Концепция сущности христианства

Концепция сущности христианства, ставшая

первым проявлением зрелого материалистического

мировоззрения Фейербаха, резюмируется положением

о том, что бог как предмет почитания в этой религии

это такой фантастический образ в сознании людей, ко-

торый определенным образом отражает их собствен-

407

ную сущность.

ербаху, заключается в том, что в ней «человек ...

объективирует свою сущность и делает себя предме-

том этой объективированной сущности, превратив-

шейся в субъект, в личность», причем христианин сам

к себе начинает в силу своей религиозной веры отно-

ситься «как к объекту другого объекта, другого суще-

ства», т. е. бога, что означает искажающее «пере-

вертывание» действительных отношений между людь-

ми и измышленным ими богом. Раскрывая «тайну»

бога, к которой сводится «тайна» религии, Фейербах

заявлял, что «божественная сущность — не что иное

как человеческая сущность, очищенная, освобожденная

от индивидуальных границ, т. е. от действительного,

телесного человека, объективированная, т. е. рассмат-

риваемая и почитаемая, в качестве посторонней, от-

дельной сущности». Двумя главными моментами пре-

вращения человеческой сущности в божественную

сущность, осуществляемого религиозным сознанием,

являются, согласно Фейербаху, во-первых, ее «дезинди-

видуализация» и придание ей характера трансцендент-

ной всеобщности, а во-вторых, ее дематериализация

и придание ей чисто духовного характера (130. 2. 60).

В фейербаховском понимании «тайны» христиан-

ства нетрудно заметить продолжение той линии сво-

бодомыслия, которая начиная с древнегреческого фи-

лософа Ксенофана вскрывала антропоморфность пред-

ставлений о богах. На громадном фактическом мате-

риале с большим искусством и красноречием выявлял

Фейербах человеческий базис в самых, казалось, не по-

хожих на свойства людей атрибутах бога.

выявление Фейербахом антропологических оснований

образа бога в религиозном сознании настолько своео-

бразно, что сам он был склонен считать свое понима-

ние «тайны» христианства радикально отличным от

предшествующего иррелигиозного свободомыслия.

Фейербах счел неудовлетворительным предлагавшееся

представителями этого свободомыслия объяснение ан-

тропоморфности религиозно-мифологических пред-

ставлений о богах как результата невежественного

проецирования на них человеческого, психологических

черт самих людей и соответствующего внешнего обли-

ка. Поиск более глубокого объяснения данного фено-

мена религиозного сознания производился Фейерба-

хом в условиях антропологического переосмысления им

408

гегелевского учения об искусстве, религии и философии

как необходимых формах самопостижения абсолюта.

Прийдя к заключению, что на место гегелевского абсо-

люта должна быть поставлена человеческая сущность,

являющаяся его скрытым основанием и его «тайной»,

Фейербах решил, что в потребности человечества к по-

стижению своей сущности находится разгадка к пони-

манию глубочайшего источника и определяющей при-

чины религиозных антропоморфизмов вообще и

в особенности предельной антропоморфности хри-

стианского представления о боге. Заявляя, что «искус-

ство, религия, философия или наука составляют про-

явление или раскрытие подлинной человеческой сущ-

ности», Фейербах считал, что «религия есть первое и

к тому же косвенное самосознание человека... Прежде

чем искать свою сущность в себе, человек полагает ее

вне себя. Свою собственную сущность он объективи-

рует в качестве другой сущности». Подлинное основа-

ние христианского представления о триединстве боже-

ства Фейербах усматривал прежде всего в религиоз-

ном «объективировании» того, что он характеризовал

как сущностные, «оживотворяющие, определяющие,

господствующие» силы человека: «Божественная

«троица» проявляется в человеке и даже над индиви-

дуальным человеком в виде единства разума, любви

и воли».

и чувстве заключается высшая, абсолютная сущность

человека как такового...» (130. 2. 42, 32).

Отсюда следовало, что антропоморфные образы

бога, в особенности христианская «троица», которая

предшествующим свободомыслием рассматривалась

как абсурдное создание религиозного воображения,

имеют немаловажную познавательную ценность. Они

суть сгустки пусть наивного, неадекватного, «перевер-

нутого», но все-таки знания людей о своей сущности,

и потому «религия есть первое ... самосознание

человека», «младенческая сущность человечества»

(130. 2. 42).

