­стоять из нескольких морфем.

В основе различают по крайней мере одну морфему — корень, являющийся носителем наиболее специфической лексической ин­формации. Нередко в основе выделяют и другие морфемы: обычно это суффиксы, следующие за корнем (между корнем и оконча­нием). Суффиксы, и только они, выполняют функцию транслято­ров², т. е. они могут переводить основу из одной синтаксической категории в другую; например star- (основа прилагательного стар-ый) + -их (суффикс)—»-star-ux- (основа существительного старух-а).

Попытаемся приложить данные понятия к местоимениям:

1) Местоимения-существительные — непроизводные слова, лег­ко сводимые к схеме корень + окончание: к-то, к-ого, к-ому; v, Ф s, - + -0 = весь, v, ^s, +ovo= всего и т. д. Иногда выде­ление корневой основы предполагает распознание явлений суппле­тивизма и чередований (on-/-j- в он, его, ему. ja/men-/mn- в я, меня, мне, мной-, m-/n- в мы, нас, нами, и т. п.), которые, вообще говоря, встречаются и вне местоименной системы, например, в иду, шел (супплетивизм) или лягу, лечь; пойму, понять (чередо­вание). Выделяется несколько рядов падежных окончаний, напр., -а, -е, -oj в меня, мне, мной; тебя, тебе, тобой; себя, себе, собой; -OVO-, -omu, -от, -ет и др. в того, тому, том, тем; кого, кому, ком, кем; и т. п.

В формах что, чего, чему, чём, чем следует различать те же самые падежные окончания -to, -ovo, -omu, -от, -ет, что и в кто, кого, кому, ком, кем и основу б-, которая разбивается на корень А-+суффикс -,0- (ноль и палатализация предшествующего зад­ненебного). Подобный нулевой суффикс, вызывающий изменения различительного признака предшествующей фонемы, широко представлен в деривации, например, в глухой — глушь; дикий — дичь; мелкий — мелочь ³ Формы, содержащие этот суффикс (фор­мы на (с-) и не содержащие его (формы на к-), противопоставля­ются по признаку «неодушевленный/одушевленный», что обычно выражается окончаниями.

Основы местоимений кто-то, кто-нибудь, никто, кое-кто, тот же, этот содержат, кроме корня, постпозитивные частицы (следующие за окончанием) либо препозитивные частицы (стоящие перед кор­нем и в определенных случаях отделенные от него предлогом: ни у кого, кое с кем). Находящиеся в постпозиции частицы имеют статус, сходный с частицей -ся возвратных глаголов; лишь препо­зитивные частицы представляют собой особенность местоименной системы.

2. Все местоименные прилагательные представляют собой про* изводные лексемы, в которых обнаруживается корень местоиме­ния-существительного, присоединенный к суффиксу: k-ak в какой, V. =t^s, -ak- в всякий; к-, фу в чей, чья: m-oj-, tv-oj-, sv-oj- в мой, моя; твой, твоя; свой, своя. Можно, следовательно, считать, что каждое местоименное прилагательное содержит суффикс, который переводит существительное в прилагательное и напоминает по функции (а нередко и по форме) суффиксы, встречающиеся в отыменных неместоименных прилагательных:

-,=7^=j—в чей, -oj — в мой, твой, как -in—в мамин, \Ф]— в лисий, лисья.

-ak— в какой, такой, всякий, как -,фьк- — в царский, сель­ский, творческий.

Таким образом, описывая местоименные прилагательные так же, как и существительные-местоимения (первые всегда образу­ются от вторых), можно в принципе использовать те же самые грамматические категории, что и при описании неместоименных слов.

3. В случае местоименных наречий мы сталкиваемся с более сложной проблемой. Рассмотрим в качестве примера слово тогда. Здесь можно отметить, что:

а) в нем вряд ли можно выделить более двух морфем: t-, об­наруживаемая в тот, того, те, такой, туда, так, и -ogda, встреча­ющаяся в когда, иногда, всегда. Элемент -ogda не подлежит даль­нейшему морфологическому делению;

б) начальный элемент t- представляет собой корень и функ­ционирует как таковой во всех других приведенных выше словах;

в) в отношение элемента -ogda можно сказать следующее: он стоит в конце слова; ничто не отделяет его от корня; он указывает на функцию слова в предложении. В силу приведенных выше определений можно сделать вывод о том, что -ogda имеет все свойства окончания: в самом деле, смысл этой морфемы — в указании функции слова, а ее положение — в конце слова, за ней не следует никакая другая морфема.

