Кризис: 1640-1660 гг.

Начало гражданской войны

К 1640 г. социальное давление, вызванное демографическим ростом, перепроизводством элиты и растущей государственной несостоятельно­стью, достигло критической точки.

Первый показатель - это индекс массового мобилизационного потен­циала (ММП), рассчитываемый для населения в целом. При этом особое значение имеет одна группа населения, городские рабочие и ремесленни­ки, особенно в столице, потому что они расположены рядом с центрами силы. Голдстоун предложил три измеримые компоненты ММП: (1) степень бедности, которая оценивается динамикой реальной заработной платы; (2) доля молодежи в возрастной структуре: большой процент молодежи по­вышает мобилизационный потенциал толпы, и (3) рост городов, в которых сосредотачивается бедная молодежь и недовольный простой народ. Рост городов должен играть важную роль мультипликатора в накоплении вы­званного ростом нищеты народного недовольства. Голдстоун предложил формулу, комбинирующую эффекты этих трех механизмов в одном индек­се массового мобилизационного потенциала. Предполагаемый индекс ММП для Англии в течение 1530-1750 гг. представлен на рис 3.7b.

Повышения массового мобилизационного потенциала само по себе не достаточно, чтобы вызвать состояние коллапса, если элиты объединены и оказывают решительное противодействие. Таким образом, второй тенден­цией, способствующей коллапсу, является потеря элитного единства. Бла­гоприятная для землевладельцев экономическая конъюнктура во время фа­зы стагфляции привела к значительному увеличению численности элиты. Тем не менее, количество прибавочного продукта, которое могло быть из­влечено из крестьянства, не возрастало и даже снижалось после 1620 г. К примеру, реальная арендная плата достигла максимума в первой четверти XVII в.

шее образование). «Ограничения в землевладении, гражданской и церков­ной службе и в королевском патронате привели ко все более и более поля­ризованным фракционным сражениям между группами патронов-клиентов за доступные ресурсы» (Goldstone 1991:119). Когда одна из элитных фрак­ций побеждала, она попыталась полностью исключить своих конкурентов. Это - то, что произошло, когда фракции во главе с Джорджем Вильерсом, герцогом Бекингемом, удалось монополизировать патронаж королевского двора примерно с 1617 г. до смерти Бекингема в 1628 г. По словам Дэвида Лоадса (Loades 1999:308), «господство Бекингема... превратило злоупот­ребления в скандальную систему эксплуатации».

Рост претензий элиты усугублял третью тенденцию, финансовые труд­ности государства. Государственные финансы страдали также от роста во­енных расходов, связанных с военной революцией XVI века. В конечном счете, доходы не соответствовали темпам увеличения расходов. Фактиче­ски реальные доходы снижались во второй половине XVI в. и стагнирова­ли в 1600-1640 гг. (рис. 3.3). Таким образом, способность государства уве­личить доходы не могла идти в ногу с растущими налоговыми требова­ниями. Корона использовала различные уловки, чтобы обеспечить кратко­временное облегчение - продажи государственных земель, должностей и титулов, снижение качества чеканки, займы у города Лондона и у между­народного денежного рынка.

Экономические последствия гражданской войны

Гражданская война началась в 1642 г. и продолжалась с перерывами до 1651 г., после чего последовал период политической нестабильности до реставрации монархии в 1660 г. В течение этого периода гражданской войны и беспорядков погибло около 10% мужского населения Англии. Были разграблены такие города, как Бирмингем (1643), Болтон (1644) и Лестер (1645). Замки и усадьбы знати были разграблены или разрушены, чтобы предотвратить их использование в будущих военных кампаниях (King 1971:355). Местные исследования документируют степень матери­ального ущерба. Например, хотя Глостер во время конфликта оставался под контролем одной из сторон и его осада в 1646 г., как считали, не была разрушительной, исследование установило, что был уничтожен 241 дом, а пригороды не были восстановлены до XVIII в. (Warmington 1997:78). Сельская местность пострадала гораздо больше. Почти каждая деревня в Иншире (область вокруг Глостера) была разграблена по крайней мере од­нажды, и многие - неоднократно. Область Тьюкесбери (также в Глостер­шире) была разграблена в 1643, 1644 и в 1645 гг. В результате грабежа и

введенного обеими сторонами тяжелого налогообложения стоимость зем­ли снизилась настолько, что держатели отказывались от своей аренды. Не­которые деревни в результате войны были оставлены населением (Warmington 1997:77).

