О ГРАММАТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ИДЕНТИФИЦИРУЮЩИХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ РОЛЕЙ ПОДЛЕЖАЩЕГО И СКАЗУЕМОГО
Для полного описания высказываний тождества необходимо еще установить синтаксическое распределение ролей между подлежащим и сказуемым 31. Что такая операция вообще может быть предпринята, разумеется, не бесспорно, поскольку она связана с особыми трудностями.
Здесь могут быть предложены различные критерии, в значительной мере противоречащие друг другу. Поэтому не удивительно, что, как показано в работе Арутюнова 1976, 319—325, в советской науке по этому вопросу представлено три различных позиции: 1) в предложениях тождества не могут быть выделены подлежащее и сказуемое; 2) в них имеется по два подлежащих, а сказуемое выражается связкой; 3) всегда или почти всегда одна часть равенства может быть определена как подлежащее, а другая — как сказуемое. К этой проблеме, очевидно, надо подходить широко, то есть с учетом всех ныне известных критериев определения статуса подлежащего; наиболее подробно эти критерии изложены в работе Keenan 1976, автор которой приводит около 30 морфологических, синтаксических и семантических признаков подлежащего, определяя его как тот компонент предложения, который объединяет в себе большую часть этих признаков. Если же мы поставим дополнительное условие, при котором рассмотрение ограничивается только бесспорно идентифицирующими высказываниями (то есть не содержащими потенциальных дескрипций в правой части), то вопрос о синтаксическом распределении ролей может быть решен однозначно.Из морфологических критериев Кинэна нашей цели удовлетворяют два, а именно: согласование глагола (в данном влучає — связки) и падежное оформление; третий — позиция в предложении, — по-видимому, вообще выпадает из рассмотрения, так как в русском языке порядок слов служит скорее для выражения актуального членения или референтного статуса (ср. книга лежит на полке/на полке лежит книга), чем для грамматического распределения ролей (если отвлечься от случаев типа мать любит дочь).
Пусть теперь подлежащее есть тот из двух термов, который определяет согласование глагола и не стоит в творительном падеже. Хотя эти два критерия и не противоречат друг другу, однако, как было показано уже А. М. Пешков- ским (см. Пешковский 1956, 236), к сожалению, они вообще не годятся для нулевой формы связки в настоящем времени, а в других временах их можно использовать только тогда, когда два члена равенства различаются по родам и/или числам, и соответственно когда один из двух именительных падежей заменяется на творительный, ср. столица/столицей был Петроград, тем прохожим были Вы, вошедший/вошедшим был Коля; такие примеры, по-видимому, составляют лишь небольшую часть всех идентифицирующих высказываний. Впрочем, этот количественный аспект едва ли столь существен: здесь важно, что, с нашей точки зрения, там, где эти критерии вообще применимы, именно творительный падеж стоит в бесспорно идентифицирующих высказываниях слева от связки, то есть в теме, а именная группа, диктующая согласование связки, — напротив, справа, то есть в реме 32. При этом, с одной стороны, тема сливается со сказуемым, а рема — с подлежащим, тогда как связка должна рассматриваться одновременно и как часть ремы, и как часть сказуемого.Наиболее ясно такое состояние дел отражено в примерах смешанной группы (20) — (26), содержащих в реме чистые индексы: как нередко подчеркивается в литературе, личные местоимения и собственные имена практически никогда не могут стоять в творительном предикативном33. Это опять же говорит о приравнивании ремы к подлежащему. Неспособность названных выражений к субституции именительного падежа творительным имеет своим следствием тот факт, что падежный критерий в первой группе примеров (И) — (19), составленных только из индексов, вообще неприменим: здесь, следовательно, остается только критерий согласования, который может быть использован в (11), потенциально также в (14), (16) и (17).
Еще один аргумент в пользу предложенного анализа вытекает из тесной трансформационной связи между идентифицирующими высказываниями типа (23) — (27) и квазиидентифицирующими типа (23') — (27').
В последних выделение подлежащего и сказуемого не представляет проблемы, ср.:старуху убил Раскольников
сказуемое подлежащее
Это наводит на мысль, что компоненту убийца старухи в предложении убийца старухи — Раскольников следует приписывать статус сказуемого, а не подлежащего. Это же соображение позволяет включить, что з группе примеров, не издающихся однозначно идентифицирующими, слияние темы со сказуемым, а ремы — с подлежащим нарушается, ср.:
( —- убийца старухи. Ї Раскольников s *
I убил старуху. J
подлежащее сказуемое
Наконец, помимо формальных критериев, следует обратить внимание также на некоторые содержательные критерии в пользу наличия упомянутого слияния Так, в группе примеров, имеющих структуру «дескрипция = индекс» ((20) — (27)), хотя референтны оба члена отношения, однако в большей степени референтен рематический, так как он тишь обозначает, но при этом не значит34. Однако, согласно Keenan 1976, 319, для выполнения роли подлежащего специально предназначены именно «сильно референтные ИГ». Напротив, как мы показали ранее на примере невозможности замены именительного на творительный, они плохо годятся или вообще не годятся для роли сказуемого. Наконец, согласно Э. Кинэну, подлежащие, как правило, указывают на предметы, хорошо известные говорящему и слушающему, и, следовательно, несут уже «старую» информацию; однако, как мы установили выше, именно это составляет сущность идентификации (возведение неизвестного к известному)35.
