Математические антиномии

1-я антиномия

Приводимые Кантом доказательства тезисов и ан-

титезисов ведутся «от противного». Так, в отношении

тезиса первой антиномии Кант начинает с допущения,

что «мир не имеет начала во времени», откуда заклю-

чает, что «до всякого данного момента времени про-

текла вечность и, стало быть, прошел бесконечный

ряд следующих друг за другом состояний вещей в ми-

ре».

ряда Кант без достаточных на то оснований толкует

как его «оконечивание», полагание законченности,

а далее опровергает это истолкование, делая из выя-

вления его нелепости неубедительный вывод о необос-

нованности вышеприведенного допущения: «Но беско-

нечность ряда в том и состоит, что он никогда не

58

может быть закончен ... Стало быть, бесконечный про-

шедший мировой ряд невозможен; значит, начало ми-

ра есть необходимое условие его существования, что

и требовалось доказать...» (39. 3. 404). Столь же натя-

нуты и неубедительны все другие доказательства тези-

сов и антитезисов: в каждом из них посылки подвер-

гаются искаженному истолкованию, опровержение

которого выдается за искомое доказательство.

Но интерес кантовской антиномистики заключается

не в этих псевдодоказательствах, а в том, что, во-

первых, в ней отразились реальные мировоззренческие

антитезы, при рассмотрении которых Кантом рельеф-

но выступает его собственная философская позиция,

существенно дополняемая и уточняемая по сравнению

с предшествующими разделами «Критики...», а во-

вторых, в том, что при ее характеристике оказался

выявленным ряд важных диалектических проблем, что

стимулировало разработку диалектики в последующей

немецкой классической философии.

Вдумываясь в первую, третью и четвертую антино-

мии, нетрудно заметить, что их тезисы выражают

объективно-идеалистическое воззрение на природу,

тесно связанное с признанием ее сотворенности богом

и зависимости от него в своем последующем суще-

ствовании, тогда как в антитезисах выражено материа-

листическо-атеистическое миропонимание (связь вто-

рой антиномии с конфронтацией материализма и

идеализма носит более сложный и неоднозначный ха-

рактер).

положений означает, что кантовская критика напра-

влена в «трансцендентальной антитетике» не только

против «рациональной космологии» как отрасли «ме-

тафизики», притязающей на постижение мира из

«чистых понятий», но фактически также против под-

черкнуто «антиметафизических», особенно в XVIII в.,

«систем природы». Поскольку в последних материали-

стические положения строились как философское обо-

бщение естественнонаучных знаний, постольку чисто

умозрительная критика Кантом антитезисов выглядит

особенно поверхностной, ни в коей мере не затрагивая

их действительного обоснования, характер которого

не был, вообще говоря, для него неясен, поскольку он

видел в антитезисах выражение «эмпиризма» (в отли-

чие от тезисов, выражающих «догматизм»). Надо ска-

зать, что Канту самому был в значительной мере по-

59

нятен глубинный смысл названной антитетики «эмпи-

ризма» и «догматизма», поскольку ее реальным

воплощением в философских учениях он считал «про-

тивоположность между эпикуреизмом и платониз-

мом» (39. 3. 438).

Прежде чем приступить к определению значимости

тезисов и антитезисов с точки зрения «критерия ис-

тины», Кант считает необходимым рассмотреть их под

углом зрения «интересов разума». Это рассмотрение

оказывается весьма содержательным выяснением от-

ношений материалистического и идеалистического на-

правлений в философии с наукой, с одной стороны, а

с другой стороны, с религией (и с религиозным обо-

снованием морали).

Согласно Канту, «на стороне догматизма в опреде-

лении космологических идей» обнаруживается, во-

первых, «определенный практический интерес», под

которым понимается, в сущности, лишь религиозно-

моральная заинтересованность в их теистической трак-

товке. Во-вторых, на стороне «догматизма» обнаружи-

вается «некоторый спекулятивный интерес разума,

состоящий в возможности» (но только в возможно-

сти!) «совершенно априори охватить всю цепь условий

и понять происхождение обусловленного, если начать

с безусловного...».

