Обзор цикла

Мы ограничиваем вековой цикл средневековой Англии двумя перио­дами интенсивных и длительных внутренних конфликтов: анархией во времена правления Стефана (1138-1153) и войнами Алой и Белой розы (1455-1485).

При обсуждении каждого примера мы будем использовать следующую схему. Во-первых, мы приводим данные о динамике основных перемен­ных, которые лежат в основе демографически-структурного объяснения вековых циклов. Мы начинаем с демографических и экономических пере­менных, чтобы затем перейти к социальной структуре и элитной динамике, и наконец, к политическим аспектам. Когда установлена общая схема цик­ла, мы переносим акцент на изучение того, как эти переменные взаимодей­ствовали друг с другом в каждой из фаз цикла (расширение, стагфляция, кризис, депрессия).

Тенденции в населении и экономике

Основные особенности динамики населения в этот период не вызывает сомнений (Hatcher 1977; Hallam 1988b; Hatcher и Bailey 2001; Dyer 2002). Имелся период общего роста численности населения до конца XIII в., мак­симум около 1300 г., медленное снижение в начале XIV в., демографиче­ская катастрофа, связанная с Черной Смертью 1348 г.и повторными эпи­демиями, и затем - фаза депрессии в течение большей части XV в. (рис. 2.1). Первые признаки восстановления населения заявили о себе около

1480 г., и в течение XVI в.

Рисунок 2.1. Численность населения и «индекс бедности» в Англии в 1150-1500 гг. Данные о населении (Hatcher 1977; Hatcher и Bailey 2001), модифицированы, чтобы, согласно Халламу (Hallam 1988b:537) показать замедление темпов роста в течение XII в. Индекс бедности - величина, об­ратная к реальной заработной плате; она определяется как число дней ра­боты, необходимое, чтобы купить стандартную корзину предметов по­требления (по данным AHEW II:778 и AHEW III:491).

Первой опорной точкой для восстановления динамики английского населения является Книга страшного суда 1086 года. По данным этой пе­реписи имелось 275 тыс. человек (Hatcher 1977:68), которые были либо мужчинами трудоспособного возраста, либо главами домашних хозяйств (Harvey 1988). Это число должно быть преобразовано в общую числен­ность населения. Кроме того, необходимо учитывать, что четыре северные области и два крупнейших города были исключены из подсчетов, и веро­ятно, не были учтены субарендаторы и безземельные мужчины (Hatcher 1977:68). Один из основных источников неопределенности - это множи­тель, который должен использоваться, чтобы преобразовать число домаш­

них хозяйств в общую численность населения. Рассел, используя множи­тель 3.5, оценил население Англии в 1086 г. как 1.1 млн. (Russell 1948). С другой стороны, Постан приводил доводы в пользу числа 2.5 млн. (Postan 1966). В настоящее время, оценка множителя в пределах 4.5-5 кажется бо­лее вероятной (Harvey 1988:48), и наиболее часто цитируемая оценка для населения Англии в 1086 г., лежит в диапазоне 1.75-2.25 млн. (Hatcher 1977:68).

Вторая точка опоры - это подушный налог 1377 г., который указывает, что в то время в Англии было от 2.5 до 3 млн. человек (Hatcher 1977:68). Между 1348 и 1377 гг. население, вероятно, уменьшилось на 40-50 %. Кроме того, имелось некоторое снижение от 1300 до 1348 года. Исходя из этих соображений, Хэтчер оценил максимальное население в 1300 г. как 4.5-6 млн. «с балансом возможностей, указывающих на более высокие пре­делы этого диапазона» (Hatcher 1977:68).

Примерно такова же была оценка Халлама, считавшего вперед от пе­реписи 1086 R(Hallam 1988b). Используя информацию о числе держателей, зарегистрированных в различных поместьях между 1086 и 1350 гг., и предполагая, что размер домохозяйства составлял 4.7 человека, а населе­ние в 1086 г. - 2 млн., Халлам (Hallam 1988b:537) получил следующие оценки:

Таблица 2.1. Население Англии и Уэльса по оценке Халлама (Hallam 1988b:537).

Эти цифры показывают, что население неравномерно увеличивалось в период 1086-1300 гг. Ранее (в 1956 г.) Майкл Постан предположил, что де­мографическое расширение было самым быстрым до 1130 г., в то время как между 1130 г. и заключительной четвертью столетия население стаг­нировало (Postan 1973:276). Совсем недавно к этому же выводу пришли Лэнгдон и Масчали (Langdon и Masschaele 2006:63).