Следовательно, в тех примерах, которые допускают разделение подлежащего и сказуемого на основании приведенных критериев (во второй группе примеров, содержащих одновременно дескрипции и индексы, они представлены более многочисленно, чем в первой группе, составленной исключительно из шифтеров и собственных имен), все говорит в пользу слияния темы и сказуемого, с одной стороны, и ремы и подлежащего — с другой. Должно ли определение для остальных случаев быть дано per analogiam (то есть на основании данных о семантико-синтаксическом типе высказываний тождества) или от него вообще следует отказаться — нас в данный момент не интересует.
Отдельных комментариев требует оформление предикатных и идентифицирующих вариантов с помощью прилагательных. Нижеследующий набросок противопоставляет собственно идентифицирующий вариант квазиидентифицирующему и нормально характеризующему:
п Г наша соседка. {
Больна I была {наша соседка. I Больной у X Анна Петровна. J
Идентификация
Предикация
Больная была j Ama Петровна- j
„ , , * а „ ( нашей соседкой. \
Больная была ( *Лнн0Й Петровной,)
Как видно, полная форма & именительном падеже употребляется здесь при субстантивации, а именно: в роли подлежащего предикатного высказывания и в роли сказуемого идентифицирующего высказывания; при реализации квазиидентифицирующего высказывания, напротив, имеет место варьирование краткой формы и творительного падежа полной формы, причем обе формы играют роль показателей сказуемого 36. Идентификация и предикация отличаются только рематическим членом (именительный: творительный; если же в этой позиции стоит собственное имя, то здесь речь может идти лишь об идентифицирующем или квазиидентифицирую щем высказывании)37.
4. РЕЗЮМЕ
При отграничении собственно идентифицирующих высказываний от высказываний других синтаксических типов выявилось две основных точки зрения; с одной стороны, приравнивание, то есть установление кореферентности двух выражений, с другой стороны-возведение выражения, принимаемого за неизвестное, к выражению, предполагаемому известным. Последний момент существен для того, чтобы отличать идентифицирующие высказывания от именующих (это Вася). В дальнейшем мы будем считать, что здесь «известная» информация не совпадает с актуализованной, а «неизвестная» не совпадает с актуализуемой, как это бывает обычно. Напротив, здесь выявляется следующая схема:
______________________ X_____ =_________ Y
неизвестное неактуализованное
актуализованное
Противопоставление темы и ремы совпадает здесь с противопоставлением актуализированного и неактуализированного.
Необходимым условием наличия собственно идентифицирующего высказывания является требование, чтобы оба приравниваемые друг другу выражения действительно были употреблены референтно, т. е. указывали на внеязыковые объекты. С семантической точки зрения речь идет о трех классах: собственных именах, «шифтерах» (здесь были рассмотрены только личные и указательные местоимения), и определенных дескрипциях. Условие референтное™ служит для отграничения «чисто» идентифицирующих высказываний типа убийца старухи — Раскольников от квазиидентифицирующих типа старуху убил Раскольников. Используя критерий референции, можно выделить две группы бесспорных высказываний тождества: либо и тема и рема состоят из местоимений и/или собственных имен, либо в теме стоит дескрипция, а в реме — местоимение или собственное имя:
X = Y X
или
индекс индекс дескрипция индекс
Высказывания типа
X = /с= Y X = /с=
и ----------------------------------------------------------------------------------
индекс дескрипция? дескрипция дескрипция?*
напротив, бифункциональны: они выражают либо нормальную предикатную характеризацию, либо идентификацию, что на схеме выражено альтернацией включения и равенства. Решить, какую из этих двух функций имеет данное конкретное употребление, можно, только ответив на вопрос, референтно ли употреблено У, причем решающим является не признак [+определенность], а опять же признак [+ известность].
