Фаза расширения (1620-1800 гг.)

Население и экономика

Смутное время нанесло страшный удар России. Судя по данным пере­писей, в Новгородской земле численность населения в 1620 г. была вдвое меньше, чем в 1582 г.

В целом, по переписи 1646 г. население страны составляло 551 тыс. крестьянских и 31 тыс. посадских дворов. Если принять среднюю населен­ность двора в 6 человек, то получится 3.5 млн., а с поправкой на недоучет (который Я. Е. Водарский оценивает в 25%) - 4.5-5 млн. (Водарский 1973:26). По оценке Копанева (Копанев 1959) в 1550-х гг. население Рос­сии составляло 9-10 млн., таким образом, кризис привел к сокращению на­селения примерно вдвое.

В 1620-х гг. постепенно возобновился экономический рост. В большой степени это стало возможным благодаря строительству 800-километровой Белгородской засечной черты, которая защищала южные границы от та­тарских набегов. Колонизация более южных районов плодородного Черно­земья началась в середине XVII в. Открытие для крестьянской колониза­ции новых плодородных земель на юге было фактором огромного значе­ния для всей последующей истории России, потому что на долгое время устранило угрозу перенаселения (и обусловило аномально продолжитель­ную фазу расширения).

В 1646-1678 гг. численность населения (без учета территориальных приращений) возросла с 4.5-5 до 8.6 млн. На новгородчине в этот период население увеличилось более, чем в два раза (но все еще оставалось на треть меньше, чем в 1500 г.) (Водарский 1973:26-28; АИСЗР 1989: табл.

районов; в конце 1670-х годов эти поставки достигали 1 млн. пудов и пра­вительство не раз с удовлетворением отмечало рост «хлебного пополне­ния», приводившего к снижению цен (Важинский 1963:9).

Начиная с 1719 г. мы располагаем подробными данными о численно­сти населения, которые были получены в результате так называемых «ре­визий», переписей населения, облагаемого налогом. При рассмотрении этих цифр важно принимать во внимание существенный рост территории Российского государства. Чтобы получить более адекватное представление о демографической динамике, мы ограничимся областью, которая была охвачена ревизией 1719 г., без учета присоединенных позже территорий Польши, Украины и Прибалтики.

Население Центрального района (который включал в себя Москов­скую, Владимирскую, Ярославльскую, Костромскую, Нижегородскую, Тверскую, Калужскую губернии) росло намного медленнее, чем население Черноземного района (Тульская, Рязанская, Курская, Орловская, Воронеж­ская, Тамбовская и Пензенская губернии) (рис. 9.1).

Рисунок 9.1. Темпы прироста населения в Центральном и Черноземном районах в 1719-1897 гг., в процентах (Рашин 1956:44-45, табл. 19; Кабузан 1971: прил. I).

Темпы роста населения колебались, и общая картина быстрого роста осложнялась присутствием периодов медленного роста. Как мы увидим ниже, замедление роста населения было результатом не перенаселения, а перераспределения ресурсов от простого народа в пользу государства и элиты. Например, кризис 1720-30-х гг. стал результатом резкого увеличе­

ния налогового давления при Петре I, которое вызвало голод 1723-1725 гг. Было подсчитано, что во время этого голода погибло около 300 тыс. чело­век, или 3% от общей численности населения.

Обилие пригодных для земледелия свободных земель означало, что крестьяне не имели стимула к занятию ремеслами или к переселению в го­рода. По этой причине в течение XVII в. города росли очень медленно. Го­рода России в этот период выполняли в первую очередь оборонительные и административные функции и не были экономическими центрами. Чис­ленность «служилых людей» (дворян, стрельцов, казаков) в городах пре­восходила численность торгово-ремесленного населения («посадских лю­дей»). По оценке Водарского в 1652 г. городское население составляло 247 тыс. человек мужского пола, в том числе 139 тыс. служилых и 108 тыс. по­садских людей, а в 1678 г. - 329 тыс. человек, в том числе 149 тыс. служи­лых и 134 тыс. посадских людей (Водарский 1966:279-289)