На самом деле даже этот вывод может оказаться слишком оптими­стичным. Некоторые данные, правда фрагментарные, показывают, что на­селение, возможно, сократились в середине XII в. в результате граждан­ской войны между сторонниками Стефана и Матильды. Таким образом, «Gesta Stephani» говорит, что деревни «стоят одиноко и почти пусты», что

поля неубраны, потому что крестьяне погибли или бежали (Миллер и Hatcher 1978: х). Кроме того, сумма налогов, собранных в первые годы правления Генриха II, уменьшилась на 25% по сравнению с 1130 г. Это снижение было связано не только с нарушением сбора доходов в результа­те гражданской войны. Должностные лица сообщали, что многие ранее продуктивные земли в настоящее время «пустынны». Кроме того, финан­совый механизм английского государства был полностью восстановлен к 1165 г., но доходы восстановились до уровня времен Генриха I только в самом конце правления Генриха II (1154-1189). Таким образом, весьма ве­роятно, что в период правления Стефана население сократилось. Быстрый рост населения возобновился в конце XII в. и продолжался в течение большей части XIII в. Внезапное появление инфляции в 1180-1220 гг. (Harvey, 1973), является косвенным свидетельством изменения демографи­ческого режима.

Хэтчер и Халлам оценивают максимум населения в районе 6 млн. че­ловек, и эти оценки находят свое отражение в кривой на рис. 2.1. Случай более низкого максимума в 4.25 млн. продолжает рассматривать Кэмпбелл (Campbell 2005). Мы склоняемся принять более высокую оценку, но какая бы точка зрения не возобладала в итоге, это не важно для нашей основной аргументации, потому что она опирается на относительные изменения на­селения, которые бесспорны.

Последней опорной точкой являются налоговые декларации 1520-х гг., которые показывают, что население Англии в 1522-1525 гг. было в диапазо­не 2.25-2.75 млн. (Hatcher 1977:69). Существуют веские основания полагать, что к этому времени население оправилась от самого низкого падения в се­редине XV в. Хэтчер предполагает, что в точке демографического миниму­ма население Англия составляло от 2 до 2.5 млн.

Движение цен отражало популяционную динамику (рис. 2.2). Цены повысились с низкого уровня 1.5 шиллинга за кватер пшеницы (11 г сереб­ра за квинтал, 1 квинтал =100 кг) в середине XII в. к более чем 6 шиллин­гам (44 г серебра за квинтал) в начале XIV в. В целом между 1180 и 1330 гг. имело место четырех-пятикратное повышение цен (Farmer 1988:718). После 1350 г. цена квартера пшеницы продолжала колебаться вокруг уровня в 6 шиллингов. Однако, при выражении в серебре цены на пшеницу снизились более чем вдвое (до 20-25 г серебра за квинтал).

Рисунок 2.2. Цена центнера (100 кг) пшеницы в граммах серебра (данные AHEW II: табл. 7.1 и AHEW III: табл. 5.1).

Номинальная заработная плата не демонстрировала цикличности, но росла довольно монотонно. Таким образом, заработная плата строительно­го мастера увеличилось с 3 пенсов в день в конце XIII в. до 6 пенсов в на­чале XVI в. (Phelps-Brown and Hopkins 1955). Реальная заработная плата, напротив, показывала колебания, обусловленные циклическим движением цен (рис. 2.3). «Сельская заработная плата» на рис. 3 является заработной платой сельскохозяйственного рабочего, недавно собранной Кларком (Clark 2007b). «Городская заработная плата» является средним реальной заработной платы чернорабочих и мастеров в Лондоне и Оксфорде (Allen, 2001). Обе кривые показывают аналогичную динамику. Реальная заработ­ная плата снизилась в XIII в., достигнув абсолютного минимума во втором десятилетии XIV в. После этого она росла непрерывно, за исключением краткосрочных колебаний, до 1430-х гг. Далее в XV в. она оставалась на примерно постоянном высоком уровне. Интересное различие между горо­дом и деревней заключается в общей величине увеличения заработной платы: только двойное в городе, но тройное в деревне.

Крестьянское потребление также зависело от движения населения. Во второй половине XIII в. в крестьянской диете преобладал хлеб, и крестьяне ели очень мало мяса (табл. 2.2). Удельный вес хлеба в рационе питания на­чал снижаться после 1300 г. и сократился до менее 20% после чумы. По­требление мяса увеличилось с 4% в 1250-60-х гг. до 30% в конце XIV в

Рисунок 2.3. Реальная заработная плата: сельская (Clark 2007b) и город­ская (Allen, 2001). Единицы условные.

