Пространство и врем

. Далее Кант производил два

не менее субъективистских «истолкования» воззрений

на пространство и время. Суть первого, «метафизиче-

ского» их истолкования заключена в положениях, что

«пространство есть необходимое априорное представ-

ление, лежащее в основе всех внешних созерцаний»,

а «время есть необходимое представление, лежащее

в основе всех созерцаний».

цендентального» их истолкования состоит, во-первых,

в уточнении, что пространство это «только форма всех

явлений внешних чувств», а время есть «непосред-

ственное условие внутренних явлений (нашей души)

и тем самым косвенно также условие внешних явле-

2*              35

ний». Во-вторых, — и это главное, — что пространство

и время не суть объективные определения вещей и не

имеют реальности вне «субъективных условий созер-

цания». Кант провозглашает тезисы о «трансценден-

тальной идеальности» пространства и времени, утвер-

ждающие, «что пространство есть ничто, как только

мы отбрасываем условия возможности всякого опыта

и принимаем его за нечто лежащее в основе вещей

в себе», и что время, «если отвлечься от субъективных

условий чувственного созерцания, ровно ничего не оз-

начает и не может быть причислено к предметам са-

мим по себе...» (39, 5, 130, 135, 138, 133, 137, 134, 140).

Как указывал В. И. Ленин, «признавая априорность

пространства, времени, причинности и т. д., Кант на-

правляет свою философию в сторону идеализма» (2,

18, 206). Из приведенных тезисов следует, что все

созерцаемое в пространстве и времени не представляет

собой «вещей-в-себе», будучи как таковое безошибоч-

ным индикатором их непредставленности в сознании.

И именно из этих тезисов вытекает агностический вы-

вод, что поскольку люди все созерцают в пространстве

и времени, и поскольку чувственные созерцания яв-

ляются необходимым базисом интеллектуального поз-

нания, то человеческий ум принципиально лишен воз-

можности познавать «вещи-в-себе».

Провозглашение «трансцендентальной идеально-

сти» пространства и времени было прямо направлено

против понимания их как форм существования мате-

рии, к которому подходил новоевропейский материа-

лизм. Эта «идеальность» означала отрицание того,

что протяженность и движение суть атрибуты мате-

рии, ее неотъемлемые существенные свойства. Отвер-

гая ссылку на «действительность изменений» как до-

вод в пользу объективной реальности времени, Кант

заявлял, что вне чувственного представления «не было

бы также представления об изменениях». По сути де-

ла, все определенности чувственно воспринимаемых

материальных тел трактовались Кантом как имеющие

свой источник в человеческом сознании, т. е. субъек-

тивно-идеалистически.

Заметим, что производимая Кантом «дематериали-

зация» мира явлений распространялась имплицитно

также на «вещи-в-себе». Дело в том, что им, по Канту,

не может быть присуща никакая определенность чув-

36

ственно воспринимаемых тел (протяженность, непро-

ницаемость, подвижность и т. д.); «представление

о теле в созерцании не содержит ничего, что могло бы

быть присуще предметам самим по себе...»

(39. 3. 140—141, 145). Так, уже в рамках «трансцен-

дентальной эстетики» кантовская «вещь-в-себе» оказы-

валась неоднозначной и даже имеющей противопо-

ложные смыслы: материалистический и антиматериа-

листический.

Тезисы об «эмпирической реальности» простран-

ства и времени, тоже вытекавшие из «метафизическо-

го» истолкования последних, не имели материалисти-

ческого смысла и были, можно сказать, лишь оборот-

ной стороной тезисов об их «трансцендентальной

идеальности». По Канту, пространство и время «эмпи-

рически реальны» в том только смысле, что они

имеют значимость «для всех предметов, которые

когда-либо могут быть даны нашим чувствам...»

(39. 3. 139), т. е. для явлений. Другими словами, все

вещи как явления (и только как явления!), как пред-

меты чувственного созерцания с необходимостью су-

ществуют в пространстве и времени.

и необходимость существования явлений в простран-

стве и времени Кант называл «объективной значи-

мостью» последних, тем самым субъективно-идеали-

стически истолковывая саму объективность.

Кант полагал, что выводы о пространстве и вре-

мени как необходимых априорных представлениях, ле-

жащих в основе созерцаний, дают философское обо-

снование способности математики выдвигать положе-

ния, имеющие всеобщую и необходимую значимость.