В том, что в ходе преобразования религиозным со-

знанием человеческих ума, воли, чувства («сердца»)

в божественные всеведение, всемогущество, всебла-

гость производится «обесконечивание» сущностных сил

человека, приобретающих из-за этого нечеловеческий

вид, Фейербах тоже усматривал неадекватное выраже-

ние глубокой антропологической истины. Она, по его

409

мнению, заключается в том, что потенциально, в перс-

пективе развития человеческого рода эти силы стано-

вятся практически действительно безграничными, хотя

в каждом индивиде как таковом они ограничены, «ко-

нечны», как и весь он.

Согласно Фейербаху, религии свойственно пости-

гать именно «родовую» сущность человека, т. е. сущ-

ностные силы человеческого рода, причем не в их на-

лично ограниченном состоянии, а в безграничных

потенциях их развития. Первостепенное значение он

придавал способности религии выражать «родовую»

сущность человека не только через ее воплощение

в индивидах, но и прямо, т. е. как существенную для

людей социальность. Отмечая, что «внутренняя жизнь

человека тесно связана с его родом, с его сущностью»

и что в мышлении «он может стать на место другого

именно потому, что объектом его сознания служит не

только его индивидуальность, но и его род, его сущ-

ность», Фейербах подчеркивал, что «сущность челове-

ка ...

гии» (130. 2. 31).

Почитание бога, предписываемое верующим рели-

гией, Фейербах трактовал как весьма ценное, хотя

лишь косвенное предписание благоговейного отноше-

ния к человеческим «совершенствам». С этой точки

зрения свойственные религиозному сознанию любовь

к богу, хвалы его «совершенствам» предстают как за-

вуалированное почитание человеческой сущности. По-

скольку, согласно Фейербаху, «бог есть откровение

внутренней сути человека, выражение его «Я»», по-

стольку «религия есть торжественное раскрытие

тайных сокровищ человека, признание его сокровенных

помыслов, открытое исповедание его тайн любви»

(130. 2. 42).

Все эти фейербаховские суждения о сущности хри-

стианства, претендовавшие и на раскрытие вообще

сущности религии, коренным образом отличались от

взгляда на нее прежних философов-материалистов от

Демокрита, Эпикура и Лукреция до Дидро, Гельвеция

и Гольбаха. Фейербах резко отрицательно отзывался

о том, что они считали источником религии невеже-

ство верующих людей относительно самих себя и при-

роды, их страх перед обожествляемыми грозными си-

лами природы и общества, их обмакутость рели-

гиозными проповедниками. По Фейербаху, главную

410

основу религии составляют определенное глубокое зна-

ние и комплекс позитивных эмоций, связанных с этим

знанием.

Однако фейербаховская концепция сущности хри-

стианства не исчерпывалась приведенными суждения-

ми, которые звучали во многом апологетически по от-

ношению к религии, хотя уже и они имели несом-

ненный атеистический смысл. Дело в том, что тезис

о сугубо антропологическом ядре христианского пред-

ставления о боге означал отрицание того, что этот (и

всякий иной) бог является реально существующим

сверхъестественным творцом и промыслителем всего

сущего. После возникновения философии, раскрываю-

щей антропологическую сущность религии и адекват-

но постигающей эту сущность своими собственными

средствами, собственно религиозное воззрение на бога

должно быть, по Фейербаху, решительно преодолено.

Но помимо отрицания с этих позиций Фейербах под-

верг христианскую религию и более острой критике,

распространяющейся на все время ее существования.

Характеристики, звучащие апологетически по отноше-

нию к религии, Фейербах относил лишь к тому, что

называл ее «истинной» сущностью и что фактически

представляло собой произведенную им ее антрополо-

гическую идеализацию, которую теологи отвергли как

недопустимое извращение действительного смысла

христианства.

этой будто бы «истинной», «антропологической» сущ-

ности христианства, излагаемого в первой части одно-

именного сочинения, переходит во второй части

к осмыслению «ложной», «богословской» сущности

этой религии, т. е. того, какой смысл вкладывали в нее

сами христиане во главе с своими вероучителями, он

дает острокритическую характеристику исторически

реального христианства, причем она опирается на вы-

воды предшествующего иррелигиозного вольномыс-

лия и, развертываясь в его русле, обогащает его ря-

дом новых положений, сформулированных афористи-

чески чеканно, ярко, впечатляюще.

