Стагфляция (1530-1565 гг.)

Население и экономика

Первым исследователем, использовавшим демографически- структурную теорию при анализе истории России XVI в., был Честер Дан­нинг (Dunning 1997, 1998, 2001).

Однако связь между перенаселением и ростом цен осложнялась нерав­номерным региональным развитием. Первые признаки стагфляции появи­лись на Северо-Западе значительно раньше, чем в Центральном районе. До присоединения к Москве в Новгородской земле доминировали крупные землевладельцы, которые требовали от своих зависимых крестьян тяжелую ренту (до половины урожая). После присоединения натуральная рента для государственных крестьян была конвертирована в деньги, что значительно облегчило их нагрузку. Однако на землях, отведенных помещикам, повин­

ности крестьян почти не изменились, а иногда даже увеличились (АИСЗР 1971:173, 373). Таким образом, крестьяне, обрабатывавшие земли, принад­лежавшие дворянству, должны были платить тяжелую арендную плату - в пересчете на зерно 10-12 пудов зерна с человека. По подсчетам историков, производство зерна на землях помещиков в Водской и Деревской пятинах в первой половине XVI в. за вычетом арендной платы было не в состоянии обеспечить минимальный уровень душевого потребления в 15 пудов (АИСЗР 1978:178). Низкий уровень личного потребления обусловил боль­шую смертность во время периодических неурожаев. Кроме того, летопис­цы отмечали, что в Северо-Западном регионе эпидемии были особенно тя­желыми (АИСЗР 1974:33; Соловьев 1989: III: 312).

Таким образом в отдельных, наиболее густонаселенных районах стаг­фляция началась уже в начале XVI в., и этот процесс был существенно ус­корен высоким уровнем изъятия ресурсов, практикуемым государством и помещиками. В тоже время даже в пределах Северо-Запада имелись суще­ственные порайонные различия. В Бежецкой и Шелонской пятинах поло­жение было более благоприятным, чем в Деревской и Водской. В 1500­1540 гг. здесь отмечался значительный рост населения - в некоторых уез­дах население возросло на 27-45% (АИСЗР 1974:32-33, 42, 235, 290-291). Стагфляция была неравномерной и проявлялось в одних районах сильнее, а в других - слабее.

Исследование вопроса о положении крестьян в Центральном районе затрудняется недостатком источников. Однако и здесь рост населения при­вел к уменьшению крестьянских наделов; в середине XVI в. появляются упоминания о случаях, когда на вытном наделе сидели два или даже три крестьянских двора (Колычева 1987:64). В этот период в Борисовской во­лости на владимирщине на двор приходилось 7.5 дес. - меньше, чем в пе­ренаселенной Деревской пятине (Колычева 1987:64). Отмечалась нехватка земли в Белозерском крае - здесь у крестьян было лишь по 6 дес. на двор и зерна не хватало до следующего урожая (Прокопьева 1967:102).

Перенаселение привело к хронической задолженности крестьян. Кре­стьяне брали в долг у монастырей, которые в то время были главными рос­товщиками, и, будучи не в состоянии погасить долг, теряли свои земли. В результате владения церкви резко возросли, и к середине XVI в., по неко­торым оценкам, церковь владела третьей частью всех обрабатываемых зе­мель в России (Зимин 1960:80).

В середине XVI в. после долгого перерыва в Россию вновь пришел го­лод. В 1548-1549 гг. голод охватил северные районы страны (Маньков 1951:31).

Заволжье и на Севере; в результате голода и бегства крестьян на юг в се­верных областях началось запустение. В конце 1550-х гг. на Двине пусто­вало 40% пашни (Колычева 1987:172-174). Е. И. Колычева описывает по­ложение как «крайне неустойчивое равновесие с наметившимися призна­ками запустения посевных площадей и убылью населения из-за неурожаев, эпидемий» (Колычева 1987:172). Как утверждает демографически-

структурная теория, для периода стагфляции характерно именно такое не­устойчивое экологическое равновесие.

Таким образом, первые симптомы надвигающегося кризиса появились задолго до Ливонской войны (1557-1582 гг.), которую историки часто на­зывают главной причиной последовавшего экономического спада. Россия не представляла собой экономического единства, в ней были относительно богатые и относительно бедные, перенаселенные области. Север и новго­родчина издавна относились к бедным областям. В Центральном районе положение было более благоприятным, в Замосковном крае до 1560 г. еще продолжался рост населения, но все удобные земли к этому времени были уже распаханы (Ивина 1985:233). В 1560-1561 гг. в Замосковный край пришел голод, цены на хлеб поднялись до 50-60 денег за четверть. Харак­терно, что в качестве причины этого бедствия старцы Иосифо- Волоколамского монастыря указали на недостаток угодий и на рост госу­даревых повинностей (Ивина 1985:166).