Медленный рост городов сохранялся и в XVIII в., причем военные по- прежнему оставались существенным компонентом городского населения. В 1719-1796 гг. городское население (в границах 1719 г.) выросло лишь на 34%. В Центральном районе рост городов был более существенным - 61%. По расчетам Миронова (Миронов 1990:65, 71), темпы роста городского на­селения в 1743-1783 гг. составляли 0.84% процента в год. Темпы роста за счет миграции из сельской местности составляли лишь 0.04%, а основная часть роста (0.8%) объяснялась естественным приростом городского насе­ления. Сельское население росло гораздо быстрее, и, как следствие, доля городского населения сократился с 11.5% в 1740 г. до 7.1% в 1830-х гг.

Источники того времени отмечают, что в течение XVII в. крестьяне жили весьма зажиточно. Юрий Крижанич (Крижанич 1997:261, 286) писал, что на Руси «крестьянам... живется намного лучше, нежели во многих мес­тах Греческой, Испанской и других подобных земель, в которых кое-где мясо, а кое-где рыба слишком дороги, а дрова продаются на вес...» Адам Олеарий (Олеарий 1980:329) свидетельствует о «громадном изобилии хле­ба и пастбищ», о больших пространствах свободных плодородных земель, о том, что в России редко приходится слышать о дороговизне.

Статистические данные из нескольких районов согласуются с впечат­лениями западных путешественников. Горфункель (Горфункель 1962:117) изучавший хозяйственную жизнь Кирилло-Белозерского монастыря, на­звал время после Смуты «золотым веком» монастырского крестьянства. По подсчетам Колесникова (Колесников 1976:301) средний сбор на душу на­селения в 1620-х гг. в Тотемском уезде составлял 28-32 пуда (460-520 кг). По некоторым данным, в 1680-90-х гг. в монастырских селах центральных уездов обычное хозяйство имело от 2 до 5 лошадей, у помещичьих кресть­ян в среднем было 2.2-2.6 лошади, 1-2 коровы (История крестьянства

1990:17). В Старорусском уезде в 1660-х гг. на двор приходилось 2-3 ло­шади, 4-5 коров (АИСЗР 1989:126, 134). В вотчинах Псково-Печерского монастыря в 1639 г. средний двор при населенности 5-6 человек имел 3-4 лошади, 4 коровы (История крестьянства 1994:117). Даже крестьяне, бе­жавшие в 1660-х гг. из центральных районов на Юг, отнюдь не были бед­няками: они имели на двор в среднем по 3 лошади и 2 коровы (Новосель­ский 1945:60).

Наши суждения об уровне жизни населения становятся на более твер­дую почву при рассмотрении данных о реальной заработной плате сель­ских тружеников. В 1640-1647 гг. поденная плата неквалифицированных работников составляла в пересчете на зерно 9 кг. В 1660-70-х гг. инфляция вызвала падение оплаты до 6 кг, но к концу века цены на зерно упали и ре­альная заработная плата выросла до 14 кг (Нефедов 2005:115). Это был весьма высокий уровень потребления, который был сопоставим с уровнем потребления европейских крестьян в конце XV в. (Abel 1973: 189-192). Как отмечалось выше, этот благоприятный уровень потребления не был пре­вышен в Европе вплоть до XIX в.

В XVIII в. уровень потребления постепенно снижался. Эта тенденция подтверждается собранными Мироновым (Миронов 2004) антропометри­ческими данными, согласно которым средний рост призывников в течение столетия снизился на 4 см (рис. 9.2). Однако тенденция к снижению не бы­ла монотонной: имелось очевидное снижение уровня жизни в 1710-1730 гг., но в последующие десятилетия ситуация улучшилась, вероятно, из-за увеличения темпов колонизации Черноземья.

Рисунок 9.2. Средний рост новобранцев и численность населения на тер­ритории первой ревизии (Миронов 2004: табл. 4; Кабузан 1971).

