Аналитика понятий

«Под аналитикой понятий,—

разъяснял Кант, — я разумею не анализ их, или обыч-

ный в философских исследованиях прием разлагать

встречающиеся понятия по содержанию и делать их

отчетливыми, а еще мало применявшееся до сих пор

расчленение самой способности рассудка с целью из-

учить возможность априорных понятий, отыскивая их

исключительно в рассудке как месте их происхождения

и анализируя чистое применение рассудка вообще».

Первостепенная важность для трансцендентальной ло-

гики исследования понятий определялась рационали-

стической убежденностью Канта, что «мышление есть

познание через понятия» и что «познание всякого, по

крайней мере человеческого, рассудка есть познание

через понятия, не интуитивное, а дискурсивное»

(39.

В неразрывной связи с понятиями Кант рассматри-

вал суждения, поскольку считал, что «возможно лишь

одно применение этих понятий рассудком: посред-

ством них он судит», и эта операция осуществляется

в актах суждения, так что «рассудок можно вообще

представить как способность составлять суждения».

Трактуя с этой точки зрения понятия как «предикаты

возможных суждений» (39. 3. 166, 167), Кант видел

единственный, но вполне надежный путь открытия ос-

новных «чистых» рассудочных понятий, которые он

назвал категориями (переосмысливая и этот давний

философский термин), в исследовании существа пре-

дикатов главных видов суждений.

Опираясь на традиционную логическую классифи-

кацию и в то же время внося в нее некоторые немало-

важные изменения, Кант разделил суждения на четыре

группы, каждая из которых включает в себя три вида

39

суждений: количества (общие, частные, единичные);

качества (утвердительные, отрицательные, беско-

нечные); отношения (категорические, гипотетические,

разделительные); модальности (проблематические, ас-

серторические, аподиктические).

Кант выделил четыре группы категорий: количества

(единство, множественность, целокупность); качества

(реальность, отрицание, ограничение); отношения

(присущность и самостоятельное существование, или

акциденция и субстанция; причинность и зависимость,

или причина и действие; общение, или взаимодей-

ствие); модальности (возможность-невозможность, су-

ществование-несуществование, необходимость-слу-

чайность).

Кант сам обращал внимание на триадическую

структуру каждой группы («класса») категорий, под-

черкивая, что благодаря этому категории не просто

рядоположены, но определенным образом упорядо-

чены и связаны между собой. Указание Канта на то,

что «третья категория возникает всегда из соединения

второй и первой категорий» (например, «целокупность

... есть не что иное, как множество, рассматриваемое

как единство»), является подходом к раскрытию диа-

лектической триадичности в системе категорий. Кате-

гории соединены Кантом в группы таким образом,

что первая фактически предстает как тезис, вторая —

антитезис, третья — синтез; причем отмечалось, что

«это соединение первой и второй категории, образую-

щее третье понятие, требует особого акта рассудка, не

тождественного с актом рассудка в первой и второй

категории» (39. 3. 178).

Самой же важной задачей аналитики понятий (и,

в сущности, всей трансцендентальной аналитики), по-

пытка решить которую потребовала от Канта наи-

больших усилий, явилась «трансцендентальная дедук-

ция» категорий, понимаемая им как объяснение того,

каким образом они могут априори относиться к пред-

метам как объектам научного познания. Особая слож-

ность этой задачи состояла для Канта в том, что, со-

гласно его субъективно-идеалистическому и вместе

с тем агностическому воззрению, на уровне чувствен-

ного восприятия объекты познания как некоторые

определенные целостности вообще еще не существуют,

а имеет место лишь неопределенное, недифференциро-

ванное «многообразное».

40

ственного познания отражать объективно существую-

щие вещи обусловило убеждение Канта в том, что

«связь многообразного вообще не может быть воспри-

нята нами через чувства и, следовательно, не может

также содержаться в чистой форме чувственного со-

зерцания...». Вслед за пространством и временем Кант

субъективизировал также связи, выявляемые в позна-

ваемом предметном мире, утверждая, что «мы ничего

не можем представить себе связанным в объекте, чего

прежде не связали сами», и такого рода связывание,

обозначаемое им термином «синтез», определялось

как исключительное «действие рассудка» (39. 5.

190—191). Трансцендентальная дедукция категорий

была призвана, по сути дела, показать конституирова-

ние доступных познанию объектов как результат при-

менения категорий к созерцаниям (реальная гносеоло-

гическая процедура конституирования научных объек-

тов идеалистически онтологизировалась Кантом

и потому изображалась не только как способ их по-

знания, но также и прежде всего как способ их созида-

ния). Это диктовало Канту необходимость искать

в самом понятийном мышлении первоисточник всевоз-

можных видов связей.