Около 1520 г. поденщик в Москве мог купить на дневную плату около 11 кг хлеба. В 1568 г. поденщик на Белоозере получал 1 деньгу в день, а четверть ржи стоила 20 денег; на дневную зарплату можно было купить 3.6 кг хлеба. Таким образом, реальная заработная плата за полвека уменьши­лась втрое, что свидетельствует о росте населения и нехватке продовольст­венных ресурсов. Дневная плата в 3.6 кг кажется довольно большой, но нужно учесть, что поденщиков брали на короткие сроки, что большую часть года они не имели работы (в конце XIX в.

Правда, в нашем распоряжении имеются лишь единичные данные о поденном найме; гораздо больше информации имеется об условиях годо­вого найма монастырских работников. Монастыри привлекали для обра­ботки своей пашни наемных рабочих, «казаков» или «детенышей»; эти ра­ботники получали от монастыря продукты (4 четверти хлеба в год) и де­нежное содержание, «оброк». В 1550-х гг. оброк в Иосифо-Волоколамском монастыре составлял 80 денег в год, и дневная зарплата в деньгах и про­дуктах была эквивалентна 1.2 кг хлеба. Впоследствии мы видим столь низ­кий уровень зарплаты лишь один раз, во время сильного голода 1588-1589 гг. - однако тогда этот голодный уровень держался лишь один год, а в

1550-х гг. это была обычная плата. Таким образом уровень жизни в 1550-х гг. был примерно таким же, как в голодные годы (Нефедов 2003).

Другим показателем аграрного перенаселения является развитие дере­венского ремесла, расширение торговли, переселение крестьян в города и рост городов. Крестьяне густонаселенных Деревской и Водской пятин Новгородской земли не могли обеспечить себя хлебом, и многие крестьяне пытались заработать на жизнь ремеслом и торговлей; здесь было много торгово-ремесленных поселений, «рядков» (Бернадский 1961:108, АИСЗР 1974:117-118). В начале XVI в. в Новгороде было 5.5 тыс. дворов и при­мерно 30 тыс. жителей, из них около 6 тыс. ремесленников - практически все взрослое мужское население состояло из ремесленников (Тихомиров 1962:303-307). По некоторым данным, Псков по размерам не уступал Нов­городу, в нем насчитывалось более 6 тыс. дворов и 30 тыс. жителей. В 1516-1533 гг. в Пскове было построено 17 церквей - немногим меньше, чем в Москве (Зимин 1972:123), в которой имелось 41.5 тыс.

Динамика элиты

Верхний уровень российской социальной иерархии занимали удель­ные князья, которые были близкими родственниками московских госуда­рей. Василий II, Иван III, Василий III прилагали много сил, чтобы ликви­дировать уделы, но перед смертью они раздавали новые уделы своим младшим сыновьям - и удельная система вновь возрождалась. После побед Ивана III над Литвой в число удельных князей вошли бывшие литовские князья, перешедшие на московскую службу и сохранившие свои владения: князья Воротынские, Одоевские, Трубецкие. Второе место в иерархии знатности занимали служилые князья, в их числе было много потомков владимиро-суздальских великих князей. В свое время эти князья добро­вольно подчинились Москве, и многие из них остались в своих городах на положении наместников. Третью ступень по знатности занимали «старо­московские» бояре, такие как Морозовы, Захарьины и Челядины. Предки этих бояр были ближайшими помощниками московских князей еще в те времена, когда Москва была одним из мелких княжений во Владимиро­

Суздальской земле. Старые московские бояре традиционно занимали са­мые важные посты в правительстве.

Князья и бояре составляли «сословие магнатов» Московской Руси. Ниже располагалось сословие дворян («дворяне и дети боярские»), кото­рые служили в армии в качестве конных воинов. Дворяне делились на тех, которые были приписаны к Москве (средний ранг элиты), и провинциаль­ных дворян.

Таблица 8. 1. Некоторые численные данные, касающиеся элитной динамики.

В первой половине XVI в. московские государи стремились увеличить численность дворянской кавалерии, которая составляла основную часть ар­мии. В результате эта численность очень возросла, хотя у нас нет надежных данных для количественной оценки этого роста. К середине столетия уже не осталось свободной земли (с крестьянами), которая могла быть предостав­лена новым помещикам. В 1500 г. в Шелонской пятине поместные земли занимали 58% пашни, а в 1540 г. - 98%; в Бежецкой пятне в 1544 г. под по­местья было занято 99% пригодных земель (Чернов 1954:25). Вместе с рос­том численности дворянской элиты уменьшался средний размер ее земель­ных владений. Если в 1500 г. только 22% новгородских помещиков имели

земли меньше 150 дес., то в 1540 г. - 39%; доля владельцев поместий свыше 300 дес. уменьшилась с 48% до 22% (Скрынников 1988: 19).