Не всегда грамматический анализ по подлежащему и сказуемому дает результат. Различные аргументы, приводимые в пользу, того, что некоторая ИГ является подлежащим, будучи приме- менены к группам примеров, признанных однозначно идентифицирующими, приводят к выводу, что везде, где подлежащее вообще распознаваемо, оно, оказывается, входит в рематическую часть высказывания, тогда как сказуемое состоит из темы и связки. Таким образом, полная характеристика высказываний тождества принимает следующий вид:
неизвестное известное
актуализоваиное неактуализованное тема рема
сказуемое подлежащее
Если говорящий хочет одновременно с идентификацией возразить в ответ на суждение, с которым он не согласен, то он, скорее всего, употребит схему контрастивного высказывания типа «(это)
Y = X» с инверсией двух референтных выражений; в остальном их характеристика остается неизменной.
При квазиидентифицирующих высказываниях типа старуху убил Раскольников данная выше характеристика сохраняется. Для сравнения, наконец, приведем схему предложений типа Зевс и Юпитер — это одно и то же, которые передают только идею приравнивания:X и Y = это одно и то же актуализованное неактуализованное тема рема
подлежащее сказуемое
Таким образом, этот тип предложений, казалось бы, так близко родственный типу собственно идентифицирующих предложений, в действительности оказывается существенно отличным от него.
Откуда проистекают трудности отграничения высказываний тождества от высказываний других типов? В первую очередь здесь следует указать на многозначность связки быть, единственного предикативного элемента высказываний тождества; этот уникальный в русском языке глагол может выступать не только как знак равенства, но также как показатель включения (в случаях предикации), квантор существования (в экзистенциальных предложениях), а также как стрелка, придающая некоторое имя его носителю (именующие предложения). Если к этому добавляется еще и двузначность оставшейся части высказывания, то высказывание в целом становится неоднозначным. Это происходит в двух случаях, а именно тогда, когда рематическая часть высказывания состоит либо из потенциальной дескрипции, либо из собственного имени. В первом случае отсутствует грамматический показатель того, референтно или нереферентно употреблено выражение. Однако, как показано выше, этот вопрос связан в первую очередь с тем, что по внешнему виду этих именных выражений не видно, указывают ли они на известное или нет. То же самое касается собственных имен, стоящих в этой позиции. В конечном счете трудность распознавания связана с тем, что в языке нет грамматикализованного средства, выделяющего известную («старую») информацию.
В какой ситуации могут возникать высказывания тождества? Очевидно, потребность в них возникает тогда, когда предшествующий акт референции был неудачен и говорящий должен еще раз осуществить этот акт, опираясь на фактически достигнутую или ожидаемую реакцию слушающего (кто это?, который он?, о ком говоришь?)38, чтобы дополнительными указаниями облегчить слушающему путь к нахождению референта. При этом второй акт референции, как и первый, может быть осуществлен различным образом: наглядным предъявлением, анафорической отсылкой, называнием собственного имени или описанием характеристических признаков искомого объекта; какой из этих способов применить — остается на усмотрении говорящего.
С этой точки зрения идентифицирующие высказывания представляют собой лишь последний этап постепенной идентификации, ощущаемый говорящим как последний39. Итак, мы нашли еще последнее значение термина «идентификация»: каждый акт референции является в то же время актом идентификации данного объекта, и только от слушающего зависит, удовлетворится ли он этой идентификацией40, то есть есть ли у него действительно «знание идентификации» (Strawson 1974), предполагаемое у него говорящим. Если такие акты референции составляют лишь фрагменты полных пропозициональных актов, то в случае идентифицирующих высказываний можно говорить о том, что здесь пропозициональный акт в целом служит для установления референции.
Осуществление этого второго этапа идентификации может оказаться нужным и тогда, когда слушающий пока еще располагает только одной-единственной возможностью идентификации, например знанием только собственного имени или одного-единственного описания. В последнем случае мы бы имели дело с так называемой «атрибутивной» дескрипцией, противопоставляемой «референтной» дескрипции (см. Donnell ап 1971), которая может наличествовать в следующем примере:
(33) Полиция разыскивает автора этого письма.
В данном случае автора этого письма, с нашей точки зрения, есть единственное возможное описание искомого лица, и, следовательно, о референции речь может идти лишь в самом слабом смысле (кто бы ни написал это письмо...). Таким образом, имеется потребность в дальнейшей идентифицирующей информации, особенно тогда, когда данная дескрипция входит в утверждение, истинность которого нуждается в проверке, или когда имеет место вопрос или просьба. Согласно работе Donnellan 1971, 104, на такой вопрос вообще нельзя ответить, а такую просьбу нельзя выполнить, поскольку слушающий не может оперировать атрибутивным описанием. Однако при «референтном» употреблении дескрипции, с нашей точки зрения, слушающий реагирует в желаемом смысле даже тогда, когда идентификация была ложной, ибо в его распоряжении находятся также и другие данные. Такие ситуации теперь помогают объяснить собственно высказывания тождества: как только единственный раз сказана фраза Автор этого письма — Лопатин, то все последующие упоминания этого референта будут пониматься «референтно», а не «атрибутивно»41.
5.