Двуязычие и двойная культура (Bilingualism and Biculturalism)
Многое из того, что делается в этой области под знаком лингвистического исследования, в действительности носит психологический или социологический характер. Лингвисты, занимавшиеся полевым исследованием конкретных явлений языкового контакта, неизбежно собирали также огромный материал по неязыковым аспектам этого вопроса.
Сюда относятся такие вещи, как данные об обстоятельствах, при которых был усвоен и пускается в ход каждый из языков; о более широких социальных факторах, приведших к их усвоению и употреблению; об отношении к употреблению этих языков; о способности и умении говорящих не только пользоваться каждым языком в отдельности, но и избегать интерференции или, наоборот, прибегать к ней; о тенденциях развития, ведущих к вытеснению того или иного из этих языков; о плюсах и минусах двуязычия; наконец, о связанных с этим политических и образовательных проблемах. Хотя в прошлом подобного рода сведения собирались лингвисіами, в настоящее время по психологическим и социальным вопросам имеются гораздо более полные и точные данные, нежели те, которые в состоянии собрать большинство лингвистов. Поэтому следует надеяться, что по всем вопросам, которые не являются сугубо лингвистическими, лингвисты смогут воспользоваться услугами соответствующих смежных дисциплин.2-І. Это важно не только ввиду чисто количественной установки на получение большей и лучшей информации, но и главным образом потому, что языковые проблемы и проблемы культуры, как таковой, часто смешиваются как лингвистами, так и социологами. На это недавно указал один психолог б, проводящий различие между двуязычием (bilingualism) и двойной культурой (biculturalism). Исходя из того, что различные языки могут использоваться в пределах одной культуры и один и тот же язык — в разных культурах, он делает вывод, что явления двуязычия и двойной культуры не обязательно совпадают друг с другом.
Точно так же, как бывают языковые акценты, бывают и акценты в отношении культуры, являющиеся следствием интерференции сталкивающихся моделей поведения, и от них бывает так же трудно (или нежелательно) избавиться, как и от языковых акцентов. Поэтому можно различать следующие четыре типа ситуаций: (1) двойная культура при двуязычии; (2) двойная культура при одноязычны; (3) единая культура (monoculture) при двуязычии; (4) единая культура при одноязычии. «Человек, изучающий иностранный язык в обстановке единой культуры, вовсе не обязательно усвоит полностью новую систему культурных моделей» (стр. 225). Мне тоже приходилось наблюдать это явление при изучении поведения американских норвежцев: двуязычный носитель английского и норвежского языков в Америке не обязательно является носителем двух культур. Даже само употребление им заимствований из английского языка диктуется стремлением приспособить свой родной язык к новой культуре; когда этот процесс завершается, он уже может свободно и уверенно переходить с одного языка на другой, не чувствуя себя в отношении культуры чужеродным телом в окружающей его одноязычной среде (ср. «Norwegian Language in America», стр. 72).2.2. Точно так же, как двуязычный носитель может владеть менее чем двумя целыми языковыми системами, носитель двойной культуры может владеть менее чем двумя целыми культурами. Хотя допущение, что степень двуязычия прямо пропорциональна степени бикультура- лизма, выглядит очень заманчиво, однако оно пока что не подтверждается имеющимися данными. Для того чтобы точно установить, насколько в действительности связаны эти две вещи, потребуются дальнейшие исследования. Поскольку словарный состав одновременно представляет собой как бы инвентарь соответствующей культуры и, взятый целиком, по-видимому, может рассматриваться как ее описание, то наибольшей взаимозависимости следует ожидать именно в сфере лексики: ведь словарь выражает значения, т. е. в сущности то, из чего и состоит данная культура. Что же касается соотнесенности с культурой таких чисто языковых и структурных элементов языка, как фонология, морфология и синтаксис, то она является гораздо менее непосредственной; эти элементы не так чутко реагируют на изменения в области культуры, так что вопрос о влиянии на них бикультурализма остается открытым и требует дальнейшего изучения. Для лингвистов, занимающихся этими вопросами, полезно было бы сотрудничество с представителями наук, известных в Америке под такими несколько широковещательными, но, по-видимому, правильно ориентирующими названиями, как психолингвистика, этнолингвистика, глоттополитика и т. п. Некоторые проблемы, возникшие при изучении двуязычия, окажутся почти целиком связанными не столько с языком, как таковым, сколько с ситуациями общения между их носителями, принадлежащими к разным культурам. Собственно лингвистическая же задача здесь состоит в том, чтобы давать точную и существенную информацию о соответствующих языках.
3.