§ 1. Определение аналогии и примеры
Из всего вышесказанного следует, что фонетические изменения являются деструктивным фактором в жизни языка. Всюду, где они не создают чередований, они способствуют ослаблению грамматических связей, объединяющих между собою слова; в результате этого бесполезно увеличивается количество форм, механизм языка затемняется и усложняется в такой степени, что порожденные фонетическим изменением неправильности берут верх над формами, которые группируются по общим образцам,— иначе говоря, в такой степени, что абсолютная произвольность оттесняет на задний план относительную произвольность (см.
стр. 165 и сл.).К счастью, действие этих изменений уравновешивается действием аналогии. Аналогией объясняются все нормальные модификации внешнего вида слов, не имеющие фонетического характера.
Аналогия предполагает образец и регулярное подражание ему. Аналогическая форма — это форма, образованная по образцу одной или нескольких других форм согласно определенному правилу.
Так, в латинском им. п. honor «честь» есть результат аналогии. Прежде говорили honos «честь» (им. п.): honosem «честь» (вин. п.), затем в результате ротацизма s — honos; honorem. Основа получила, таким образом, двоякую форму; эта ее двойственность была устранена появлением новой формы honor, созданной по образцу orator «оратор»: oratorem «оратора» и т. д. посредством приема, который мы проанализируем ниже, а сейчас сведем к формуле вычисления четвертой величины в пропорции
oratorem : orator = honorem : х х = honor
Итак, мы видим, что, уравновешивая действие фонетического изменения, приводящего к расхождению (honos: honorem), аналогия снова воссоединила формы и восстановила регулярность (honor: honorem).
По-французски долгое время говорили il preuve «он доказывает», nous prouvons «мы доказываем», ils preuvent «они доказывают». Теперь же говорят il prouve, ils prouvent, то есть употребляют формы, фонетически необъяснимые; il aime «он любит» восходит к лат.
amat, тогда как nous aimons «мы любим» представляет собой аналогическое образование вместо amons; следовало бы также говорить amable вместо aimable «любезный». В греческом s исчезло между двумя гласными: -eso- превратилось в -ео- (ср. geneos «рода» вместо *genesos). Между тем это интервокальное s встречается в будущем времени и аористе всех глаголов на гласный: буд. вр. luso, аор. elflsa (от 1йб «развязывать») и т. д. Аналогия с формами типа буд. вр. tupso, аор. btupsa (от tijpto «бить»), где s не выпадало, сохранила s в форме будущего времени и аористе указанных глаголов. В немецком языке в таких случаях, как Gast «гость»: Gaste «гости», Balg «шкура»: Balge «шкуры» и т. д., мы имеем фонетические явления, тогда как случаи Kranz «венок»: Kranze «венки» (прежде kranz: kranza), Hals «шея»: Halse «шеи» (прежде halsa) и т. д. своим происхождением обязаны подражанию.Аналогия действует в направлении большей регулярности и стремится унифицировать способы словообразования и словоизменения. Но у нее есть и свои капризы: наряду с Kranz «венок»: Kranze «венки» и т. д. мы имеем Тag «день »: Тage «дни», Salz «соль»: Salze «соли» и т. д., по той или иной причине устоявшие против действия аналогии. Таким образом, нельзя наперед сказать, до какого предела распространится подражание образцу и каковы те типы, по которым будут равняться другие. Так, далеко не всегда образцом для подражания при аналогии служат наиболее многочисленные формы. В греческом перфекте наряду с действительным залогом pepheuga «я убежал», pepheugas «ты убежал», pepheugamen «мы убежали» и т. д. весь средний залог спрягается без a:pephugmai «я убежал», pepMgmetha «мы убежали» и т. д., и гомеровский язык показывает нам, что это а первоначально отсутствовало во множественном и двойственном числах действительного залога: ср. idmen «мы знаем», eikton «мы (двое) похожи» и т. д. Исходной точкой для распространения аналогии явилась, таким образом, исключительно форма первого лица единственного числа действительного залога, которая и подчинила себе почти всю парадигму перфекта изъявительного наклонения. Этот случай примечателен еще в том отношении, что здесь в силу аналогии к основе отходит элемент -а-, первоначально бывший элементом словоизменительным, откуда pepheiiga-men; как мы увидим ниже (стр. 205), обратный случай — отход элемента основы к суффиксу — встречается гораздо чаще.
Иногда бывает достаточно двух или трех изолированных слов, чтобы образовать общую форму, например окончание; в древневерхненемецком языке слабые глаголы типа haben «иметь», lobon «хвалить» и т. д. в первом лице единственного числа настоящего времени имеют -m: habem, lobom. Это -m восходит к нескольким глаголам, аналогичным греческим глаголам на -mi: bim «я есмь», stam «стою», gem «иду», tuorn «делаю», под влиянием которых это окончание охватило все слабое спряжение. Заметим, что в данном случае аналогия не устранила фонетического разнообразия, а просто обобщила способ образования.