Еще одним важным показателем уровня жизни населения является це­на на зерно (рис 9.3). Во время царствования Петра I цены возросли в три раза. 1723-1725 гг. стали свидетелями голода и структурного кризиса. За­тем цены снизились и общие условия стали более благоприятными, хотя имел место еще один голод в 1733-1735 гг. В 1740-1750-х гг. цены стаби­лизировались на низком уровне в результате регулярного ввоза зерна из Черноземного района. Новый период роста цен начался в 1760-х гг., что вместе с ростом ренты привело к голоду 1766-1768 гг. Рост ренты в царст­вование Екатерины II не позволял крестьянам создавать запасы зерна на случай голода. Результатом такого положения был голод и структурный кризис 1787-1788 гг.

Рисунок 9.3. Стоимость одного пуда ржи в Центральном районе в граммах серебра (Миронов 1985:36 ).

Общая тенденция изменения цен в течение XVIII в., таким образом, соответствует предсказаниям демографически-структурной теории. Тем не менее, цены росли немонотонно, так как на этот процесс влиял не только рост населения, но и колонизация Черноземного района и валютные мани­пуляции правительства, которое вводило медные и бумажные деньги. Влияние роста денежной массы было очень существенным, потому что ко­личество денег, циркулирующих на душу населения, увеличилось в тече­ние XVIII в. в несколько раз. Мы можем учесть этот рост денежной массы путем деления номинального индекса цен на показатель денежного обра­щения на душу населения (рис. 9.4).

Рисунок 9.4.

Нормированный индекс цен (рис. 9.4) показывает, что реальное паде­ние цен в 1750-х гг. была намного большим, чем показано на рис. 9.3. Иными словами, организация транспортировки зерна из Черноземного района оказала чрезвычайно сильное влияние на цены в Центральном рай­оне. Этот эффект, однако, был временным, и к концу XVII в. продолжав­шийся рост численности населения подтолкнул цены к новому росту.

Динамика элиты

Конфискации Ивана Грозного и Смутное время нанесли тяжелый удар по боярским родовым вотчинам и по вотчинному землевладению в целом. В Тверском уезде, например, в 1548 г. было 318 вотчин средним размером 370 дес. пашни, а в 1620-х гг. осталось 197 вотчин, имевших в среднем 137 дес.; общая площадь вотчинного землевладения сократилась в 4.3 раза. Обширные когда-то владения так измельчали, что в центральных уездах в среднем на одного вотчинника приходилось 4.2 крестьянских двора (Шватченко 1990: 29, 189).

Поместное землевладение также испытывало кризис - но не из-за не­достатка земли, а из-за недостатка обрабатывавших ее крестьян. Самое бо­гатое, московское, дворянство, в 1632 г. имело на одно поместье (или вот­чину) в среднем 24 крестьянина, включая бобылей. В других районах по­ложение было гораздо хуже, помещики Шелонской пятины в 1626-1627 гг. имели в среднем по 3.8 двора и по 6.2 душ мужского пола на владение,

35% владений стояли пустыми (Воробьев и Дегтярев 1986:47, 48, 138). Учитывая, что оброки сократились в 2-3 раза, доходы помещиков умень­шились примерно в 10 раз. Шведский дипломат Петр Петрей де Ерзелунда отмечал, что первое время после Смуты многие дворяне ходили в лаптях - так же и крестьяне (Ключевский 1991:86). Численность дворянства умень­шилась. Как отмечалось выше, в 1580-х гг. в списках имелось 80 тыс. вои­нов, из них 65 тыс. ежегодно выходили на южную границу. По сметному списку 1630 г. числилось 27 тыс. служилых дворян, из них лишь 15 тыс. воинов могли нести полевую службу; остальные сидели в гарнизонах по своим городам (Чернов 1954:125).

Таким образом, хотя численность дворянства резко сократилась, соци­ально-экономическое равновесие между сословиями не было восстановле­но в полной мере. Доходы дворянства оставались крайне низкими и дво­рянство требовало улучшения своего положения путем более строгого прикрепления крестьян к земле - реального введения крепостного права. В 1640-х гг. дворянство добилось утверждения крепостного права по Уложе­нию 1649 года.