«преимуществом общедоступности», поскольку «обы-

денный рассудок не видит ничего трудного в идеях бе-

зусловного начала всякого синтеза...». Наконец, в-че-

твертых, на стороне «догматизма» так называемый

«архитектонический интерес разума», поскольку по-

следний по своей природе склонен рассматривать «все

знания как принадлежащие к какой-нибудь возможной

системе...» (39. 3. 434, 435, 440).

Что же касается «эмпиризма» (т. е., в сущности, фи-

лософского материализма), то с точки зрения «интере-

сов разума» он в изображении Канта проигрывает, по

крайней мере на первый взгляд, «догматизму» в трех

пунктах из четырех. Во-первых, на стороне «эмпириз-

ма» в определении космологических идей нет «такого

практического интереса ... какой приносят с собой мо-

раль и религия». Во-вторых, «эмпиризм» лишен «вся-

кой общедоступности», и потому «нечего опасаться,

что он когда-нибудь переступит порог ученой филосо-

фии и приобретет сколько-нибудь значительное влия-

ние среди обыкновенных людей или будет пользовать-

60

ся благосклонностью толпы». В-третьих, «эмпиризм»

лишен и «архитектонического интереса», потому что

«положения антитезиса таковы, что делают совер-

шенно невозможным завершение системы знаний»

(39. 3. 436, 439, 440).

Для вдумчивых читателей, лишенных религиозной

предвзятости, перечисленные черты «эмпиризма» (за

исключением необоснованного отчуждения от него

морали) являются, однако, не недостатками, а серь-

езными преимуществами по сравнению с «догматиз-

мом». Представляется, что, по сути дела, и сам Кант

в значительной мере так смотрел на эти черты. Остав-

ляя пока в стороне вопрос об отношении Канта к ре-

лигии и к религиозному обоснованию морали (он бу-

дет далее предметом специального рассмотрения),

отметим, во-первых, его собственное отрицательное

отношение к спекулятивному созиданию всеобъемлю-

щих законченных систем. Во-вторых, обратим внима-

ние на едкую иронию Канта по поводу такого «пре-

имущества» идеалистическо-теистического философ-

ствования, как «общедоступность».

ние «обыденного рассудка» к «трансцендентальной

догматике» тем, что в этой сфере даже самый ученый

человек не имеет никаких преимуществ перед челове-

ком малообразованным, Кант писал, что если послед-

ний «мало или ничего не понимает в этих вопросах, то

все же никто не может хвастаться, что понимает в них

гораздо больше, и, хотя он не может говорить о них

ученым языком ... все же он может бесконечно больше

умствовать по поводу их, так как он блуждает исклю-

чительно среди идей, о которых именно потому мож-

но говорить красноречиво, что о них ничего не извест-

но...» (39. 3. 439). Эти слова Канта звучат очень

злободневно и ныне, когда среди людей, чья образо-

ванность не имеет надежного научно-материалистиче-

ского фундамента, распространилась мода на всякого

рода «сверхъестественные» объяснения недостаточно

изученных фактов.

Неоспоримое преимущество «эмпиризма» перед

«догматизмом» Кант явно признает лишь в одном, но

философски главном пункте: «...спекулятивному инте-

ресу разума эмпиризм предоставляет выгоды, чрезвы-

чайно привлекательные и далеко превосходящие те,

которые может обещать догматический проповедник

идей разума». В данном случае «спекулятивный инте-

61

pec» означает «познавательный интерес», причем эф-

фективный, реализуемый. Подлинным дифирамбом

имеющему материалистическую определенность науч-

ному постижению мира звучат слова Канта о том, что

«согласно эмпиризму, рассудок всегда находится на

своей собственной почве, а именно исключительно

в области возможного опыта; законы этого опыта он

в состоянии отыскать и посредством них без конца

расширять свои прочные и ясные знания. Здесь он мо-

жет и должен показывать созерцанию предмет, взятый

и сам по себе (!), и в его отношениях или в понятиях,

образ которых может быть ясно и отчетливо пред-

ставлен в данных подобных созерцаниях.