Огромное количество земли перешло в другие руки (хотя многие зем­ли впоследствии вернулись к своим владельцам). Были распроданы госу­дарственные земли стоимостью 3.5 млн. фунтов, церковные земли на 2.5 млн. фунтов и земли роялистов более, чем на 1 млн. (King 1971:355). ). Эта передача земли вызвала существенные перемещения в сельской местности. Покупатели конфискованных земель стремились обеспечить быструю от­дачу от вложенных денег и выселяли арендаторов, которые не могли пред­ставить письменные доказательства своих прав (Hill 1982:125).

Крестьянство Англии было почти полностью нейтральным в конфлик­тах 1640-50-х гг. Единственным серьезным вмешательством в события со стороны сельской бедноты было движение клобменов, которое распро­странилось в нескольких графствах на последних этапах войны. Это были не более чем отчаянные попытки крестьян защитить свои поля, посевы, скот и женщин от бесчинств обеих армий (Stone 1972:55)

Таким образом, гражданская война нанесла огромный ущерб экономи­ческой инфраструктуре Англии. Несмотря на это, сокращение численности населения было небольшим, что можно объяснить лишь быстрым ростом продуктивности сельского хозяйства. В течение XVII в. урожайность пше­ницы увеличилась в более чем на 50%, и, по-видимому, это компенсирова­ло потери сельскохозяйственных угодий в результате внутренней войны.

Население

Благодаря работам Ригли, Шофилда и их сотрудников по демографи­ческой реконструкции Англии Нового времени мы можем уверенно анали­зировать основные демографические изменения с середины XVI до XIX в. Временные вариации темпов роста населения были связаны с изменениями в рождаемости и смертности, но коэффициенты рождаемости и смертности реагировали на изменения численности населения с задержками, которые были разными для разных коэффициентов.

Ригли, Шофилд и их коллеги показали, что большая часть изменений в общем коэффициенте рождаемости объясняется брачностью. Доля населения, не вступающего в брак, увеличилась с 5% в середине XVI в. до более 25% к 1650 г., а затем снизилась до 5% в течение следующих ста лет (Wrigley and Schofield 1981:262). Средний возраст вступления в первый брак также увели­чился между 1550 и 1650 гг., а среднее число детей на одну замужнюю жен­щину снизилось по крайней мере на одного ребенка (Wrigley at al. 1997:136).

XVII в. был эпохой постоянно растущей смертности, которая достигла максимума около 1680 г. Имелось улучшение около 1700 г., а затем еще

один пик смертности в 1720-х гг., особенно среди младенцев и детей (Wrigley at al.

В ухудшении демографической режима традиционно обвиняют «обычных подозреваемых»: голод, болезни и войны. Наиболее тяжелый голод в этот период засвидетельствован в 1594-1597 гг., когда отмечалась самая длинная последовательность неурожайных годов в XVI в. (Clay 1984a: 19) Поколением позже, в 1622-1623 гг., рост цен на хлеб совпал с тяжелой депрессией в текстильной промышленности, которая оставила многих людей без средств на пропитание. Для обоих периодов существуют многочисленные свидетельства о погибших от голода, особенно среди бродяг, пожилых вдов, нищих и детей. Впоследствии отмечались и другие кризисы пропитания, но к середине XVII в. массовый голод, кажется, стал делом прошлого (Clay 1984a: 19).

Чума, которая утратила свою власть над английским населением к концу XV столетия, постепенно нарастала в течение XVI в. (Biraben 1975). Столетие между 1570 и 1670 гг. было временем периодических эпидемий чумы, достигших высшей точки в лондонской чуме 1665 г. В конце XVII в. чума вдруг исчезла из Англии. Однако чума не была единственным бичом в течение XVII столетия. В период усиления междоусобной войны часто вспыхивали эпидемии сыпного тифа (например, в 1648 г.). В 1670-х гг. ежегодная смертность от эпидемий оспы в Лондоне часто превышала 2 тыс. человек (Scott and Duncan 2001:40).