Если рассматривать -ogda как окончание, то формы т-огда, к-огда, вс-егда, ин-огда суть простые слова, состоящие только из корня и окончания, и в которых основа k-, t-, v-, #s-, in- совпадает с корнем.

Если у этих слов та же основа, что и у к-то, т-от, весь, ин-ой, а различаются они лишь окончанием, то представляется разумным (опять же согласно приведенным выше определениям) рассматривать их как формы склонения этих четырех местоиме­ний-существительных, а не как отдельные лексические единицы.

Аналогичный вывод можно сделать в отношении слов с окон­чанием -uda и -d, е: куда, туда, сюда и где, везде (k-d, е; v, ^s, -d, е).

Рассматривая парадигму вопросительных слов, то есть всех форм, где за одной из двух основ к- или с- следует одна морфема, которую можно с полным основанием определить как окончание, мы встречаем следующие формы:

г-де

к-уда

к-огда

Первые десять форм в точности соответствуют падежам скло­нения неместоименных существительных; логично обозначить их теми же терминами: именительный (кто пришел? брат пришел), родительный-винительный (кого он встречает? он встречает брата) и т.

Функции трех последних форм не могут быть выражены паде­жами неместоименного склонения; специальная падежная форма местоимения соответствует здесь предложной именной кон­струкции:

Где он работает? Он работает в Москве.

Куда он поехал? Он поехал в Ленинград.

Когда он вернется? Он вернется в понедельник.

Отмеченные выше соответствия носят обязательный характер. В том же контексте нельзя употребить конструкцию с местоиме­нием, аналогичную предложно-падежной конструкции с существи­тельным: *В чем он работает?*Во что он поехал?*Во что он вер­нется? Некоторые из этих конструкций в принципе возможны, но они употребляются в других контекстах и с другим смыслом:

В чем он работает? Он работает в спецовке.

Где он работает? Он работает в Москве.

Таким образом, в именном склонении происходит нейтрализа­ция оппозиции, которая четко прослеживается в местоименной флексии.

Итак, мы приходим к выводу о том, что местоименное скло­нение содержит дополнительные падежи, отсутствующие в имен­ном склонении. Если встать на точку зрения морфологии и исхо­дить из наличия специфических окончаний -d, е, -uda и -ogda, мы насчитаем три таких падежа; их можно обозначить условными терминами (частично заимствованными из финской грамматики): «инессив» — где, везде;

«иллатив» — куда, туда, сюда;

«темпоралис» — когда, тогда, всегда, иногда.

К данному списку было бы, несомненно, уместно добавить четвертый ряд форм, представляющих собой по происхождению предложную конструкцию (предлог от + форма иллатива), но в настоящее время застывших, отличных от иллатива по ударению и противопоставленных ему по смыслу; это так наз. «элатив»: «элатив» — откуда, оттуда, отсюда, отовсюду.

Опираясь на понятие супплетивизма (его проявления здесь не более сложны, чем те, о которых речь шла выше), представ­ляется возможным включить в эти рубрики и другие морфологи­чески неправильные формы (см. таблицу ниже, где они специаль­но выделены). Получаем следующие парадигмы:

Именительный: кто тот сей, этот весь, иной

Родительный: кого того сего, этого всего иного

и др. везде, —

«Инессив»: где там здесь, тут всюду

«Иллатив»: куда туда сюда —⁴ —

«Элатив« откуда оттуда отсюда отовсюду —

«Темпоралис»: когда тогда сейчас всегда иногда

теперь

А для составных от кто и тог:

Именительный: кто-то кто-нибудь никто тот же

Родительный кого-то кого-нибудь никого того же

и др.

«Инессив»: где-то где-нибудь нигде там же

«Иллатив»: куда-то куда-нибудь никуда туда же

«Элатив»: откуда-то откуда-нибудь ниоткуда оттуда же

«Темпоралис»: когда-то когда-нибудь никогда тогда же и др.

Подобные таблицы обычно приводятся в грамматиках (Т е s - niere 1945, 133; Исаченко 1962, 512; Vincenot 1975, 81), поскольку системный характер отношений между рядами форм не вызывает сомнений. Обычно, однако, их представляют как ряды семантических соответствий; в действительности же мы имеем дело не с чем иным, как с парадигмой склонения. Как и в любой другой таблице склонения, в ней по горизонтали происходит заме­на одной основы другой (при изменении смысла) и по вертикали замена одного окончания другим (при изменении грамматической функции), и на все это накладываются редкие случаи супплети­визма.