Социополитическая нестабильность

Мы можем проследить динамику социополитической нестабильности в Центральной России, анализируя временное распределение монетных кладов, найденных в Московской области (рис. 8.1). Небольшой пик в пер­вой половине XV в. вероятно, отражает кризисную фазу предыдущего ве­кового цикла, однако экономика России в то время была слабо монетизи­рована, а общее количество кладов является слишком низким, чтобы сде­лать определенные выводы. В 1450-1530-х гг. количество кладов очень не­велико, затем оно возрастет в 1540-х гг., и этот рост продолжается до кон­ца XVI в. В Смутное время в начале XVII в. наблюдается огромный скачок числа кладов, а потом следует постепенное снижение до минимума в сере­дине XVIII в.

Рисунок 8.1. Временное распределения монетных кладов найденных в Московской области - количество кладов по десятилетиям в 1400-1750 гг..

Исторические свидетельства в значительной степени согласуются с динамикой монетных кладов. Для периодов правления Ивана III (1462­1505) и Василия III (1505-1533) были характерны внутреннее единство и успешная территориальная экспансия. Когда Василий III в 1533 г. умер, его сыну Ивану IV было всего три года. В малолетство Ивана IV государ­ственными делами сначала управляла его мать, Елена Глинская, а после ее смерти в 1538 г. - Боярская дума. Период боярского правления (1538-1547

гг.) был временем непрерывной борьбы между двумя знатными кланами, Шуйскими и Бельскими. Власть несколько раз переходила из рук в руки, и дворцовые перевороты сопровождались ссылками, казнями и убийствами (Riazanovsky 2000:145). Победившие боярские кланы поделили между со­бой наместничества и стали требовать у населения «корма» сверх всяких норм (Соловьев 1989: III: 436, 440). В наделении воинов поместьями воца­рился беспорядок; документы свидетельствуют, что при поместных разда­чах князья и бояре присваивали большие массивы земель, обделяя простых воинов (Кобрин 1980:172). В 1540-х гг. начинает чувствоваться недоволь­ство дворян, направленное прежде всего против правящей боярской вер­хушки и монастырей. Земельные споры помещиков с монастырями стали обычным явлением (Зимин,1960:76, 81).

Об усилении внутриэлитной конкуренции говорит также увеличение числа местнических тяжб. До 1540 г. на десятилетие приходилось от трех до пяти судебных дел, но в течение 1540-х гг. число тяжб подскочило до 30. Другой огромный скачок, более чем до 200, произошел в 1580-х гг. (Kollmann 1999).

1500 1525 1550 1575 1600 1 625 1 650 1 675 1 700

Рисунок 8.2. Динамика местнических споров в России в 1500-1700 гг. (по десятилетиям). Сплошная линия показывает динамику по данным Колл- ман, ломаная линия - динамику по данным Эскина (Kollmann 1999:138).

Неурожай в 1546 г. привел к голоду весной следующего года. В июне 1547 г. Москву охватил большой пожар; вместе с голодом это вызвало на­родное восстание, первое с момента основания Московского княжества. Бунтовщики разрушили усадьбы многих бояр и убили одного из правящих магнатов, Юрий Глинского. Молодой царь Иван IV взял дела управления в свои руки; он публично покаялся на Красной площади и обещал править в интересах народа. В 1549 г. он созвал первый Земский собор, что способ­

ствовало нормализации ситуации. Первые два десятилетия царствования Ивана IV известны как «хорошая» половина царствования. Правительство Ивана IV провело реформу военного и местного управления и приняло но­вый свод законов (Riazanovsky 2000:145).

Рост налогообложения

«Хорошая» половина царствования Ивана IV стала свидетелем успеш­ных внешних войн. На востоке Москва овладела Казанью и Астраханью (1552-1556 гг.). На западе Ливонская война (1557-1582 гг.) поначалу была успешной, но в конечном счете закончилась поражением. Помимо геопо­литических целей этих войн, их целью было предоставить беднеющему дворянству работу и добычу. Эти войны были чрезвычайно дорогими и привели к резкому увеличению налогового давления на крестьян (рис. 8.3). Как отмечалось выше, потребление крестьян в некоторых пятинах Новго­родской земли еще до Ливонской войны находилось на уровне минималь­ной нормы (15 пудов, или 250 кг в год). Налоговое извлечение дополни­тельных 3-4 пудов зерна должно было привести к голоду и эпидемиям, что и действительно случилось, например, в Деревской пятине (АИСЗР 1974: табл. 36).

Рисунок 8.3. Динамика государственных налогов в Бежецкой пятине (в кг зерна на человека) (Нефедов 2003).

8.1.