3.5. Депрессия: 1660-1730 гг.

Демографическая стагнация

В 1650-х гг. население Англии достигло максимума в 5.4 млн. человек, а затем снизилась до минимума в 5 млн. в 1680-е гг. Последующий период характеризуется очень медленным и неравномерным ростом. В 1730 г. на­селение составляло только 5.4 млн., а следующий период бурного роста начался только после 1750 г. Основным фактором, объясняющим этот дли­тельный период стагнации является смертность, потому что с 1650 г.

ность в этот период, возможно, была результатом сознательных (или бес­сознательных) попыток контроля над рождаемостью. Таким образом, де­мографическая картина остается неясной и не дает достаточной информа­ции о возможных причинах стагнации населения до 1750 г.

Рисунок 3.8. Количество доказанных в суде детоубийств на 100 тыс. чело­век (Roth 2001).

Мы считаем, что три фактора, два из них эндогенные и один - экзо­генный, могут помочь нам понять это загадочное явление (оно не является уникальным: вспомним, что аналогичный период демографической стаг­нации имел место в фазе депрессии цикла Плантагенетов). Во-первых, имелось отрицательное влияние урбанизации на рост численности населе­ния. Как отмечалось выше, пик урбанизации значительно отстает по отно­шению к пику численности населения. В 1700-1750 гг. в Лондоне было со­средоточено 10% населения страны; индекс урбанизации был в четыре раза больше, чем в 1580 г., и больше, чем в 1830 г. (9%). Высокая степень урбанизации во время фазы депрессии цикла Тюдоров, без сомнения, стала важным неблагоприятным фактором для демографического режима. E. A. Ригли подсчитал, что в течение 1690-1710 гг. иммиграция в Лондон (кото­рая оценивается в среднем в 30 тыс. в год) поглощала половину естествен­ного прироста всего населения страны (цит. по: Clay 1984а: 191). Огром­ные потери, которые Лондон понес в эпидемиях XVII столетия, компенси­ровались через два года после вспышек чумы. Негативный демографиче­ский эффект лондонских эпидемий усиливался тем, что Лондон особенно привлекал женщин-иммигрантов, которые были востребованы в качестве домашней прислуги. В результате в городе приходилось меньше 90 муж­

чин на 100 женщин (Clay 1984а:209). Дисбаланс полов был причиной дальнейшего снижения естественного прироста населения.

Во-вторых, данные об арендной плате, собранные Робертом Алленом, показывают, что в последней четверти Х VII - первой четверти XVIII в. ре­альная арендная плата выросла на 70% (Allen 1992:172). Вполне вероятно, что после того, как период внутриэлитной разобщенностью закончился, элиты были способны с большим успехом «закручивать гайки». Несмотря на то, что увеличение ренты было частично компенсировано увеличением производительности английского сельского хозяйства, оно должно было существенно снизить личное потребление крестьян. Это - очень предвари­тельная интерпретация, которая может вызвать вопросы. К примеру, ре­альная заработная плата в этот период в целом продолжала расти (хотя она не достигла максимума XV в.). Но если крестьяне чрезмерно эксплуатиро­вались, то это должно было отразиться на реальной заработной плате, чего мы не видим. Возможно возросшая арендная плата просто задерживала рост сельского населения, таким образом способствуя замедлению прирос­та населения в целом. Этот вопрос требует дальнейшего изучения.

Третьим фактором было общее ухудшение климата в начале XVIII в. (связанные с маундеровским минимумом солнечной активности). Похоло­дание затронуло всю Европу от Лондона до Москвы, вызывая последова­тельность неурожаев и голодовок. Известно, что население Франции и России уменьшалось в первом десятилетии XVIII в., что обычно связыва­ют с непомерными военными налогами Людовика XIV и Петра I. Однако возможно, что это общеевропейское сокращение численности населения может объясняться влиянием климатического фактора.

