1893 год: парламентский кризис
Поводом к открытому обсуждению накопившихся проблем стала речь депутата Карла Шварценберга, члена консервативного клуба Гогенварта, произнесенная 23 ноября 1892 г. Оратор, исходя из принципов исторического государственного права Богемии и представлении об обреченности дуалистической системы, обратился к премьеру с прямыми вопросами о том, каковы планы правительства относительно решения языкового вопроса и будет ли назначен на смену Алоису Пражаку новый министр, гарантировавший интересы Богемии в кабинете.
Кроме того, речь шла о создании конституционного большинства в парламенте[215]. Объясняя мотивы своего выступления, Шварценберг писал, что среди его соратников намерение Тааффе создать «прочное большинство» виделось как попытка раздробить их лагерь, на деле создав парламентское большинство из левой фракции, польских депутатов и той части клуба Гогенварта, которую немецкие политики признали бы достаточно умеренной. Возглавить новое объединение должен был исполнительный комитет, который был призван нейтрализовать влияние Гогенварта в парламенте[216]. Таким образом, доверие консерваторов к премьеру значительно пошатнулось.В ответ на выступление Шварценберга Тааффе произнес речь, в которой заявил, что вакантное кресло «богемского» министра вскоре будет занято. Это, в свою очередь, вызвало недоумение и отторжение в немецком лагере, будучи воспринято как возвращение австрийской политики к прежнему курсу, несмотря на заверения сохранить статус-кво в министерстве. По воспоминаниям Пленера, по окончании заседания рейхсрата многие немецкие депутаты обратились в президиум партии с предложением вновь вернуться к оппозиционной тактике. Действия премьера якобы
сигнализировали о его желании вновь опереться на традиционных сторонников. Министр Кюнбург подал прошение об отставке, мотивировав это тем, что Тааффе предварительно не поставил никого в известность о содержании своей речи [217] .
Немецкая пресса Богемии единодушно констатировала, что в Объединенной немецкой левой фракции господствует мнение о том, что в сложившихся обстоятельствах только единое и решительное выступление может сохранить положение партии в парламенте[218]. И такое выступление не заставило себя ждать.На последовавшем вскоре заседании нижней палаты 1 декабря, перед которой стояла задача принять проект бюджета на 1893 г., от лица Объединенной немецкой левой фракции Эрнст Пленер произнес речь, в которой были сформулированы основные претензии этой группировки к правительству в сложившейся ситуации. Лидер либералов отметил, что полтора года назад его соратники заявили о поддержке правительственного курса, считая это своего рода «авансом» премьеру и рассчитывая на ответные шаги. В первую очередь, они ожидали оформления чешско-немецких соглашений 1890 г. и законодательного урегулирования языковой проблемы. Разумеется, либеральная фракция полагала, что все действия премьера будут совершаться в рамках конституции. Однако эти ожидания не оправдались. Ответ Тааффе на речь Шварценберга только укрепил либеральных политиков во мнении, что рассчитывать на сближение с правительством, которое активно не отвергает федералистских претензий со стороны консервативного
219
лагеря, не приходится .
Несмотря на то, что Тааффе поспешил отреагировать на заявление либералов заверениями в том, что принципы конституции и дуализма не будут подвергнуты пересмотру, позиция левой фракции по отношению к правительству прошла свою точку невозврата. Голосование по
диспозиционному фонду отклонило правительственный проект. Причем голоса «против» были поданы блоком немецких либералов, немецких националистов и младочехов [219] [220] . Любопытно, что немецкая пресса предсказывала неминуемый роспуск парламента и кабинета в случае провального голосования по бюджету [221] , однако агония режима Тааффе заняла еще год. Парламентский кризис заставил премьера предпринять очередную попытку сформировать устойчивое большинство, на сей раз попытавшись заложить в ее основу полноценную политическую программу. Либеральная фракция, заявив о том, что принимает программу к сведению, отвергла возможность вступить в коалицию с теми группами, которые отрицают базовые принципы немецкой политики. Таким образом, очередная попытка премьера обеспечить себе стабильную поддержку в парламенте потерпела фиаско. Что касается отношения левой фракции к этому проекту, она восприняла как «моральную победу» тот факт, что в программу Тааффе были включены многие тезисы, изначально исходившие от немецких политиков. Речь шла о конституционных основах существования государства, сохранении «национальных позиций» немцев, правовом урегулировании языкового вопроса. Другие парламентские объединения, на поддержку которых рассчитывал премьер (Партия права и Польский клуб), также не высказали однозначного одобрения предложенного проекта. По словам Пленера, его соратники оценивали провал программы как «начало конца» правления Тааффе, так как он постепенно терял популярность у всех потенциальных союзников, начиная от клуба Гогенварта и заканчивая самой левой фракцией[223]. Обострению обстановки способствовали и события