Тихонов (Тихонов 1974:202) утверждал, что введение крепостного права сразу же привело к росту барщины, что было одной из главных при­чин восстания во главе со Степаном Разиным (1670-1671 гг.). Восстание, в свою очередь, вынудило дворянство уменьшить барщину. Можно отметить интересную параллель между событиями, которые последовали за введе­нием крепостного права в 1590-х и 1650-х гг. В обоих случаях повышение давления со стороны дворянства на крестьян вызвало народные восстания. Тем не менее, результат крестьянских восстаний был различным. В отли­чие от периода Смутного времени в 1670-х гг. элиты не были разделены и государство было относительно сильным. В результате восстание казаков и крестьян было подавлено правительственными войсками. Тем не менее в обоих случаях крестьянское сопротивление воспрепятствовало попыткам элиты увеличить ренту и барщину.

Экономические условия также являются важным фактором, опреде­ляющим динамику извлечения прибавочного продукта. Во время долгой и трудной войны с Польшей в 1654-1667 гг. правительство пыталось решить свои финансовые проблемы путем чеканки большого количества медных денег, результатом чего был быстрый рост цен на зерно. Нарушение тор­говли, падение из-за инфляции реальной стоимости оброков и увеличение расходов заставили дворян увеличивать барщину. Послевоенная нормали­зация экономических условий, однако, позволила элите уменьшить барщи­ну и заменить ее оброком (Нефедов 2005:110).

В конечном счете, введение крепостного права не привело к увеличе­нию барщины. Оброк в номинальном выражении также не увеличился, хо­тя снижение цен на зерно привело к его увеличению в реальном выраже­нии до 3.5-4 пудов на душу. Реальный прирост доходов элиты был обу­

словлен не повышением ренты, а увеличением численности крестьян в по­местьях в результате введения новых законов, препятствующих крестьян­скому выходу. В Новгородской земле, например, среднее число крестьян мужского пола в дворянских владениях увеличилось с 15 в 1646 г. до 26 в 1678 г.

Как отмечалось выше, в середине XVII в. значительная часть дворян­ства не имела крестьян (таких дворян называли «однодворцами»). Доля однодворцев среди дворян была особенно высокой в южных пограничных районах, где правительство, начиная с конца XVI в., активно принимало на службу крестьян и казаков. В 1670-80-х гг. на юге были проведены пере­писи служилых людей, в ходе которых всех детей боярских, не имевших крестьян, определили в солдаты. Позже, при Петре I, было указано считать однодворцев государственными крестьянами - в итоге, они лишились дво­рянского статуса (Водарский 1977: 62; Важинский 1983: 44).

Таким образом, переформирование дворянского сословия привело к значительному уменьшению численности дворянства: если в 1651 г. чис­ленность служилых дворян составляла 39 тыс., то в 1700 г. количество дворян-помещиков равнялось 22-23 тыс. В среднем на одного помещика приходилось 19 крестьянских дворов и 70 крепостных мужского пола. Од­нако средние цифры скрывают за собой наличие большой группы мелко­поместных дворян и концентрацию огромных владений у земельной ари­стократии. Дворяне, владевшие от одного до пяти дворов, составляли око­ло половины (47%) всех помещиков и в среднем у них было всего лишь по 2.4 крестьянских двора и по 8.8 крестьянина мужского пола. С другой сто­роны, 464 богатейших помещика (и вотчинника) владели 42% всех крепо­стных, на каждого из них приходилось в среднем 355 дворов, то есть при­мерно по 1300 душ мужского пола (Водарский 1977: 49, 64, 73).

По оценке Водарского в 1700 г. насчитывалось 22-23 тыс. дворян, вла­девших поместьями; к 1737 г. их число увеличилось примерно до 46 тыс.; число владений возросло с 29 тыс. до 63 тыс. (некоторые помещики имели несколько владений). Между тем, вследствие резкого увеличения налогов и падения уровня жизни рост населения в указанный период был медлен­ным. Таким образом, численность элиты увеличивалась быстрее, чем насе­ление в целом, и средний размер дворянского владения уменьшился с 60 до 40 душ мужского пола (Водарский 1977: 77, табл. 8).

Во второй половине XVIII в. доля дворянства в населении продолжала расти. На территории первой ревизии доля дворян увеличилось с 0.5% в 1744 г. до 0.59% в 1762 г. и до 0.68% в 1795 г.(Кабузан 1963:154). Число крепостных крестьян, приходившихся на одного дворянина, постоянно уменьшалось, а число обедневших дворян - росло.