Динамика элиты

Гражданская война привела к серьезному ухудшению экономического положения земельной элиты. Особенно пострадали роялисты, чьи земли были конфискованы и проданы. Совокупная стоимость этих поместий со­ставлялаболее 1.25 млн. фунтов. Этот земельный передел был частично компенсирован тем, что многие роялисты выкупили свои имения еще до 1660 г. (Hill 1982:126) Однако для этого большинству из них пришлось войти в большие долги: Комитет примирения получил почти 1.5 млн. фун­тов от 3 тыс. роялистов. Эти и другие поборы дополнялись тяжелым нало­гообложением. Для того, чтобы оплатить налоги, роялисты, которые дол­гое время не получали арендную плату, были вынуждены продать часть своих земель, и эти земли не были возвращены после 1660 г. Таким обра­зом, хотя большая часть роялистов-землевладельцев сохранила свои пози­ции, многие из них понесли значительные потери, и некоторые менее знатные семьи были вынуждены бороться, чтобы «держать голову над во­дой» (Hill 1982:126).

В последней четверти XVII в. почти все помещики ощущали дальней­шее сокращение своих доходов в результате низких цен на сельскохозяй­ственную продукцию и снижения арендной платы (Clay 1984а:162). Поми­мо этого, как отмечалось, они должны были платить гораздо большие на­логи, чем прежде: после 1692 г. налоги поглощали пятую часть дохода многих дворян. Многим из мелких помещиков пришлось расстаться со своей землей (Clay 1984а:162). Снижение экономического благосостояния дворянства отразилось на характере элитного потребления. Тогда как на­чало XVII в. было свидетелем быстрого роста импорта предметов роскоши (Clay 1984a:26), после гражданской войны потребительские идеалы элиты существенно изменились, что привело к сокращению расходов на дома, одежду и развлечения (Clay 1984а:160).

Влияющий на положение дворянства экономический спад продолжал­ся и в XVIII в. В результате среднее состояние эсквайров в Норфолке и Суффолке, которое в 1628-1640 гг. оценивалось в 700 фунтов, в период 1700-1740 гг. уменьшилось до 330 фунтов, что означает падение в реаль­ном выражении более чем на 50% (Overton 1996:39). Это привело к увели­чению нисходящей мобильности с почти автоматическим перемещением младших сыновей в низшие социальные слои. Например, в Камбрии в 1680-1750 гг. только один из младших сыновей дворянина был в состоянии купить землю и вернуться в свою социальную группу (Beckett 1986:23). Вертикальная мобильность в ряды дворянства так же была ограничена. «За некоторыми исключениями, дни, когда человек превращал свое богатство в земельные угодья, были уже сочтены к концу XVII века, и эта практика более или менее прекратилась к середине XVIII века» (Beckett 1986:69).

C конца XVII до середины XVIII в. численность элиты сокращалась. Отчасти это было результатом уменьшения восходящей и увеличения нис­ходящей мобильности, отчасти - результатом демографических изменений (Hollingsworth 1964). После 1650 г. норма замещения (среднее число взрослых сыновей, заменяющих отца) среди элиты высшего ранга снизи­лась ниже единицы, и продолжала уменьшается (до 0.8) в первой четверти XVIII в. (рис. 3.9) В течение следующей четверти века норма замещения увеличилась до 1.1, но только после 1750 г., эта норма достигла здорового уровня 1.3-1.4, который сохранялся до середины XIX в. «К 1760 г. числен­ность пэров, баронетов и рыцарей в совокупности составляла только 1075, что означало падение на 30% с начала столетия - и среди мелких дворян в округах положение, кажется, было почти таким же» (Beckett 1986: 98). Ди­намика численности различных слоев элиты приведена в табл. 3.5. Общая численность элиты сократилась с 18.5 тыс. до 13 тыс. (табл. 3.1). Посколь­ку число землевладельческих семей уменьшилось, средний размер помес­тий имел тенденцию к росту (Clay 1984а:158, 268).

Рисунок 3.9. Нормы замещения пэров (Hollingsworth 1964).

Таблица 3.5. Численность элит высших разрядов (Beckett 1986). Имелись также ирландские и шотландские пэры, которые здесь не учтены.