При характеристике способности рассудка к выше-

названному «синтезу» Кант должен был в первую оче-

редь дать ответ на фундаментальный вопрос о том,

как объяснить факт единства сознания мыслящего

субъекта, все созерцания и понятия которого соеди-

няются в его «я». Агностицизм Юма придал этому во-

просу крайнюю остроту и вместе с тем признал его

неразрешимым, трактуя «я» как непонятно каким

образом возникающий и сохраняющийся «пучок вос-

приятий». На этот вопрос, действительно представляю-

щий камень преткновения для агностических разно-

видностей субъективного идеализма, Кант дает, в

сущности, лишь видимость ответа, объявляя «транс-

цендентальное единство самосознания» априорной дан-

ностью, которую достаточно лишь констатировать, но

не требуется как-либо объяснять.

жно быть возможно, чтобы я мыслю сопровождало

все мои представления», и из того, что «я со-

знаю свое тождественное Я в отношении многообраз-

ного содержания представлений, данных мне в созер-

цании, потому что я их все называю своими представ-

лениями», Кант заключает: «Это значит, что

41

я априори создаю необходимый синтез их, назы-

ваемый первоначальным синтетическим единством ап-

перцепции, которому подчинены все данные мне пред-

ставления, причем именно синтез должен подчинять

их ей». Это «субъективное единство сознания», имею-

щее априорный характер, Кант называет «высшим

принципом всякого применения рассудка» и квалифи-

цирует как «объективное условие всякого познания...»

(39. 3. 194, 195, 196).

Путем аналогичного постулирования Кант провоз-

глашает априорную присущность рассудку другого

важнейшего вида связи, или синтеза: «трансценден-

тального единства апперцепции», или «объективного

единства самосознания», «благодаря которому все

данное в созерцании многообразное объединяется

в понятие об объекте». Идеалистическо-априористски

субъективизируя понятие объекта, Кант указывает,

что «объект есть то, в понятии чего объединено

многообразное, охватываемое данным созерцанием»

(39. 3. 196, 195). Таким образом, именно благодаря

трансцендентальному единству апперцепции примене-

ние категорий рассудка (и производных от них поня-

тий) к чувственным созерцаниям приводит, по Канту,

к конституированию для человеческого сознания по-

знаваемого им предметного мира.

Обратим внимание на то, что при характеристике

этой деятельности рассудка Кант выдвигает, хотя и

в идеалистически мистифицированной форме, диалек-

тический принцип единства анализа и синтеза. Соглас-

но Канту, «тот же самый рассудок и притом теми же

самыми действиями, которыми он посредством анали-

тического единства создает логическую форму един-

ства суждения в понятиях, вносит также трансценден-

тальное содержание в свои представления посредством

синтетического единства многообразного в созерцании

вообще...» (39.

осуществляемых рассудком, является, по Канту,

оформление определенного многообразия различных

объектов.

К числу основных выводов «дедукции» чистых рас-

судочных понятий Кант относит положение о том, что

«для нас возможно априорное познание только пред-

метов возможного опыта», причем «опыт» характери-

зуется как «определение явлений в пространстве

и времени», чем опять-таки подчеркивается базисное

42

значение чувственной ступени познания по отношению

к рациональной. Стоит вместе с тем заметить, что

у Канта опыт не редуцируется к чувственной ступени

познания, а рассматривается как пронизанный рацио-

нальностью, ее априорными формами. Относительно

упомянутого «определения явлений в пространстве

и времени» Кант добавляет, что оно «выводится из

первоначального синтетического единства апперцеп-

ции как формы рассудка...» (39. 3. 214, 216). «Эмпири-

ческое» в понимании Канта это уже своеобразный син-

тез чувственного с рациональным (рассудочным).

«Аналитика основоположений», характеризуемая

Кантом как «трансцендентальное учение о способно-

сти суждения» и имеющая своим главным предметом

определение априорных правил образования суждений,

начинается с рассмотрения — на новом уровне — про-

блемы связи рационального с чувственным в процессе

познания. При освещении вопроса, как именно воз-

можно применение понятий к качественно отличаю-

щимся от них созерцаниям (явлениям), Кант выдвинул

положение (фактически опять-таки чисто постулатив-

ное) о существовании в сознании еще одной, промежу-

точной априорной формы: «Должно существовать не-

что третье, однородное, с одной стороны, с категория-

ми, а с другой — с явлениями». Это «опосредствующее

представление», являющееся, «с одной стороны, ин-

теллектуальным, а с другой — чувственным», Кант на-

звал «трансцендентальной схемой» (39.