в Богемии, где чешско-немецкий конфликт вышел на новый виток после весенней сессии ландтага. Обсуждение проекта создания новых немецких судебных округов вызвало угрозу обструкции и срыв заседания младочехами. По приказу правительства ландтаг был досрочно распущен. В течение лета в Праге произошел ряд демонстраций и столкновений, потребовавших вооруженного вмешательства. Развязка долгого и мучительного поиска стабильной политической конфигурации не заставила себя долго ждать, разыгравшись в ходе осенней сессии австрийского парламента. Катализатором кризиса стал внесенный премьером законопроект реформы избирательного права, согласно которому участвовать в выборах мог любой австрийский подданный, достигший возраста 24 лет, имеющий постоянную занятость, прошедший военную службу и владеющий навыками чтения и письма на любом из обиходных языков места своего проживания. Принятие такого закона означало бы радикальное обновление политического спектра парламента (вплоть до преждевременных выборов и роспуска нижней палаты), к которому были готовы и премьер, и одобривший этот проект император. 10 октября, в первый день сессии, сообщение Тааффе о проекте этой реформы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Документ готовился внутри узкого круга министров (в первую очередь, самим премьером и министром финансов Эмилем Штейнбахом) и стал сюрпризом для всех депутатов. Сюрпризом скорее неприятным по ряду причин: во-первых, лидеры крупнейших фракций были оскорблены самим фактом того, что реформа была разработана без консультаций с ними. Пленер, в мемуарах подробно проанализировавший реакцию нижней палаты на заявление главы кабинета, описывает случайную встречу с лидером консерваторов Гогенвартом после окончания заседания. Тогда в коротком диалоге недоумевавшие политики сошлись во мнении, что эта инициатива приведет к падению Тааффе. По словам Пленера, оставалось лишь сохранить в Гогенварте это возмущение, и коалиция крупнейших партий против премьера была реальнее, чем когда-либо[225]. Разумеется, политиками двигало не одно только чувство обиды. Если бы избирательная реформа была одобрена рейхсратом, ведущим партиями угрожала бы потеря значительного числа мандатов. националисты или младочехи, до сих пор имевшие скромное представительство в парламенте, но также рассчитывавшие на симпатии упомянутых курий. Внутри Объединенной немецкой левой фракции проект премьер- министра вызвал резкое отторжение вплоть до предложений перейти в оппозицию к кабинету. Депутаты были готовы отказаться от дальнейших переговоров по богемскому вопросу и отклонить все другие законопроекты. Итоговое заявление партии было хотя и более умеренным, но, тем не менее, довольно однозначным. Фракция сообщала, что видит в предложенном проекте угрозу положению буржуазии и крестьянства (как немецким, так и в целом). Одновременно он расценивался как отказ правительства от заявлений полугодовой давности о том, что «национальные активы» будут оставаться незыблемыми. Немецкие либералы, впрочем, были готовы предоставить расширенные избирательные права рабочему классу, но были против такой радикальной инициативы, проявленной без согласования с крупнейшими политическими силами страны[226]. Против проекта выступили также польские депутаты и клуб Гогенварта. 23 октября прошло первое чтение по проекту Тааффе. В завершение дебатов Гогенварт, представлявший свой клуб, произнес разгромную речь в адрес реформы и правительства. Он заявил о потере доверия к кабинету министров и его неосмотрительной политике. Ее результатом мог стать разрыв с прежними сторонниками без гарантии того, что новоизбранные депутаты станут опорой для премьера. В министерском проекте консерваторы видели угрозу положению австрийской буржуазии вообще. Подчиняя партийные интересы государственным, они были готовы солидаризироваться со своими традиционными оппонентами - либералами (что, по воспоминаниям Пленера, уже обсуждалось в кулуарах перед открытым чтением). 227 намеках на уступки» . Прозвучавшее в речи консервативного лидера намерение крупных фракций образовать союз, чтобы совместно выступить против проекта Тааффе, буквально на следующий день получило развитие в ходе переговоров Гогенварта и Пленера. Немецкий политик предложил перенести обсуждение проекта в специально созданный комитет. Это означало бы провал предложения премьера по меньшей мере в рамках текущей сессии. План получил одобрение не только консерваторов, но и Польского клуба[227] [228]. 