Нетрудно заметить, что категории «инессива» и «иллатива» приложимы и к двум другим формам: дома и домой: где он? он дома; куда он? он домой. «Элатив» можно обнаружить в устой­чивой предложной конструкции из дому (с «родительным на -и», который употребим только в этом случае). При этом данные формы имеют местоименный характер — в том смысле, что это анафорические элементы, значение которых определяется лишь по отношению к контексту; они означают ‘у себя (у меня, у него, и т. д.)’, ‘от себя (от меня, от него и т. д.)’, а не в дом, в доме, из дома (Исаченко 1965, I, 119). Можно предположить наличие у слова дом двух разных парадигм: одной, свободной от какого- либо анафорического значения, со смыслом ‘дом’, представляю­щей собой обычную шестипадежную именную парадигму; и парадигмы с анафорическим значением, со смыслом ‘дом лица, из­вестного по контексту’: здесь речь идет о девятипадежной место­именной парадигме, с «инессивом», «иллативом» и «элативом».

Если рассматривать, как мы только что предложили, элементы -d, е, -uda, -ogda как окончания, то возникают два вопроса:

1. Согласно определению, окончание — терминальная морфема, стоящая обычно в конце слова, за которой могут следовать лишь немногие частицы. Но имеются случаи, когда за -ogda и -d, е идет суффикс -Зп-, а за ним окончание прилагательного, напри­мер, в словах всегдашний, тогдашний и здешний. Следует, однако, заметить, что тот же суффикс -Зп- встречается также после конеч­ных элементов, которым никак нельзя отказать в грамматическом статусе окончаний: домашний, правдашний. Исаченко (И сачен- ко 1969, 63—64)⁵, впрочем, показал, что данный суффикс рас­кладывается на два элемента: -х- и -ф, п-. Причем вторая из этих морфем — обычный суффикс адъективного словообразования («adjectival classifier», по терминологии Исаченко), ср. средний, дальний. Складывается впечатление, что предназначение элемента -х- как раз и состоит в преобразовании полного слова в дерива­ционную основу, устраняющем непременно терминальный харак­тер окончания, если таковое имеется. Он выполняет эту функцию и после окончания склоняемого слова, как в приведенных выше примерах, и после морфологически нечленимых слов: ныне, ны­нешний; вчера, вчерашний. У этого элемента несколько вариантов, распределяемых по простому правилу: -х- после гласной (см. приведенные выше примеры), -ох- после любой другой согласной, кроме -Х-: тамошний, теперешний; 0 после х: ихний.

Таким образом, здесь речь идет о морфеме, выполняющей в языке весьма специфическую функцию; ее наличие не противоре­чит рассмотрению -ogda, -d, е в качестве окончаний.

2. Фонологическая структура рассматриваемых окончаний от­личается от других именных окончаний: в них имеются взрывные согласные, которые обычно встречаются лишь в глагольных окон­чаниях: -it, -it, е, -, at и т. д.; окончание -ogda содержит, кроме того, группу согласных, а это уже абсолютное исключение во всей системе языка. Однако нет ничего удивительного в том, что ме­стоименные окончания обладают присущей только им фонологи­ческой структурой; то же самое наблюдается и в отношении ме­стоименных корней: никакие другие корни не могут состоять из одной-единственной согласной t-, s-, k-, j- (Trubetzkoy 1934, 17⁶; Исаченко 1970, 88). У системы местоимений отмечаются два взаимодополняющих свойства, а именно: большая сложность окончаний и меньшая сложность корней. Данное явление объяс­нимо с точки зрения теории информации: в этой системе большее число окончаний и меньшее число корней в сравнении с именной системой ⁷.

Отметим еще одну особенность собственно местоименных па­дежных форм, а именно: здесь нейтрализуются противопоставления по роду и числу, которые свойственны неместоименным существи­тельным и другим падежным формам местоимений: «иллатив» от тот имеет лишь форму туда, в то время как у именительного падежа отмечается целая серия форм: тот, та, то, те; у «иллатива» от кто есть лишь форма куда при том, что у именительного падежа — две формы: кто, что, выражающие оппозицию «одушевлённость/неоду­шевлённость», отмечаемую у вопросительных местоимений.

