Критика формально-логических законов мышления.

Отвергая рассудочное, недиалектическое понимание

тождества, когда его «удерживают и абстрагируют от

различия», Гегель развернул критику установленных

формальной логикой трех законов мышления — тожде-

ства, противоречия (точнее: непротиворечия) и исклю-

ченного третьего.

таков: рассудочные «определения сущности, взятые

как существенные определения, становятся предиката-

ми предполагаемого субъекта, и так как они суще-

ственны, то этот субъект есть всё. Возникающие бла-

годаря этому предложения были провозглашены

всеобщими законами мышления». Такая трактовка ис-

точника формально-логических законов является пан-

логической. Заметим, что она не была изначально

свойственна формальной логике, а наметилась в ней

лишь со времени Лейбница и разрабатывалась пред-

ставителями лейбнице-вольфианской школы. Сам бу-

дучи крупнейшим поборником панлогизма, Гегель

в принципе считал онтологизацию логики оправданной,

но лишь в ее «спекулятивном» (диалектическом), а не

258

рассудочном виде, так как последний через свои за-

коны требует понимать всё сущее как самотождествен-

ное и непротиворечивое. В этом смысле закон тожде-

ства, по Гегелю, гласит: «Всё тождественно с собой,

А = А», а закон противоречия: «А не может в одно и то

же время быть А и не-А» (96. 1.270). Против толко-

вания этих положений как универсально значимых за-

конов Гегель направляет свою концепцию, согласно

которой всё сущее, являясь самотождественным, вме-

сте с тем внутренне различно и противоречиво. Не-

сомненно, что онтологизированный вариант формаль-

ной логики критикуется Гегелем убедительно и отвер-

гается с полным основанием.

Сложнее обстоит дело с тем, как оценивать геге-

левскую критику формально-логических законов, ког-

да они рассматриваются только как законы человече-

ского мышления и им не приписывается значение

законов бытия.

плане несостоятельными (они, по его мнению, не ис-

тинные законы мышления, а лишь абстрактные за-

коны рассудка), Гегель, во-первых, формулировал их

не совсем корректно, а закон тождества представлял

и вовсе в карикатурном виде как требование полного

тождества логических субъекта и объекта, победонос-

но заявляя потом, что «выражения, следующие этому

нормативному... закону истины (планета есть планета,

магнетизм есть магнетизм, дух есть дух), справедливо

считаются глупыми» и общий опыт свидетельствует

о том, что «никакое сознание не мыслит, не образует

представлений и т. д., не говорит согласно этому зако-

ну...» (96. 1. 271). Такая критика, естественно, не за-

трагивала действительные законы формальной логики,

в частности закон тождества, требование которого со-

стояло в том, чтобы в ходе рассуждения не допускать

подмены предмета, о котором идет речь (например,

планеты) другими предметами (например, магнетиз-

мом или духом); причем этот закон ни в коей мере не

исключал возможности характеризовать логический

субъект множеством различных предикатов, в том

числе таких, которые характеризуют его как обладаю-

щий противоположными определениями и изменяю-

щийся.

Во-вторых, оценки Гегелем деятельности рассудка,

лежащие в основе его отношения к формальной логи-

ке, являются, как показывает исследование, очень не-

9*              259

однозначными и варьируются от безоговорочного осу-

ждения «рассудочного» во имя «разумного» до при-

знания «рассудочного» необходимым моментом «ра-

зумного». В-третьих, исследователи отмечают, что

в произведениях Гегеля немало рассуждений, по-

строенных по всем правилам формальной логики

и могущих быть примерами ее плодотворного приме-

нения. В-четвертых, отмечается, что в тех случаях, ког-

да пронизанные диалектическими положениями рассу-

ждения Гегеля достаточно убедительны и свободны от

натяжек, в них трудно обнаружить какое-либо наруше-

ние требований формальной логики.

понятий в свою противоположность и введение поня-

тий, обозначающих единство противоположностей,

фактически выступают у Гегеля как отражение объек-

тивных диалектических процессов, тогда его диалекти-

ческие рассуждения легко воспринимаются читателя-

ми, поднимая их сознание на высшую, по сравнению

с прежней, ступень понимания без всякого отказа от

формальной логики с их стороны и без насилия над

их здравым смыслом.

Поставленный Гегелем, но не получивший в его

произведениях определенного решения и достаточно

обстоятельного освещения вопрос о соотношении ло-

гики диалектической и логики формальной неодно-

кратно, но не исчерпывающе освещался классиками

марксизма-ленинизма. С 20-х годов нынешнего столе-

тия он не раз становился предметом длительных и на-

пряженных дискуссий в советской и зарубежной марк-

систской литературе. Стремление выяснить позицию

Гегеля по названному вопросу играло немаловажную

роль в этих дискуссиях. В этом плане уместно приве-

сти авторитетное мнение И. С. Нарского, одного из

самых активных и компетентных участников данных

дискуссий в послевоенный период: «Закон (не) проти-

воречия, накладывая вето на формально-логические

противоречия, в принципе не отвергает противоречий

диалектических и поэтому не сталкивается с законом

всеобщей диалектической противоречивости, не ме-

шает ему действовать. Формально-логическим проти-

воречиям соответствуют контрадикторные формаль-

но-логические отрицания, тогда как противоречия

диалектические складываются на основе «снятий», т. е.

диалектических отрицаний, которые являются кон-

трарными противоречиями особого рода, отличаясь

260

как от обычных контрарных, так тем более и от кон-

традикторных противоречий» (16, 323).