28 октября Гогенварт сообщил об этом решении премьер-министру, и в тот же день лидеры партий приняли совместное решение о неотложности его отставки. Они заявили о готовности создать собственный проект избирательной реформы и сформировать новый кабинет, который соответствовал бы соотношению сил в парламенте. На следующий день на страницах «Neue Freie Presse» появилось заявление Гогенварта о том, что «все партии считают сохранение статус-кво в парламенте невозможным, так как правительство поколебало его опрометчивой инициативой избирательной реформы, потеряв связь с партиями и их доверие» [229]. В тот же день прошло заседание кабинета министров под председательством кайзера, на котором Франц-Иосиф также заявил о невозможности дальнейшей работы текущего министерства и его 230 роспуске[230]. Отставка Тааффе была беспрецедентным случаем в нескольких аспектах. Во-первых, речь фактически шла о том, что решение императора было продиктовано ему парламентскими фракциями. Во-вторых, феноменальным был сам союз либеральной и консервативной фракций, казалось бы, невозможный еще годом ранее. Более того, теперь политикам, всегда соперничавшим на парламентской арене, предстояло принять участие в создании нового работоспособного организма - министерства и нижней палаты. Работа в этом направлении началась сразу же после объявления об отставке Тааффе. Лидеры консерваторов, Польского клуба и немецких либералов были приглашены на прием к императору для обсуждения кандидатуры нового премьер-министра. Пресса полнилась предположениями о том, кому будет поручено сформировать новый кабинет. Наиболее вероятными преемниками Тааффе считались князь Альфред Виндишгрец и граф Казимир Бадени[231]. Отвергнув ряд кандидатур, среди которых были наместники Богемии и Галиции - Тун и Бадени, участники переговоров одобрили предложение вверить новый кабинет князю Альфреду Виндишгрецу, члену Верхней палаты парламента и богемского сейма[232]. В новом правительстве немецколиберальная фракция выступила в непривычном за последние полтора десятилетия амплуа, войдя в коалицию большинства наряду с польскими депутатами и клубом Гогенварта и став частью первого по-настоящему коалиционного правительства Цислейтании. Этот кабинет просуществовал до июня 1895 г. На смену ему (после существовавшего несколько месяцев временного правительства) пришло министерство во главе с польским политиком графом Казимиром Бадени. Одним из значительных мероприятий нового премьера стало введение в 1896 г. всеобщего избирательного права для мужчин старше 24 лет. Благодаря этой реформе появилась пятая курия избирателей, в распоряжении которой отныне находилась шестая часть мандатов нижней палаты парламента. Реформа создала новые условия для усиления отчетливо проявлявшихся центробежных тенденций внутри немецколиберального лагеря. Отныне «новые либералы», склонные поддерживать националистические концепции, больше не ощущали себя маргинальным течением, а, напротив, могли рассчитывать на поддержку новых избирателей. В 1896 году из состава Объединенной немецкой левой фракции вышли богемские депутаты, стремившиеся к открытой оппозиции политике премьера. Основным доводом к такому шагу были нерешенные национальные проблемы Богемии. На базе этой группы была создала Немецкая партия прогресса (Deutsche Fortschrittspartei), в течение нескольких месяцев аналогичные организации появились в Моравии и Нижней Австрии. В том же году была создана независимая от широкого либерального течения Немецкая народная партия (Deutsche Volkspartei) [233] . Тремя столпами идеологии новой партии были заявлены национализм, либеральные свободы и социал-реформизм. На парламентских выборах 1897 года Немецкая народная партия завоевала 45 мандатов, Немецкая партия прогресса - 27 мест, тогда как некогда принадлежавшие Объединенной немецкой левой фракции политики получили лишь 7 мандатов. Признав тем самым распад прежнего объединении, они вошли в число прогрессистов. Приняла участие в выборах и Общенемецкая партия Шёнерера, завоевав 6 мест. Следующие выборы, прошедшие в 1901 году, обнаружили шаткость позиций прогрессистов, потерявших ряд мест даже в своем традиционном оплоте - Богемии. Её избиратели, в свою очередь, во многом обеспечили успех шёнерианцев, получивших 21 мандат. Безусловным лидером среди немецко-национальных партий вновь оказалась Немецкая народная партия с 49 местами[234]. В 1902 г. из Общенемецкой партии выделяется группа сторонников Карла Германа Вольфа, объявившая о создании Свободной общенемецкой партии (Frei Alldeutsche Partei, с 1907 г. - Немецкая радикальная партия, Deutschradikale Partei). В отличие от Шёнерера, проповедовавшего необходимость уничтожения Австрийского государства в его современном обличье, Вольф стоял на позициях лояльности к австрийскому государству. Его партия обращалась, в первую очередь, к интересам немецких избирателей Чешских земель, особенно северобогемских городов. Выборы 1901 г. были последним относительным успехом немецконационального движения в общеавстрийском контексте. В 1907 году в Австрии прошли первые прямые и равные выборы, сразу же зафиксировавшие кардинальные перемены в политической истории эпохи. Национальные партии потеряли до половины своих избирателей (так, прогрессисты получили всего 15 мест, радикалы - 12, Общенемецкая партия - всего 2 [235] ), тогда как ведущими игроками оказались христианские социалисты и социал-демократы[236]. Разрозненным национальным фракциям не оставалось ничего, кроме как объединить оставшиеся силы. В декабре 1908 года прогрессисты и Народная партия объединились в Немецконациональный союз (Deutschnationales Verband), к которому присоединились также и немецкие аграрии. К 1910 году это объединение вобрало в себя все национальные фракции, просуществовав в таком виде вплоть до распада монархии.