Дополнительные падежи в местоименной парадигме склоне­ния— особенность не только русского, но и других индоевропей­ских языков. Известно, что ситуация, наблюдаемая в латыни (как и в других древних индоевропейских языках), вполне аналогична ситуации, с которой мы встречаемся в русском: латинские место* именные иаречия можно рассматривать как падежные формы ме­стоимений: ubi, quo, unde; ibi, eo, inde и т. д. Еще более интерес­ным представляется тот факт, что языки, полностью утратившие именное склонение, сохранили падежные формы в местоимениях: французский — je, me; il, le, lui, у en; qui, que, dont и т. д.; анг­лийский—I, me; he, him; who, whom, whose, where и архаическая форма — whither. В этих парадигмах смешаны формы, восходя­щие к древним падежам, общим для имени и местоимения (il, le, lui; who, whom, whose), и формы, восходящие к падежам, свой­ственным только местоимениям (еп, у; where, whither).

Таким образом, если к рассмотренным выше формам прило­жить принципы морфологического и функционального анализа, которые применяют к неместоименпым словам, то следует тракто­вать их не как местоимения-наречия, а как падежные формы ме­стоименных существительных, отражающие ряд особенностей ме­стоименного склонения.

Остается еще один ряд местоимений-наречий, который мы до сих пор не рассматривали; в него входят такие слова, как:

так, как, этак, всячески, иначе

как-то, как-нибудь, никак, так же и др.

Все эти слова образуют один ряд как с семантической (образ действия), так и с морфологической точек зрения: во всех встре­чается морфема -ak, либо в конечной позиции, либо за ней сле­дует дополнительное окончание (в словах: всячески, иначе). Мож­но полагать, что в этом ряду так же, как и в выше рассмотрен­ных примерах, представлен дополнительный местоименный падеж; его можно было бы назвать «модальным».

Здесь возможны следующие возражения:

1. С функциональной точки зрения местоимения этого ряда в отличие от предыдущих заменяются не на имена существитель­ные, а на наречия образа действия, образованные от прилагатель­ных. Ср.:

Куда он поехал? В Ленинград (имя существительное);

Когда он вернется? В понедельник (имя существительное); но: Как он настроен? Весело (наречие, производное от прилагатель­ного) .

2. С морфологической точки зрения: морфема -ak-, присут­ствующая в словах этого ряда, не отвечает приведенному выше определению окончания. Она идентична суффиксу -ak- местоимен­ных прилагательных такой, какой, всякий. То, что речь идет о суффиксе, подтверждается тем, что за ним следует окончание (-oj и другие падежные окончания), а также тем, что он может предшествовать другому суффиксу, как в следующих местоимен­ных прилагательных: таковой, таковский, каковой, качественный, всячина, переиначить, переиначивание.

Рассматривая -ак- в качестве суффикса, за которым слеДуеФ нулевое окончание в формах как, так, необходимо признать, что данные формы строятся на той же основе k-ak, t-ak, что и место­именные прилагательные какой, такой. Следовательно, они — этй формы — включаются не в парадигму местоимений-существитель­ных, а в парадигму местоименных прилагательных какой, такой, произведенных от этих местоимений-существительных при помощи суффикса -ак-. Точно так же всячески и иначе входят в пара­дигму весь и иной, когда имеют место явления супплетивизма, описанные выше.

Для русского языка вообще характерна принадлежность на­речия образа действия к парадигме прилагательного: от любого прилагательного свободно образуется наречие образа действия при помощи определенного окончания, без прибавления суф­фикса ⁸:

веселый совершенный героический какой такой весело совершенно героически как так.

Отмечается лишь единственное отличие парадигмы местоимен­ных прилагательных от парадигмы большинства других прилага­тельных, а именно: в весело, совершенно (но не в героически) форма наречия имеет окончание -о, идентичное окончанию крат­кой формы прилагательного среднего рода, противостоящему в па­радигме краткой формы другим окончаниям -0, -а, -і мужского и женского рода и множественного числа. Напротив, так и как имеют нулевое окончание, противопоставленное только оконча­ниям полной формы. Таким образом, различаются парадигмы:

полная форма: веселый, -ая, -ов, -ые какой, -ая, -ов, -ие

краткая форма: весел, -а, -о, -ы

наречие: весело как*

Не следовало бы, однако, рассматривать «краткую форму» парадигмы какой как «пустую клетку». У этого прилагательного отмечены по меньшей мере следы неизменяемой краткой формы, а именно как. Вот эти следы:

1) как играет роль неизменяемой краткой формы в клиширо­ванных выражениях: как ваше имя? как ваша фамилия? как ваше здоровье?