Последствия гражданской войны: изменение общественных настроений

Когда в 1642 г. началась гражданская война, англичане уже столетие жили в обстановке внутреннего мира. «Восстания 1549 года были подав­лены без особых трудностей... ниспровержение Сомерсета было достигну­то без кровопролития. Попытка Нортумберленда изменить порядок пре­столонаследия вызвала только намек на гражданскую войну. Режим Ма­рии, хотя и непопулярный, достиг большинства своих первоначальных це­лей и никогда не чувствовал, даже в конце, опасности быть свергнутым. Неурожаи середины 1550-х и середины 1590-х годов принесли ужасные

страдания бедным, но нигде в Англии не было крупномасштабных восста­ний... Елизавета разгромила пресвитерианское движение и эффективно сдерживала католическую угрозу, в то время как восстание Эссекса пре­вратилось в комедию в 24 часа... Кризис престолонаследия после смерти Елизаветы был разрешен быстро и мирно» (Williams 1995). «Последнее крестьянское восстание, достаточно серьезное, чтобы заставить дворян в страхе бежать из их домов, было в 1549 году», и «к 1640 году с тех пор сменилось два поколения дворян, и воспоминания стали тусклыми» (Stone 1972:76). Немногие в среде элиты могли предвидеть глубину социального краха, который будет следовать из их действий, и внутриэлитному кон­фликту было позволено беспрепятственно разрастаться, пока он приобрел свою собственную динамику.

Два десятилетия после 1640 г. были наиболее длительным и интенсивным периодом социополитической нестабильности в Англии, начиная с войн Роз. Напротив, следующие два десятилетия (после восстановления династии Стю­артов) были временем внутреннего мира. Это чередование между гражданской войной и внутренней стабильностью, таким образом, является еще одним примером цикла «отцов-и-сыновей». Однако примерно в 1680 г. социальное давление снова начало расти. За три года (1679-1681 гг.)один за другим были созваны и распущены три парламента. В 1682 г. начался «судебный террор» против вигов и инакомыслящих; некоторые из них были казнены, а другие - изгнаны (Hill 1982:169). Когда в 1685 г. умер Карл II, ему мирно наследовал Яков II, но в тот же год произошли два восстания.

Выступления Аргайла и Монмута были быстро подавлены, но когда три года спустя Вильгельм Оранский высадился в Англии, восстание в его поддержку быстро распространилось, и Яков II решил бежать из страны. В результате этой «Славной революции» (1688-1690 гг.), династия Стюартов была свергнута, и парламент предложил корону Вильгельму и Марии. Примечательной особенностью этой революции была ее относительная бескровность. Виги и тори имели резкие разногласия по ряду вопросов, но эти разногласия были улажены, в основном, в результате «воспоминаний о том, что произошло 45 лет назад, когда было нарушено единство имущих классов» (Hill 1982:236). Достигнутый элитами компромисс на удивление хорошо поддерживался на протяжении всего XVIII в. После Славной рево­люции в Великобритании не было крупных восстаний, за исключением двух выступлений якобитов в 1715-1716 и 1745-1746 гг. Эти толчки следо­вали за Славной революцией с интервалами примерно в поколение: вож­дем первого восстания был сын Якова II, вождем второго - его внук.

Поворотный пункт: середина XVIII столетия

К середине XVIII в. рассеялись последние отголоски кризиса начала Нового времени. Реальная заработная плата в начале XVIII столетия уве­

личивалась и около 1750 г. достигла максимума. Якобитское восстание в 1745-1746 гг. стало последним серьезным нарушением внутреннего мира в Великобритании. Численность элиты достигла минимума где-то в 1760-х годах. Правящий класс обладал беспрецедентной степенью единства. По­сле стабилизации политической системы в 1721 г., землевладельцы резко сократили число выборщиков и оспариваемых выборов в парламент (Stone and Stone 1984:14). Элитная сплоченность позволила им облагать себя на­логом по беспрецедентной для тех времен норме; эта способность помогла Англии во время столетнего конфликта с Францией, достигшего пика в наполеоновских войнах. Таким образом, к середине XVIII в. были созданы условия для удивительной демографической, экономической и территори­альной экспансии Англии в течение следующих полутора веков.

3.6.