Действительность

«Ставшее непосред-

ственным единство сущности и существования, или

внутреннего и внешнего», Гегель определял как «дей-

ствительность», отведя ее освещению весь третий

раздел учения о сущности.

мнение об «абсолютной разделенности» между дей-

ствительностью и мыслью, идеей, Гегель провозгла-

шал, что подлинные идеи действительны, а под-

линная действительность как единство внутрен-

него и внешнего «насквозь разумна» (96. Л 312, 314).

В предисловии к «Философии права» Гегель сформу-

лировал свое понимание соотношения действительно-

сти и разумности в следующей афористически четкой

и краткой форме: «Что разумно, то действительно,

и что действительно, то разумно». Данное положение

приобрело широкую известность и послужило источ-

ником многочисленных недоразумений, для которых

оно, надо признать, давало основания. Недостаточно

вдумчивые читатели чаще всего видели в этом поло-

жении философскую апологию наличных социально-

политических порядков, прежде всего прусских, тем

более что последние прямо объявлялись Гегелем вер-

шиной государственно-правового развития. Но если

рассматриваемая формулировка могла толковаться

268

в консервативном смысле, то в целом позиция Гегеля

по данному вопросу была неоднозначной и допускала

прямо противоположное истолкование. Что касается

науки логики, то в ней гегелевское понимание соотно-

шения действительности и разумности определенно

имело антиконсервативный смысл, ориентируя на со-

циальный прогресс, притом весьма радикальный. Дело

в том, что действительность рассматривалась Геге-

лем не как статичная данность, а как с необходи-

мостью изменяющаяся и в этом изменении преобра-

зующаяся в свою противоположность. С точки зрения

Гегеля, «непосредственная действительность как тако-

вая есть вообще не то, чем она должна была бы

быть», — это «надломленная в себе, конечная действи-

тельность, назначение которой — быть поглощенной»,

и такая действительность «содержит в себе зародыш

чего-то совершенно другого».

треннее» этой действительности таково, что при его

осуществлении «возникает совершенно другая форма

(Gestalt) вещей», «новая действительность», которая

«пожирает» предшествующую действительность

(96. 1.. 321). Из этого понимания, «процесса действи-

тельности» могли следовать прямо-таки револю-

ционные выводы.

Ф. Энгельс усматривал «истинное значение и рево-

люционный характер гегелевской философии» в том,

что с точки зрения самой гегелевской диалектики «по

мере развития, все, бывшее прежде действительным,

становится недействительным, утрачивает... свое пра-

во на существование, свою разумность». Вскрывая не-

правомерность сугубо консервативного толкования ге-

гелевского положения о том, что «всё действительное

разумно» и «всё разумное действительно», Энгельс от-

мечал: «...это гегелевское положение благодаря самой

гегелевской диалектике превращается в свою противо-

положность: всё действительное в области человече-

ской истории становится со временем неразумным»,—

откуда следует (Энгельс, цитирует Гёте): «...Достойно

гибели всё то, что существует» (1. 21. 274, 275).