2) как/какой и так/такой соотносятся как краткая и полная форма: как он мил/какой он милый; он так мил/он такой милый.

Можно, следовательно, утверждать, что в случае как и так, так же как и в весело, отмечается совпадение наречия и среднего рода краткой формы; здесь, однако, краткая форма не изменяется и имеет нулевое окончание.

Й таким образом, из трех отмеченных синтаксических классов местоимений остаются два:

1. Местоимения-существительные, характеризуемые бессуффикс- ной основой: основа состоит из одного лишь корня (t-ogo, k-ogo, vs-ego и др.); если же имеется дополнительный элемент, то это не суффикс, стоящий между корнем и другим суффиксом, а частица, находящаяся либо в препозиции, либо в постпозиции по отношению к слову: кто-то, тот же. Лишь местоимение кто имеет две основы, одна из которых — бессуффиксная к-, а вторая — суффиксальная —с-. Парадигма склонения неличных местоимений включает шесть падежей неместоименного склонения плюс четыре дополнительных падежа (к которым не приложимы категории рода и числа).

2. Местоименные прилагательные, образованные путем дери­вации из местоимений-существительных с помощью суффиксов.

Среди так называемых «местоименных наречий» одни, такие, как когда, туда, везде (без суффиксов), суть формы склонения местоимений-существительных; другие — как, так (с суффиксом прилагательного -ак- и нулевым окончанием)—входят в пара­дигму местоименных прилагательных точно так же, как неместо­именные наречия образа действия входят в парадигму качествен­ных прилагательных.

Проведенный выше анализ не исключает случаи нерегулярно­сти, свойственные системе местоимений, однако он позволяет осветить их несколько по-иному. Местоимения — все высокочас­тотные слова, и, как таковым, им, естественно, свойственны мно­гочисленные морфологические причуды; этим отличаются и высо­кочастотные слова неместоименного характера: быть, идти, чело­век и т. п. Поэтому здесь и наблюдаются многочисленные случаи супплетивизма и нерегулярных чередований. Все эти неправиль­ности, однако, касаются лишь формы, причем они в основном одинаковы у всех высокочастотных слов. На уровне системы от­мечаются чер_зты, свойственные языку в целом, а также черты, ха­рактерные либо для системы не-местоимений, либо для системы местоимений; вся совокупность фактов может анализироваться при помощи одних и тех же методов и понятий.

И тогда грамматика языка предстает перед нами как един­ство, состоящее из грамматики не-местоимений и грамматики ме­стоимений. Причем вторая имеет отнюдь не меньшее значение — напротив, во многих отношениях она даже более поучительна, чем первая.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ О семантическом характере этого различия см. Исаченко, 1962.

² О понятии трансляции см. Т е s п і ё г е 1959.

³ Об этом типе морфем см. Garde 1965, 386; Исаченко 1970, 335—352.

⁴ В настоящее время не существует этимологической оппозиций между везде (инессив) и всюду (иллатив): у обеих форм отмечается значение инессива.

⁶ Предложенный Исаченко анализ элемента -х- или -ох- как «показателя ос­новы, функцией которого является преобразование наречий определеного типа в именные основы», представляется верным, однако он недостаточно показывает специфичность данной морфемы; во всей системе языка она единственная, спо­собная превращать слово (оканчивающееся словесной границей) в деривацион­ную основу (не оканчивающуюся словесной границей). Термин «интерфикс», при­меняемый к данной морфеме Е. А. Земской (Земская 1964, 42), представ­ляется также слишком общим.

⁶ Работа Н. С. Трубецкого цитируется по: Shevelov 1957.

⁷ Напомним, что в старославянском языке необычность окончания -ogda бы­ла еще более заметной: в нем была группа согласных, не встречавшаяся больше нигде в языке (см. V а і 11 a n t 1948, 26).

⁸ Принадлежность наречия образа действия к парадигме прилагательного по­казана для латинского языка Босом в работе Bos 1967, 106—122; см. также Б a b b у 1975а, 20—22.