В то же время с ростом численности элиты росли ее потребности. Многие историки объясняют стремление к более роскошной жизни рас­пространением европейского влияния, «европеизацией» (Данилова

1970:138; Каменский 1999:290). Общее потребление элиты, таким образом, должно было расти либо за счет крестьян, либо за счет государства. Борьба за ресурсы между элитами и государством продолжалась в период правле­ния Анны (1730-1740) и Елизаветы (1741-1762). В 1762 г. дворянство до­билось победы: Петр III отменил обязанность дворян служить государству.

«Дворянская революция» 1762 года привела к значительному перерас­пределению ресурсов от государства в пользу элиты. Этот процесс принял форму снижения реальных налогов. Чеканка огромного количества мед­ных денег во время Семилетней войны (1756-1763 гг.) привела к удвоению цен на зерно. Поскольку правительство было не в состоянии увеличить ставку налога, которая в номинальном выражении осталась прежней, то реальные налоги уменьшились в два раза. Облегчение налоговой нагрузки на крестьян дало возможность помещиками увеличить оброки (рис. 9.5).

Рисунок 9.5. Динамика государственных налогов и оброков на душу насе­ления в Центральном районе в песчете на пуды хлеба на душу населения (Нефедов 2005: 185).

К 1794 г. инфляция уменьшила реальные налоги на помещичьих кре­стьян до одной четверти от уровня первой половины XVIII в. (рис. 9.5). За уменьшением государственных налогов сразу же следовало повышение помещичьих оброков. Данные о динамике оброка и барщины имеются лишь для нескольких поместий, одно из которых - огромная Юхотская во­лость Шереметевых. Другим свидетельством роста ренты в частных владе­ния является рост оброка, налагаемого на государственных крестьян. Го­

сударственный оброк, вероятно, увеличивался параллельно с оброком по­мещичьих крестьян, хотя и оставался на более низком уровне (Чечулин 1906:121). Таким образом, вполне вероятно, что данные по Юхотской во­лости отражают типичную картину увеличения оброка в дворянских име­ниях.

Данные, приведенные на рис. 9.5, показывают, что до 1750-х гг. кри­вые государственных налогов и помещичьих оброков были параллельны­ми. Во второй половине XVIII в. кривые расходятся. Доля изымаемого го­сударством крестьянского прибавочного продукта уменьшилась, но выго­ду от этого уменьшения получили не крестьяне, а помещики.

В действительности экономические и правовые условия существова­ния крестьян в этот период ухудшились. Указ 1762 г. была заключитель­ным актом, который превратил крестьянина в собственность дворянина (Беляев 1903:283). Конечным результатом этого процесса был голод 1787­1788 гг., который вынудил помещиков согласиться на уменьшение оброка (в реальном выражении) (рис. 4). Павел I (1796-1801) отреагировал на ухудшение условий крестьянского существования, ограничив барщину тремя днями в неделю. Он попытался также вновь обязать дворянство во­енной службой. Эти инициативы вызвали очередной конфликт между го­сударством и элитой, который закончился государственным переворотом и гибелью Павла I.

Динамика государства

Кризис начала XVII в. ослабил государственную власть и привел к краху налоговой системы. Восстановление государственного контроля бы­ло одной из самых важных задач новой династии. Тем не менее, попытки увеличить налоги в течение 1620-х гг. столкнулись с сопротивлением как крестьян, так и дворян, потому что повышение государственных налогов должно было происходить за счет ренты. Дворяне засыпали правительство коллективными челобитными, и оно было вынуждено отступить (Веселов­ский 1916:488-493).

Налоги были повышены лишь на «черных» землях, которые обрабаты­вали государственные крестьяне и которые были расположены в основном на Севере и в Вятском крае. Однако общий уровень налогообложения оп­ределялся преимущественно ставкой налога на помещичьих крепостных. В 1670-х гг. этот уровень был довольно низким (рис. 9.6). Во второй полови­не столетия ставка налогообложения выросла до 0.8 пудов на душу, но это было все еще намного ниже бремени, которое крестьяне несли во времена Ивана IV (1.7 пуда на душу населения). Другими словами, в течение XVII в. государство было не в состоянии восстановить уровень налогообложе­ния, существовавший до 1570-х гг.