В ходе характеристики Фейербахом «богослов-

ской», т. е. собственно религиозной, сущности хри-

стианства (а вместе с тем и других религий) обнаружи-

валось критическое острие положения о религии как

«объективировании» человеческой сущности. Если ра-

нее Фейербах делал акцент на то, что «религия есть

411

отношение человека к собственной сущности», утверж-

дая, что «в этом заключается ее истинность и нрав-

ственная спасительная сила», то теперь он обращает

внимание на то, что человек относится к религии «не

как к своей сущности, а как к другому, отличному от

него и даже противоположному ему существу...». Фак-

тически Фейербах выявляет и освещает феномен рели-

гиозного отчуждения, указывая, что в этом заклю-

чается «ложъ» религии, «ее противоречие разуму

и нравственности» и что «в этом — пагубный источник

религиозного фанатизма, высший, метафизический

принцип кровавых человеческих жертв — одним сло-

вом, в этом заключается первопричина всех ужасов,

всех потрясающих сцен в трагедии истории религии».

Фейербах делает очень важный вывод, согласно кото-

рому в религии «человек приписывает богу то, что он

отрицает в себе». Это значит, что в сознании рели-

гиозного человека наделение бога всеми человечески-

ми совершенствами совершается в строгом соответ-

ствии с отрицанием этих совершенств у действи-

тельных людей, с дегуманизацией его представления

о них и о самом себе: «Чем субъективнее, чем человеч-

нее бог, тем более отказывается человек от своей

субъективности, от своей человечности...» Конкретизи-

руя это положение, Фейербах указывает, что вера во

всемогущего бога неразрывно связана с убеждением

в бессилии людей, вера в бесконечную божественную

мудрость — с убеждением в неспособности человече-

ского разума к познанию, вера во всеблагость бо-

га — с убеждением в невозможности для людей тво-

рить добро.

Фейербах, — надо разорить человека; чтобы бог был

всем, человек должен сделаться ничем» (130. 2. 233,

57, 61, 56).

Тем самым Фейербах отрицал распространенное

мнение о том, будто образ бога, наделенного в выс-

шей степени всеми возможными человеческими до-

стоинствами, оказывает облагораживающее воздей-

ствие на людей, служит вдохновляющим идеалом,

побуждающим их к развитию в себе человеческих

качеств.

Много внимания уделяет Фейербах выяснению то-

го, какое воздействие на нравственность оказывает

«богословская» сущность религии. Выявляя одну из

самых существенных и в то же время скрытых антино-

412

мий религиозного сознания, Фейербах указывает, что

уже сама «вера в бога как в необходимое условие добро-

детели есть вера в ничтожество добродетели самой по

себе». Побуждение человека к нравственным поступ-

кам посредством «богооткровенных» заповедей, ко-

торые мифологичны, «портит моральный вкус и чув-

ство, эстетику добродетели... отравляет, даже убивает

в человеке» наиболее ценное нравственное чувство —

«чувство правды, смысл истины». Подрыв нравственно-

сти, к которому фактически ведут попытки ее рели-

гиозного обоснования, выражается далее, по Фейерба-

ху, в том, что религиозная вера, поставленная

в господствующее положение по отношению к мора-

ли, получает возможность деформировать последнюю

в своих интересах и прямо побуждать человека к со-

вершению «во славу божию» поступков, несовме-

стимых с нравственностью. Отмечая, что верующие

люди вынуждены приносить «в жертву обязанности

человеческие, — как, например, обязанность уважать

жизнь ближнего или быть благодарным — обязанно-

стям религиозным, отношение к человеку — отноше-

нию к богу», Фейербах заключал, что «где мораль

утверждается на теологии, а право — на божьих по-

становлениях, там можно оправдать и обосновать

самые безнравственные, несправедливые и позорные ве-

щи» (130. 2. 238, 246, 312).