Таблица 2.2. Потребление продуктов питания (в стоимостном выражении, в процентах) работниками на уборке урожая в Седжфорде, Норфолк (Dyer 2000:82).

Социальная структура и динамика элиты

Обращаясь к анализу социального состава населения и его измене­ний в течение цикла, рассмотрим сначала положение магнатов (верхнего слоя элиты). В 1166 г. в Англии насчитывалось 133 баронства, определяе­мых как владение, выставляющее пять или более рыцарей (Painter 1943:26). К 1200 г. это число возросло до 160 (Painter 1943:170). В 1300 г. в

число баронов могут быть включены более 300 семей. По словам Мэтью Парижского, Генрих III (ум. 1272) мог вспомнить имена 250 английских баронств, а фактически «баронов» было даже больше из-за разделения сре­ди наследниц, так как владелец части вотчины все еще рассматривается как барон (Pugh 1972:117). Однако, не всех «баронов» можно рассматри­вать как магнатов. Вопрос о том, кого включать в верхушку английского общества усложняется изменением определений, так как десятилетия око­ло 1300 г. были периодом перехода от владения недвижимостью к парла­ментскому титулу барона (Painter 1943:173). Можно предположить, что около 1300 г. в Англии имелось 200-220 магнатских семей (Painter 1943, 1987). Р. Уэллс (цит. по: Given-Wilson 1987:188) идентифицировал 217 се­мей, принадлежащих к большим баронам в 1300 г. Эта цифра не сильно отличается от 196 глав дворянских семей, вызванных в парламент в период 1295-1325 гг. (McFarlane 1973: appendix B). В итоге, количество магнатов увеличились между 1166 и 1300 гг., но этот рост, вероятно, не соответству­ет общему росту численности населения (табл. 2.3).

Таблица 2.3. Численность и доходы английский магнатов (Painter 1943; Given-Wilson 1987).

Динамику магнатского слоя после 1300 г. можно проследить на основе данных, представленных K. Макфарлейном (табл. 2.4). До 1350 г. числен­ность дворянства увеличивалась или оставалась примерно постоянной (в зависимости от того, рассматриваем ли мы цифры в начале периода или общее количество). Размер страты начал уменьшаться после 1350 г. резко упал в первой половине XV в., а затем стабилизировался к концу века. Число семей пэров все еще было около 60 в 1540 г. и в следующем вековом цикле (см. следующую главу).

Темпы вымирания, подсчитанные Макфарлейном дают подобную ди­намику: общее увеличение до 1400-1425 гг. и дальнейший спад. Однако еще более важным фактором является резкое падение числа новых семей, вызванных в парламент. Таким образом, сокращение числа пэров около 1400 г. было достигнуто, как путем увеличения темпов вымирания, так и снижением вертикальной мобильности, а равновесие после 1450 г. являет-

ся результатом продолжающейся низкой вертикальной мобильности и сни­жения скорости вымирания.

Таблица 2.4. Количество благородных семей в Англии в XIV и XV вв. (определяемых семьи, главы которых получили после 1295 г. вызов в пар­ламент) (McFarlane 1973: appendix B).

Мы должны также прокомментировать довольно высокую среднюю скорость вымирания, которая колебалась между 25 и 35% в четверть сто­летия. Средняя норма 28% подразумевает, что более 70% семей вымирают каждое столетие. Отчасти этот результат обусловлен используемым Мак­Фарлейном техническим определением вымирания, которое несколько преувеличивает реальную норму. Но заключение все еще неизбежно: для английского дворянства позднего средневековья был характерен низкий показатель замещения. Для сравнения, мы можем использовать статисти­ческие данные, собранные Р. Уэллсом (цит. по: Given-Wilson 1987:188). Согласно Уэллсу, из известных в 1216 г. 206 баронских семей, 77 (37%) вымерли или пришли в упадок до 1300 г. Эти числа подразумевают 13%- ую норму выбытия за 25 лет в течение XIII в.; норма, которая является по­ловиной от нормы следующих двух столетий. Это различие настолько ве­лико, что качественное заключение должно остаться неизменным, даже ес­ли мы принимаем во внимание различные определения выбытия, исполь­зуемые в этих двух исследованиях.