только нет необходимости покидать цепь естественно-

го порядка... но ему не позволено даже бросать свое

дело и под предлогом, что оно доведено теперь до

конца, переходить в область идеализирующего разума

и к трансцендентным понятиям, где ему уже нет на-

добности наблюдать и исследовать согласно законам

природы и где он должен только мыслить и вымыш-

лять, будучи уверенным, что факты природы его не

опровергнут, так как он не связан более их свидетель-

ством; а может обходить их...» (39. 3. 436). Тот же

смысл имела квалификация Кантом как «правильных»,

хотя и редко соблюдаемых, к сожалению, следующих

основоположений «для расширения спекулятивной фи-

лософии»: при осмыслении природы «нужно присту-

пать к делу так, будто область исследования не очер-

чена никакой границей или началом мира... вещество

мира следует принимать таким, каким оно должно

быть, если мы хотим получать о нем знания из опы-

та... возникновение событий определяется неизменны-

ми законами природы и, наконец... не следует до-

пускать никакой причины, отличной от мира...»

(39. 3. 436, 438).

Для находящегося на государственной службе не-

мецкого философа, в обязанность которому вменялось

поддерживать религию, вряд ли было возможно в 80-е

годы XVIII в. выразить яснее симпатизирующий «ин-

терес разума» к тому пониманию природы, которое

давалось материалистически ориентированным есте-

ствознанием.

Стоит отметить, что перечисленные «правильные»

основоположения Кант считал имеющими значение

«также для отыскания принципов морали независимо

62

от посторонних источников...» (39. 3. 438), тем самым

фактически девальвируя свое утверждение, будто «эм-

пиризм» не может служить для обоснования морали.

Собственно «критическое» исследование антиномий

имеет своей предпосылкой утверждение Канта, что во-

преки видимости все космологические идеи трансцен-

дентны: «...хотя они не выходят за пределы объекта,

именно явлений, когда речь идет об их роде, а имеют

дело только с миром явлений (не с ноуменами), все же

доводят синтез до степени, превышающей всякий воз-

можный опыт...» Ясно, однако, что идея мира не мо-

жет быть названа «трансцендентной» в том же самом

смысле, как идеи имматериальной души и бога,

и Кант признает, что «только космологические идеи

обладают той особенностью, что могут предполагать

свой предмет и необходимый для его понятия синтез

как данные (нам)...».

охарактеризовать эти идеи как, в сущности, все же

«трансцендентные» представляет собой агностически

истолкованное отражение того факта, что о бесконеч-

ной природе не может быть исчерпывающего эмпири-

ческого знания, приращение которого является беско-

нечным процессом. Кант неадекватно истолковывает

этот факт как выход идеи мира за пределы всякого

возможного опыта, — в действительности она выходит

за пределы лишь реализованных в любой данный ис-

торический момент эмпирических знаний. Агностиче-

ско-«трансцендентное» толкование Кантом идеи мира

как «абсолютной целокупности» явлений возникало

также вследствие неразрешимости для него диалекти-

ческой проблемы перехода от познания конечного

к бесконечному, познания бесконечного в конеч-

ном, — в кантовском миропонимании их единство ока-

залось метафизически разорванным. Логика кантов-

ской «феноменологической онтологии» привела к

тому, что в конечном счете идея мира определялась

как, по сути дела, имманентная сознанию и тем

самым идеалистически субъективизировалась. Кант за-

являл, что «мир вовсе не существует сам по себе (неза-

висимо от регрессивного ряда моих представлений)...»,

т. е. от движения этих представлений от обусловлен-

ного к безусловному в существовании явлений. Мир,

уточнял Кант, «существует только в эмпирическом ре-

грессе ряда явлений и сам по себе не встречается», так

что мир — это только идея, «только создание разума»

63

(39. 3. 339, 442-443, 460). При свойственной Канту

противоречивости он тем не менее продолжал харак-

теризовать мир и как трансцендентную реальность.