Дело в том, что, по мнению Канта, одна из двух

главных отраслей математики — геометрия — имеет

своим базисом пространственные представления,

а другая отрасль — арифметика — временные представ-

ления.

Для материалистически мыслящих ученых и фило-

софов кантовское обоснование «возможности матема-

тики как науки» не давало ничего позитивного и, если

принимать его всерьез, способно было даже скомпро-

метировать эту науку. Однако в умах тех, кто испытал

воздействие деструктивной критики математического

знания со стороны берклианского субъективного идеа-

лизма (а к ним, возможно, относился и сам Кант)

и тяготел к иной, свободной от такого рода критики

37

разновидности субъективного идеализма, данное обо-

снование восстанавливало научный статус матема-

тики, и потому для них оно имело огромное зна-

чение.

Трансцендентальная логика» Разрабатываемую им «трансцен-

дентальную логику» Кант отличал от ранее существовавшей «об-

щей логики» как логику «содержательную» от логики «формаль-

ной». По Канту, эта общая логика, имеющая дело с априорными

принципами мышления, «отвлекается ... от всякого содержания по-)

знания, т. е. от всякого отношения его к объекту, и рассматривает

только логическую форму в отношении знаний друг к другу, т. е.

форму мышления вообще». Считая эту логику недостаточной, Кант

заявлял, что должна существовать еще «логика отвлекающаяся не

от всякого содержания познания», а «определяющая происхожде-

ние, объем и объективную значимость» априорных знаний, и ее

следует называть «трансцендентальной логикой», потому что она

имеет дело только с законами рассудка и разума ...

ку, поскольку она априори относится к предметам...» (39. 3. 157,

158 — 159). Это первое в немецкой классической философии выраже-

ние критического отношения к формальной логике, возникшее на

основе подхода к идее диалектической логики, не было антагони-

стическим к предшествующей логике и ориентировалось не на ее

отрицание, а скорее на дополнение более глубокой, с точки зрения

Канта, логической концепцией, решающей новые и более сложные

познавательные задачи.

Придание логике содержательности обеспечивается, по Канту,

тесной и постоянной связью познающего мышления с чувственны-

ми представлениями, исследованными в трансцендентальной эсте-

тике, т. е. с «созерцаниями». Это связывание Кант считал функцией

рассудка, определяя последний именно как «способность ... мыс-

лить предмет чувственного созерцания...» и заявляя, что «он и дол-

жен быть прежде всего исследован в логике». После того как в на-

чале «Критики...» Кант охарактеризовал чувственность и мышле-

ние как совершенно различные познавательные способности,

которые следует «тщательно обособлять и отличать одну от дру-

гой», он далее настойчиво и последовательно проводит мысль

о том, что «только из соединения» чувственности и рассудка «мо-

жет возникнуть знание». Это объясняется тем, что «без чувственно-

сти ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один не-

льзя было бы мыслить». Высказывая убеждение, что «мысли без

содержания пусты», а «созерцания без понятий слепы» (39. 3. 155),

Кант утверждал, с одной стороны, базисное значение чувственной

ступени познания (что было проявлением материалистической тен-

денции в «трансцендентальной логике»), а с другой стороны, под-

черкивал необходимость не останавливаться на ней в процессе по-

знания, а подвергать ее рациональной обработке. В соответствую-

щих рассуждениях Канта заметен подход к пониманию того, что

переход от чувственной ступени познания к рациональной носит ха-

рактер качественного скачка, т. е. диалектичен. С этим связано,

в частности, подчеркивание Кантом активности («спонтанности»)

рассудка по сравнению с пассивностью («восприимчивостью»)

чувственности.

38

Учение о рассудке и проблема естествознания

как науки («трансцендентальная аналитика»)

Называя учение о рассудочном знании «трансцен-

дентальной аналитикой», Кант поясняет, что эта часть

его логики производит не обычный анализ, а «расчле-

нение всего нашего априорного знания на начала чи-

стого рассудочного знания» (39. 3. 164). Такими нача-

лами Кант считал, во-первых, понятия, а во-вторых,

основоположения, представляющие собой правила со-

единения понятий в суждения. Поэтому Кант разделил

трансцендентальную аналитику на аналитику понятий

и аналитику основоположений.