Чтобы получить некоторое представление о численной динамике ши­роких слоев элиты мы обратимся к замечательным данным посмертных расследований, проанализированных Дж. Расселом (Russell 1948) и пере­осмысленных T. Холлингсворт (Hollingsworth 1969). Данные касаются примерно восьми тысяч главных арендаторов, то есть лиц, которые держа­

ли землю непосредственно от короля. Эта категория включает в себя как магнатов, так и некоторых лиц, имеющих незначительное количество зем­ли, но преобладают землевладельцы среднего звена, поэтому она должна дать нам хорошее представление о том, что происходило с элитой в целом. Коэффициент замещения (после пересчета Холлингсвортом данных Рассе­ла) приведен на рисунке 2.4. Это показывает, что численность элит про­должала расширяться вплоть до Черной Смерти (коэффициент замещения выше 1). В течение следующего столетия коэффициент показывает почти равномерное снижение, с худшим периодом около 1400 г. Только после 1450 г. кривая прорываеся выше нормы замены, в то время как «здоровые» нормы увеличения XIII столетия достигаются только в самом конце XV в.

Рисунок 2.4. Численная динамика земельной элиты. Сплошная линия: ко­эффициент замещения рассчитывается по данным посмертных расследова­ний. Пунктирная линия: относительная численная динамика рассчитывает­ся через коэффициент замещения, предполагая, что время поколения равно 32 годам. «ZPG линия»: нулевой прирост населения, когда коэффициент замещения равен единице (Hollingsworth 1969).

Кривая нормы замены, показанная на рис. 2.4, имеет интересную ин­терпретацию в аспекте динамики отношений землевладельцев и крестьян в XIV в. Как отмечалось выше, по общему мнению, население стало умень­шаться вскоре после 1300 г. С другой стороны, численность земельной элиты продолжала расти еще в течение 50 лет. Мы можем оценить мас­штабы этого роста, вычисляя относительную численность элиты, приняв за 1 ее численность в 1240 г. и затем используя коэффициент замещения для

прогнозирования изменения численности элитного населения на один шаг вперед. Расчетная относительная численность элиты увеличивается на 40% между 1300 и 1350 гг. Естественно, мы не можем заключить, что реальная численность увеличилась в том же размере, потому что элитная динамика определяется не только биологической репродуктивностью, но и социаль­ной мобильностью. Тем не менее, вполне вероятно, что в первой половине XIV в. элита продолжала расти в то время как численность простолюдинов сокращалась. В результате этих двух процессов отношение численности господ и крестьян накануне чумы должно было заметно вырасти.

В качестве полезного индикатора элитных моделей потребления мы можем рассмотреть динамику строительства церковных зданий. Вообще говоря, строительство общественных зданий может финансироваться как государством, так и элитой, но в средневековой Англии государство игра­ло незначительную роль в строительстве церквей. Средства на такое строительство обеспечивались широким спектром элит - церковью, зе­мельным дворянством и городскими богачами. Когда мы рассматриваем динамику строительных работ (рис. 2.5), мы наблюдаем устойчиво возрас­тающую тенденцию, достигающую пика во время первой половины XIV в. и затем падающую до минимума в первой половине XV в. Если строитель­ство церквей является приемлемым показателем экономического благосос­тояния элиты, то эта модель показывает, что элитные нормы замены непо­средственно зависели от экономического процветания элиты.

Рисунок 2.5. Число главных строительных объектов в динамике за каждое десятилетие с 1150 до 1500 г. ( Morris 1979: fig. 7).

Государственные финансы

Английское средневековое государство получало свои доходы из раз­нообразных источников, для которых сохранилась только фрагментарная

документация, и это делает реконструкцию государственного бюджета очень трудной задачей. Тем не менее, различные виды доходов могут быть сгруппированы в три основных класса: доходы от удельных земель («ферм»), налогообложение и феодальные доходы. В интересующий нас пе­риод удельный вес этих источников колебался. В 1086 г. Корона имела примерно 18% поземельных доходов королевства, что оценивалось в 11 тыс., фунтов в год (Dyer 2002:82). Королевские поместья давали 60% от об­щего дохода государства. В 1165 г. они по-прежнему обеспечивали 61% от общей суммы доходов, 23% были получены от налогообложения, а судеб­ные и иные платежи давали 16% (White 2000:160). Тем не менее, с этого момента вклад удельных земель показывал уменьшающуюся вековую тен­денцию (хотя имелось несколько краткосрочных колебаний вокруг этого тренда). Около 1300 г. фермы давали 13-14 тыс. фунтов (Dyer 2002:115), что в реальном исчислении означало значительное сокращение по сравнению с временами Вильгельма I. В это время вклад удельных земель в государст­венные доходы снизился до 20%; при этом доля короля в общем поземель­ном доходе упала до 2% (Dyer 2002:115). Во времена правления Эдуарда III (1327-1377) фермы внесли только 5% от общего дохода (Madge 1938:30).

