Учение о разуме и проблема метафизикикак науки («трансцендентальная диалектика»)

«Трансцендентальная диалектика» имеет своим

предметом исследование разума, характеризуемого

Кантом как высшая познавательная способность.

«Всякое наше знание, — пишет он, — начинается

с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается

в разуме, выше которого нет в нас ничего для обра-

ботки материала созерцаний и для подведения его под

высшее единство мышления» (39.

дентальная диалектика, представляющая собой крити-

ку чистого разума в строгом смысле этих слов (пото-

му что в предыдущих разделах исследовались чув-

ственность и рассудок), призвана дать ответ на

вопрос, возможна ли метафизика в качестве науки.

Кант указывает на тесную связь разума с рассуд-

ком и вместе с тем на отличие первого от последнего,

заключащееся в том, что в разуме находит свое выс-

шее и полное воплощение синтезирующая функция ин-

теллектуального знания: «Если рассудок есть способ-

ность создавать единство явлений посредством пра-

вил, то разум есть способность создавать единство

правил рассудка по принципам». Называя «принципа-

ми» «синтетические знания из понятий», которых не

может доставить рассудок, Кант определяет «понятия

разума» как «трансцендентальные идеи», заключаю-

щие «понятие целокупности условий для данного обус-

ловленного». Специфику этих идей Кант видит также

в том, что для них «в чувствах не может быть дан ни-

какой адекватный предмет» и они «выходят за пре-

делы всякого опыта», будучи в этом смысле «транс-

цендентными». Соответственно этому «разум никогда

не направлен прямо на опыт или на какой-нибудь

предмет, а всегда направлен на рассудок...»

(39. 3. 342, 355, 358-359). Уже этими характеристи-

ками разума и его идей указывается на границы их по-

знавательного применения.

Кант разделяет трансцендентальные идеи на три

класса: «Первый содержит в себе абсолютное (безус-

ловное) единство мыслящего субъекта, второй — абсо-

лютное единство ряда условий явлений, а третий — аб-

солютное единство условий всех предметов мышле-

ния». Три идеи разума — душа, мир, бог — суть пред-

меты исследования в метафизике, состоящей поэтому

54

из трех чисто «рациональных» (не эмпирических и не

«откровенных») дисциплин: психологии, космологии,

теологии. «Мыслящий субъект есть предмет психоло-

гии, совокупность всех явлений (мир) есть предмет

космологии, а вещь, содержащая в себе высшее усло-

вие возможности всего, что можно мыслить (сущность

всех сущностей), есть предмет теологии» (39. 3. 363).

В ходе критического рассмотрения названных разде-

лов наличной метафизики (прежде всего и в основном

лейбнице-вольфианской) Кант стремится ответить на

вопрос, обладают ли они действительными знаниями

о своих предметах и в чем может заключаться при-

чина отсутствия таких знаний.

Критика «рациональной психологии».

Кантовская критика «рациональной психологии» — это

выявление теоретической несостоятельности идеалисти-

ческо-спиритуалистического учения о душе как иммате-

риальной, чисто духовной, бессмертной субстанции,

оживотворяющей человеческое тело и являющейся сре-

доточием сознания. Суть умозаключения, при помощи

которого метафизик «доказывает» реальность такой

души, Кант резюмирует следующим образом: «То,

что нельзя мыслить иначе как субъект, и есть, следова-

тельно, субъект. Мыслящее же существо, рассматри-

ваемое только как таковое, нельзя мыслить иначе как

субъект. Следовательно, оно и существует как субъект,

т. е. как субстанция». Это умозаключение Кант харак-

теризует как логическо-философскую ошибку («транс-

цендентальный паралогизм»), состоящую в том, что

«единство сознания, лежащее в основе категорий,

принимается здесь за созерцание субъекта как объекта

и к нему применяется категория субстанции».

тем, разъяснял Кант, «это единство сознания есть

лишь единство в мышлении, а посредством одного

только мышления объект не дается. Следовательно,

категория субстанции, предполагающая каждый раз

данное созерцание, неприменима к нему, и потому

этот субъект вовсе не может быть познан»

(39. 3. 375-376, 383).

Своеобразие кантовской критики «метафизическо-

го» учения о человеческом сознании заключается

в том, что она ведется с агностических позиций и это

не позволяет ей быть радикальной. Кант отрицает

лишь теоретическую доказательность этого учения,

его притязания на статус научной дисциплины, за-

55

являя в этом смысле, что «рациональная психология

как доктрина, расширяющая наше самопознание, не

существует...». Но он вовсе не отрицает ни возможно-

сти существования имматериально-бессмертной «ду-

ши», ни даже надежного внетеоретического постиже-

ния ее существования. Кант подчеркивал, что его

критикой «не наносится никакого ущерба праву или

даже необходимости признания загробной жизни со-

гласно принципам практического применения разу-

ма...». Заметим, что вследствие агностического харак-

тера кантовской критики она оказывалась направлен-

ной не только против идеалистической «метафизики»,

но и против материалистических трактовок сознания.

Кант в равной мере предостерегал против того,

«чтобы мы не заблудились в спиритуализме, лишен-

ном основания в нашей жизни» и «чтобы мы не бро-

сились в объятия бездушного материализма»

(39. 3. 382, 384). Важно, однако, что аргументирован-

ной критики материалистического понимания «души»

Кант не дал, а используемые им против «рациональ-

ной психологии» аргументы не применимы к этому

пониманию, поскольку оно в XVIII в. отнюдь не было

чисто спекулятивным, представляя собой осмысление

солидного эмпирического материала естественнона-

учных исследований; и подлинно радикальная критика

«рациональной психологии» была произведена задол-

го до Канта именно с точки зрения этого понимания.

Стоит отметить, что агностический взгляд на «ду-

шу» утверждался Кантом с первых глав «Критики...»

И в трансцендентальной эстетике, и в трансценден-

тальной логике подчеркивалось, что мы можем вос-

принимать и мыслить свое «я» только как явление,

поскольку оно выступает для нас сквозь непроницаемо

скрывающую ее существо призму априорных форм

чувственности и рассудка.