Трактовка Кантом существа и источника «схема-

тизма чистого рассудка», представлявшая для него

чрезвычайную сложность, не отличается ясностью

и четкостью. В ней имеются несогласованности, про-

истекающие из наличия двух различных тенденций ре-

шения названной проблемы. Кант, с одной стороны,

пытается вывести этот «схематизм» из времени и даже

отождествить его с временными определениями. Он

указывает, что «трансцендентальное временное опре-

деление однородно с категорией ... поскольку оно

имеет общий характер и опирается на априорное пра-

вило», и вместе с тем «однородно с явлением, по-

скольку время содержится во всяком эмпирическом

представлении о многообразном». Отсюда следует,

что «применение категорий к явлениям становится

возможным при посредстве трансцендентального вре-

менного определения, которое как схема рассудочных

43

понятий опосредствует подведение явлений под кате-

гории». Выраженное в этих положениях Канта пони-

мание времени существенно отличается от того, как

он охарактеризовал время в трансцендентальной эсте-

тике, что ведет к размыванию четкости этого понятия

и делает его недостаточно ясным.

С другой стороны, Кант, сам, видимо, не вполне

удовлетворенный выведением схем из времени, про-

возглашал их источником деятельность так называе-

мого «продуктивного воображения» — еще одной по-

знавательно значимой способности сознания (ради-

кально отличной от «репродуктивного воображения»

как способности воспроизводить и произвольно ком-

бинировать ранее воспринятые образы), которая ха-

рактеризовалась как определенная сторона рассудка,

но фактически приобретала в кантовских построениях

возрастающую самостоятельность. Кант утверждал,

что «схема сама по себе есть всегда лишь продукт во-

ображения» и что «схема чувственных понятий ... есть

продукт и как бы монограмма чистой способности во-

ображения априори...» (39. 3. 221, 222, 223).

Кантовская таблица схем аналогична таблице ка-

тегорий, включая в себя схемы количества (число), ка-

чества (реальность, отрицание), отношения (субстан-

ция, причинность, взаимодействие), модальности (воз-

можность, действительность, необходимость). Соглас-

но Канту, «схемы чистых рассудочных понятий суть

истинные и единственные условия, способные дать

этим понятиям отношение к объектам», и «категории

осуществляются прежде всего схемами чувственно-

сти». Кант тут же подчеркивал, что эта реализация ка-

тегорий в качестве действительных элементов знания

означает вместе с тем ограничение их применения сфе-

рой чувственно-эмпирического материала. Именно

в этом смысле (имеющем и агностическую направлен-

ность) сформулировано им одно из двух высших осно-

воположений рассудка: «Всякий предмет подчинен не-

обходимым условиям синтетического единства много-

образного созерцания в возможном опыте». (Другим

высшим основоположением, относящимся к аналити-

ческому знанию, Кант считал «закон противоречия»,

гласящий, что «ни одной вещи не присущ предикат,

противоречащий ей...») (39, 3, 226, 234, 230).

Фактически же, однако, в кантовской «аналитике

основоположений» главное значение имеет совокуп-

44

ность конкретных основоположений, характеризуемых

как «правила объективного применения категорий»

в суждениях. Построенная в соответствии с таблицей

категорий таблица основоположений делит их на сле-

дующие четыре группы: аксиомы созерцания; антици-

пации восприятия; аналогии опыта; постулаты эмпи-

рического мышления вообще. Этими основоположе-

ниями устанавливаются, собственно, принципы науч-

ного осмысления чувственных восприятий, включая их

преобразование в научно значимый опыт.

Аксиомы созерцания выражаются в одном принци-

пе: «Все созерцания суть экстенсивные величины...».

Называя экстенсивной «всякую величину, в которой

представление о целом делается возможным благода-

ря представлению о частях» (39. 5. 236, 238), Кант

принципом экстенсивности объясняет и обосновывает

наличие в созерцаниях знания о дискретности сущего,

о его простых и сложных образованиях.

Антиципации восприятия выражены тоже одним

принципом: «...реальное, составляющее предмет ощу-

щения, имеет во всех явлениях интенсивную величину,

т. е. степень». Кант называл интенсивной «величи-

ну, которая схватывается только как единство и в

которой множественность можно представить себе

только путем приближения к отрицанию — 0...»