Рисунок 2.6. Сплошная линия: реальные доходы Англии (1150-1400 гг.) по данным Рамсея (Ramsay 1925). Единицы - миллионы гектолитров (левая шкала). Пунктирная линия: доход от налогов (1260-1500 гг.), десятилетние средние, индексированные по 1450 году, который принят за 100% (по дан­ным О'Брайена из европейской государственной базы финансовых данных Ричарда Бонни, файл: OBrien \ engm009.txt).

Рамсей (Ramsay 1925) использовал казначейские счета, чтобы просле­дить историю королевских доходов в период до 1400 г. Его вычисления

очень критиковались по целому ряду технических причин. Однако мы ин­тересуемся не в конкретными цифрами для каждого конкретного года, а общей динамикой королевских финансов, и при таком подходе числа Рам­сея могут служить грубым ориентиром. Когда они выражены в реальном исчислении (с исключением инфляции учетом цен на пшеницу), мы заме­чаем, что реальные доходы устойчиво уменьшались в течение большей части XIII в., в то время как население увеличилось (рис. 2.6).

Тенденция снижения доходов в XIII в. была радикально изменена дву­мя рывками, первый из ни имел место при Эдуарде I (1272-1307), второй - при Эдуарде III (1327-1377). Так как в царствование Эдуарда III «фермы» упали до очень незначительной части королевских доходов, основным но­вым источником доходов стали прямые и косвенные налоги (Ormrod 1999). Повышение (и падение) интенсивности средневекового английского нало­гообложения можно проследить по данным, собранным Патриком О'Брайеном (рис. 2.6). Эти данные свидетельствуют о том, что после пика, достигнутого в конце XIV века, налоговые доходы стали снижаться, и си­туация изменилась только с началом нового цикла после 1485 г.

Социополитическая нестабильность

Англия в средние века страдала от периодических баронских восста­ний, которые, казалось, повторяются с интервалом в 50-60 лет (рис. 2.7 и табл. 2.5). Однако в течение XIII в. внутренняя война не была столь же длительной и интенсивной как в течение XIV, и особенно, XV столетий. Эта тенденция может быть измерена, например, обращением с побежден­ными врагами высокого статуса. «Между концом XI и началом XIV веков побежденные политические противники знатного рода редко лишались владений и едва ли когда-либо были искалечены или хладнокровно убиты» (Bartlett 2000:60). Внутренние войны в XIV и, особенно в XV веках были гораздо более кровавыми. Этот момент лучше всего иллюстрирует судьба проигравших королей: свержение сопровождалось убийством в тюрьме (или, по крайней мере, смертью при подозрительных обстоятельствах) для Эдуарда II (1327), Ричарда II (1400), Генриха VI (1471), и Эдуарда V (1483). Наконец, Ричард III был убит на поле боя (1485).

Временное распределение монетных кладов поддерживает эту интер­претацию (рис. 2.7). После пика в середине XII в., число кладов уменьши­лось до минимума в начале XIII в. XIII и XIV вв. видели постепенное (и неравномерное) повышение, достигающее высшей точки около 1370 г. Другой максимум во второй половине XV в. отслеживает нестабильность, связанную с войнами Роз. Как можно видеть, существует общее соответст­вие между пиками в индексе нестабильности, построенном путем подсчета числа лет гражданской войны или восстаний в двадцатилетние промежут­ки, и временным распределением кладов (рис. 2.7).

Таблица 2.5. Восстания, государственные перевороты, гражданские войны и другие случаи внутренней войны в Англии в 1100-1500 гг. (Sorokin 1937; Stearns 2001).

Единственное существенное несоответствие имеется между пиком в 1370 г. в распределении кладов и пиком 1400 г. в индексе нестабильности. Отметим, однако, что это сравнение опирается на очень неадекватные дан­ные о кладах. Мы должны были полагаться на компиляцию Томпсона (Thompson 1956) 50-летней давности. Известно, что с тех пор многие анг­лийские средневековые клады стали известны нумизматам или были обна­ружены при помощи металлоискателя, но мы не смогли найти никаких компиляций, обновляющих данные Томпсона.

Рисунок 2.7. Социально-политическая нестабильность в Англии в 1100­1500 гг. Сплошная линия - частота восстаний и гражданских войн за 20 лет; пунктирная линия - количество кладов за 20 лет. Индекс нестабильно­сти рассчитан на основе данных табл. 2.5, данные монетных кладов см.: Thompson 1956.

На этом мы завершаем обзор общих тенденций в вековом цикле План­тагенетов. В следующих разделах мы обратимся к более детальному обсу­ждению демографически-структурной динамики, зависящей от фаз цикла.

2.2.