Решительное перераспределение ресурсов в пользу государства было достигнуто только в результате реформ Петра I (1682-1725). Подушная по­дать, введенная Петром I, заменила все прежние прямые сборы. После стаби­лизации цен в 1730-х гг. подушная подать и соляная пошлина составляли в пересчете на хлеб 3.9 пуда на душу. По сравнению с допетровским периодом налоги на помещичьих крестьян увеличились в 5-6 раз (рис. 6), в то время как военные расходы увеличились в 2.5 раза (Нефедов 2005:141-142).

Рисунок 9.6. Государственные налоги на крестьян в пудах зерна на душу населения (Нефедов 2005:104).

Высокий уровень государственных налогов сохранялся в правление Анны (1730-1740) и Елизаветы (1741-1762). Однако, как отмечалось выше, «дворянская революция» 1762 года привела к перераспределению ресурсов в пользу элиты. Будучи не в состоянии компенсировать вызванные инфля­цией налоговые потери, Екатерина II (1762-1796) поддерживала государст­венные финансы на плаву, печатая большое количество бумажных денег («ассигнаций»). В результате галопирующей инфляции во время царство­вания Екатерины II цены выросли в три раза (по сравнению с ценовой ста­бильностью при Анне и Елизавете). Инфляция уменьшала реальные дохо­ды государственного бюджета, что заставляло правительство печатать еще больше денег. Этот порочный круг сохранялся до царствования Николая I (1825-1855).

Реальный налоговый доход на душу населения в правление Екатерины II сократился в два раза (рис. 9.7). Это падение было отчасти компенсиро­вано ростом численности населения, которое в этот период увеличилось на 70%. Тем не менее, реальные доходы государства в конце царствования Екатерины II были меньше, чем в его начале.

Рисунок 9.7. Реальные доходы и расходы государственного бюджета на душу населения (в пересчете на пуды зерна). Доходы включают в себя прямые и косвенные налоги, но не государственные заимствования. Таким образом, объем государственных заимствований можно увидеть на графи­ке в виде разницы между расходами и доходами, так как расходы включа­ют выплату процентов по кредитам (Погребинский 1954: 93, 95; Белоусов, 2000:40, 42; Нефедов 2005:169).

Финансовые меры при Павле I (1796-1801) сводились к попыткам компенсировать произошедшую при Екатерине II девальвацию подушной подати. Ставка подати была увеличена на 26%; в Центральном районе в хлебном исчислении она увеличилась с 0.9 до 1.2 пуда на душу - но и по­сле повышения не превосходила третьей части реальной ставки при Елиза­вете. Император, однако, увеличил оброки государственных крестьян на 33-66% - в зависимости от экономического развития губерний. После это­го повышения государственные крестьяне платили в Центральном районе в пересчете на хлеб примерно 4.2 пуда с души, а в Черноземном районе - 6.7 пуда. В целом государственные крестьяне Центрального и Черноземно­го районов платили казне 5 рублей оброка и 1 р. 26 коп. подушной подати с ревизской души, а помещичьи крестьяне только 1 р. 26 коп., то есть в пять раз меньше. В итоге, при Павле I реальные доходы государства в пе­ресчете на хлеб возросли с 2.6 до 5 пудов на душу населения (Нефедов 2005:190).