(39. 3. 241, 243). Принцип интенсивности вводил в ха-

рактеристику явлений изменчивость и вместе с тем не-

прерывность, континуальность.

В мысли Канта о том, что «все явления суть вели-

чины непрерывные — экстенсивные величины с точки

зрения их созерцания, интенсивные величины с точки

зрения одного лишь восприятия...» (39. 5. 244), можно

усмотреть известный диалектический смысл, утвержде-

ние своего рода единства дискретности и континуаль-

ности.

Аналогий опыта, в целом характеризуемых принци-

пом «опыт возможен только посредством представле-

ния о необходимой связи восприятий», Кант насчиты-

вает три. Первой из них выступает «основоположение

о постоянстве субстанции», гласящее: «При всякой

смене явлений субстанция постоянна, и количество ее

в природе не увеличивается и не уменьшается». Вторая

аналогия опыта — это «основоположение о временной

последовательности по закону причинности»: «Все из-

менения происходят по закону связи причины и дей-

45

ствия». Третьей аналогией опыта является «основопо-

ложение об одновременном существовании согласно

закону взаимодействия, или общения», который фор-

мулируется так: «Все субстанции, поскольку они мо-

гут быть восприняты в пространстве как одновремен-

но существующие, находятся в полном взаимодей-

ствии» (39. 3. 248, 252, 258, 274). Таким образом,

аналогиями опыта обосновывается и объясняется

у Канта наличие в природе ее фундаментальных

закономерностей.

Постулатов эмпирического мышления «вообще»

Кант насчитывает тоже три и видит их функцию

в априорном определении модальности существования

явлений то ли как возможных, то ли как действи-

тельных, то ли как необходимых. Согласно первому

из этих постулатов, «то, что согласно с формальными

условиями опыта (если иметь в виду созерцания и по-

нятия), возможно». Второй постулат гласит: «То, что

связано с материальными условиями опыта (ощуще-

ния), действительно». То, что Кант считает познание

«действительности вещей» невозможным без «осознан-

ного ощущения самого предмета», представляет собой

важное проявление материалистической тенденции

в его гносеологической концепции. Третий постулат

эмпирического мышления сформулирован так: «То,

связь чего с действительным определена согласно

общим условиям опыта, существует необходимо»

(39. 3. 274, 285).

Аналитикой основоположений завершается харак-

теристика Кантом априорной структуры рассудка.

Кант был уверен, что выявив эту структуру он объяс-

нил, что именно делает возможным существование

естествознания в качестве науки: обусловленная

априорностью всеобщность и необходимость лежащих

в основе научного познания понятий, правил их соеди-

нения в суждения и применения к созерцаниям (явле-

ниям) имеет своим следствием то, что научные истины

как таковые тоже имеют всеобщий и необходимый ха-

рактер. Из всего предшествующего рассмотрения гно-

сеологической концепции Канта, в ходе которого по-

стоянно обращалось внимание на необоснованность ее

априористско-идеалистических утверждений, должна

быть ясна ее несостоятельность и в целом, и в от-

дельных частях. Мировоззренческий же смысл этой

концепции заслуживает особого рассмотрения.

46

«Копертканский переворот». Прежде всего обра-

тим внимание на главные мировоззренческие выводы,

сформулированные Кантом в заключительной части

трансцендентальной аналитики. По его убеждению, на-

до признать, что «все явления природы, что касается

их связи, должны подчиняться категориям, от которых

природа ... зависит как от первоначального основания

ее необходимой закономерности...», и что все без ис-

ключения «законы природы подчинены высшим осно-

воположениям рассудка...». В «Пролегоменах...» Кант

выразил это же понимание соотношения рассудка

и природы положением, что рассудок диктует свои за-

копы природе. Так осуществлялась и конкретизирова-

лась высказанная в начале «Критики...» установка «ис-

ходить из предположения, что предметы должны

сообразоваться с нашим познанием...». В этом субъ-

ективно-идеалистическом «перевертывании» действи-

тельных отношений между познающим мышлением

и природой Кант неправомерно усмотрел «аналогич-

ное гипотезе Коперника изменение в способе мышле-

ния», тогда как по своей сути кантовская «полная ре-

волюция» в философии (39. 3. 213, 235, 91), ставящая

в центр всего человеческое сознание, может уподо-

бляться не коперниковскому гелиоцентризму, а птоле-

меевско-аристотелевскому геоцентризму.