Подробно разбирает Фейербах вопрос о том, спо-

собны ли христианское учение о любви к людям, его

безграничном милосердии и христианская заповедь люб-

ви к ближнему служить основанием такой высшей до-

бродетели, как человеколюбие. Фейербах, опираясь на

новозаветные тексты и комментарии авторитетнейших

теологов, разъясняет, что «бог любит всех людей ...

лишь тогда и потому, что они христиане или, по край-

ней мере, желают и могут быть ими», так что «поль-

зоваться божественной любовью» — значит «быть хри-

стианином», а «не быть христианином — значит быть

предметом ненависти и гнева божия», откуда следует,

что «христианин может любить только христианина

или того, кто может сделаться христианином». Поэто-

му «христианская любовь любит только все христиан-

ское». Фейербах показывает, что христианская запо-

ведь «Любите врагов ваших» «относится только

к личным врагам, а не ... к врагам бога и веры, к неве-

рующим», ибо «кто любит человека, отрицающего

413

Христа, не верующего в него, тот сам отрекается от

своего господа бога...». Причину такой ограниченности

христианского человеколюбия Фейербах видит в его не-

разрывной связи с религиозной верой, которая «по суще-

ству партийна» («кто не за Христа, тот против Хри-

ста») и «по существу нетерпима ...потому что всегда

вера тесно связана с иллюзией, будто ее дело есть де-

ло бога», а «неверие есть оскорбление бога, преступле-

ние против высшей власти». Фейербах считает обосно-

ванным заключить, что религиозная «вера есть

противоположность любви», по сути дела подавляя по-

следнюю и разжигая ненависть по отношению к ино-

верцам. Принципиальную значимость имеет вывод

Фейербаха, что «если вера не противоречит христиан-

ству, то не противоречат ему и те настроения, которые

вытекают из веры, и те поступки, которые обусловли-

ваются этими настроениями», сеющими ожесточен-

ную враждебность к иноверию. Фейербах подчеркивал

в полемике с современными ему апологетами назван-

ной религии: «Все ужасы истории христианской рели-

гии, о которых верующие говорят, что они не вытека-

ли из христианства, возникли из веры, следовательно,

из христианства» (130. 2. 293-295).

При всех своих достоинствах фейербаховская

«Сущность христианства» оказалась все же уязвимой

для серьезной критики. На главную слабость изложен-

ной здесь концепции религии четче всего указывалось

в четвертом из «Тезисов о Фейербахе» К. Маркса

(1845): «Фейербах исходит из факта религиозного

самоотчуждения, из удвоения мира на религиозный,

воображаемый мир и действительный мир. И он занят

тем, что сводит религиозный мир к его земной основе.

Он не замечает, что после выполнения этой работы

главное-то остается еще не сделанным. А именно,

то обстоятельство, что земная основа отделяет себя от

самой себя и переносит себя в облака как некое само-

стоятельное царство, может быть объяснено только

саморазорванностью и самопротиворечивостью этой

земной основы» (1. 3. 2). Нельзя сказать, что Фейер-

бах не пытался дать подобного объяснения. В «Сущ-

ности христианства» говорится, что выраженная в ре-

лигии иллюзорная «противоположность между боже-

ственным и человеческим ... объясняется противопо-

ложностью человеческой сущности человеческому ин-

дивиду». Но это объяснение никого не удовлетворило,

414

Подход Фейербаха к выявлению религиогенной «само-

противоречивости» земной основы при характеристике

реальной жизни верующих людей как дегуманизиро-

ванной не получил надлежащего развития. Вторая су-

щественная слабость «Сущности христианства» заклю-

чалась в том, что в данном произведении Фейербах,

как он сам это впоследствии признал, «отвлекался от

природы, игнорировал природу, потому что само хри-

стианство ее игнорирует...». Поскольку человек рас-

сматривался здесь Фейербахом вне его неразрывной

связи с природой, постольку, отмечал он, некоторые

читатели подумали, «что я человеческое существо про-

извожу из ничего, превращаю его в существо, которо-

му ничто не предшествует...» (130, 2. 43, 513), и это

вызвало даже упреки в идеализме. В «Сущности рели-

гии» и в «Лекциях о сущности религии» Фейербах

стремился устранить указанные слабости, и хотя

в полной мере ему не удалось этого сделать, его кон-

цепция религии обогатилась важными дополнениями,

уточнениями, коррективами.