Региональные различия

Различные части огромной Российской империи неизбежно развива­лись различными темпами. Центральный район первым вошел в фазу стагфляции, которая началась здесь в 1730-40-х гг. Минимальное коли­чество пашни, необходимое для поддержания крестьянской семьи, в этот период составляло 1-1.2 дес. на душу населения (Ковальченко 1967:264). Между тем, материалы дворцового хозяйства свидетельствуют, что в Хатунской, Селинской и Гжельской волостях Московской губернии в 1730-40-х годах на душу приходилось лишь 0.5-0.9 дес. (Волков 1959:22). Управляющий дворцовыми волостями барон Розен писал, что крестьянам Московской губернии не хватало хлеба из-за недостатка земли и бедных почв (Волков 1959:22). Неурожай 1733 года вызвал большой голод и массовое бегство крестьян; в 1732-1735 гг. из дворцо­вых сел Московской губернии бежала почти десятая часть населения. В 1742-1743 гг. снова пришел большой голод. Дворцовое ведомство пыта­лось решить проблему, переселяя крестьян в Воронежскую губернию: в 1745 г. было переселено 14 тыс. человек. Тем не менее, земли не хвата­ло; седьмая часть дворцовых крестьян Подмосковья не имела ни лоша­дей, ни коров (Алефиренко 1958:38; Волков 1959:23, 40; Индова 1964:100-101).

Регулярно повторяющиеся голодовки, а также массовое бегство при­вели к тому, что население Владимирской, Ярославской и Нижегородской губерний в 1719-1744 гг. уменьшилось, а население Центрального района в целом осталось на прежнем уровне (4.5 млн. человек). Нехватка земли, го­лод, остановка роста населения - это были свидетельства наступившей фа­зы стагфляции, и очевидно, что стагфляция была ускорена повышением налогов при Петре I. Если в прежние времена крестьянин-бедняк еще мог как-то прокормиться на душевом наделе в 1 десятину, то петровские нало­ги обрекали его на голод (Нефедов 2005:157).

Условия стагфляции привели к существенным экономическим пере­менам в Центральном районе. Во-первых, нехватка земли вынудила поме­щиков заменять барщину оброком. К 1780-х гг. большинство крестьян в Центральном районе (62%) были переведены с барщины на оброк (Рубин­штейн 1957:101). Переход к денежному оброку дал крестьянам стимул к занятию ремеслами и промыслами. В Московском уезде до двух третей крестьян дополняли сельскохозяйственные занятия промыслами (Нефедов 2005:158).

Так как крепостные были привязаны к земле и не могли мигрировать в города, то ремесла и промыслы развивались в «промышленных дерев­нях». Чтобы прокормить свои семьи, сельские ремесленники должны были покупать зерно. Таким образом, экономическая система, получившая раз­витие в Центральном районе в XVIII в., зависела от межрегиональной тор­

говли зерном. Иными словами, дальнейшее существование населения в Центре было невозможно без роста хлебных плантаций в недавно колони­зированном Черноземном районе. Черноземный район стал житницей Рос­сии, в то время как Центр получил промысловую специализацию. В то время как население Центрального района стагнировало, население Черно­земного района продолжало расти и к концу XVIII в. превысило население Центра (Кабузан 1971: прил. II).

Южные помещики призывали переселенцев из Центрального рай­она, предлагая им различные льготы. Князь А. Д. Меньшиков в своих трех огромных вотчинах требовал с крестьян лишь небольшой оброк: в переводе на хлеб 2-3 пуда с души (Троицкий 1968:125). Такой низкий уровень оброков сохранялся в южной части Черноземного района (в Во­ронежской и Курской губерниях) до 1760-х гг. Крестьяне там обрабаты­вали большие пахотные наделы, около 2.5 дес. на душу населения, и на­нимали батраков из Центрального района (Рубинштейн 1957:252; Милов 1998:205, 213)

В 1720-х гг., до промышленной специализации Центра, общий объем торговли зерновыми составлял примерно 2.5 млн. пудов в год (Рубин­штейн 1957:407). В 1780-х годах реализация товарного хлеба лишь по двум черноземным губерниям, Орловской и Курской, оценивается в 24 млн. пуд. (Рубинштейн 1957:258, 404; Ковальченко и Милов 1974:211-213). Как от­мечают Ковальченко и Милов, в 1740-1750-х годах происходит формиро­вание Московско-Черноземного регионального хлебного рынка и товар­ный оборот хлеба стремительно растет. Основными транспортными арте­риями были реки, текущие на север (Ковальченко и Милов 1974:211-213). Очевидно, именно поставками с Юга объясняется наблюдавшееся в это время падение цен на рожь в Центральном районе: в 1740-50-х гг. цены упали на 20% (Миронов 1985).

9.2.