Не ограничиваясь утверждением о производности

всевозможных связей и законов природы от рассудка,

Кант и всю ее ставил в такое же положение по отно-

шению к человеческому сознанию. Указывая, что «под

природой (в эмпирическом смысле) мы разумеем связь

существования явлений по необходимым правилам,

т. е. по законам», Кант подчеркивал, что «существу-

ют определенные законы, и притом априори, кото-

рые впервые делают природу возможной» (39. 3.

278 — 279). Из всего рассмотренного выше содержания

«Критики...» не трудно видеть, что данные обобщаю-

щие положения Канта находятся в полном соответ-

ствии с конкретной характеристикой им функциониро-

вания чувственности и рассудка: их априорные (а

в чувственности — и эмпирические) структуры действи-

тельно представлены как созидающие природу во всех

ее определенностях. Перефразируя высказывания Кан-

та о пространстве и времени, можно было бы сказать,

что вне субъективных условий чувственности и рассуд-

ка, вне сознания субъекта природа, с кантовской точки

47

зрения, есть ничто. Иначе и быть не может, потому

что природа для «критической» философии реальна

только «в эмпирическом смысле», как мир явлений.

Тот факт, что в трансцендентальной эстетике и

трансцендентальной логике Кантом характеризуется

не только научно-познавательная активность человече-

ского сознания, но и конституирование познаваемых

явлений, означает, что в «Критике чистого разума» со-

держится не только гносеологическая концепция, но

и концепция онтологическая. Точнее было бы говорить

о наличии в этом произведении гносео-онтологической

концепции, так как ее онтологические аспекты органи-

чески связаны с гносеологическими и прямо опреде-

ляются последними. Поскольку то бытие, на которое,

по Канту, направлен познающий рассудок, предста-

вляет собой только мир явлений (феноменов), по-

стольку кантовскую онтологию правомерно называть

«феноменологической» (напомним, что в кантовском

проекте разработки «критической» философии ее пер-

вая часть именовалась «феноменологией»). Учитывая

же воздействие на Канта юмовского феноменализма,

имеются основания называть его онтологию также

«феноменалистской».

Существеннейший вопрос, как именно может ре-

ализовываться феноменологическо-онтологическая де-

ятельность сознания, был лишь едва затронут Кантом

и не получил в «Критике...» обстоятельной, четкой,

последовательной разработки. Содержащиеся во вве-

дении к этому произведению утверждения Канта, что

математики и естествоиспытатели «вкладывают»

априорное содержание в изучаемую ими реальность не

дают, по сути дела, ответа на этот вопрос, так как по

общему смыслу кантовского учения априорная опреде-

ленность мира явлений дана для всякого человеческо-

го сознания и налична до какого бы то ни было иссле-

дования природы. Зародыш ответа можно усмотреть

лишь в кантовских характеристиках деятельности про-

дуктивного воображения, например в утверждении,

что «синтез вообще ... есть исключительное действие

способности воображения...». Вспомним, что «схема-

тизм», играющий, по Канту, фундаментальную роль

в рассудочном структурировании априорными форма-

ми мира явлений, рассматривался им как непосред-

ственно обеспечиваемый именно воображением. Обра-

тим внимание на то, что продуктивное воображение

48

Кант называл необходимой, но «слепой» функцией ду-

ши, которую мы «редко осознаем», хотя «без этой

функции мы не имели бы никакого знания». Согласно

Канту, вышеназванный схематизм «есть скрытое

в глубине человеческой души искусство, настоящие

приемы которого нам вряд ли когда-либо удастся уга-

дать ... и раскрыть» (39. 3. 173, 223). Из высказыва-

ний такого рода вырисовывается, хотя и смутно,

взгляд на феноменологическо-онтологическое созида-

ние как результат бессознательной деятельности про-

дуктивного воображения (об этом взгляде стоит упо-

мянуть, потому что у ближайших после Канта

представителей немецкой классической философии,

в частности у Фихте, он получил развитие и был об-

стоятельно разработан). В таком случае активность

рассудка является в кантовской философии двоякой:

сначала структурирующий чувственность рассудок (че-

рез продуктивное воображение как свою существен-

ную сторону) созидает бессознательным образом мир

явлений для человеческого сознания, а затем в лице

ученых познает этот мир, и это познание может быть

сколь угодно глубоким, потому что оно познает не

что-то совершенно отличное от сознания, но продукты

деятельности самого сознания. Агностицизм по отно-

шению к «вещам-в-себе» сменяется у Канта когнити-

визмом по отношению к явлениям. Тем самым его

«феноменологическая онтология» приобретает боль-

шой гносеологический смысл. Теснейшее переплетение

гносеологических и онтологических аспектов характер-

но для всего развертывания «критической» философии

Канта.