Заговор
Учитывая выводы, которые предстоит сделать, трибунал считает уместным рассмотреть здесь этот пункт обвинения.
Выше был истолкован параграф 2 ст. II закона Контрольного совета № 10, который устанавливает, что любое лицо, которое участвовало в совершении преступлений против мира, в военных преступлениях или преступлениях против человечности в том смысле, как это изложено в ст.
II, параграф 1, пункты «а», «Ь» и «с», или отдало приказ о подобном преступлении, или подстрекало к нему, или давало на него свое согласие, а также любое лицо, которое участвовало в разработке планов или мероприятий, осуществление которых включало в себя совершение таких преступлений, считается совершившим указанные преступления. Учитывая фактическую сторону данного дела, трудно представить себе, зачем понадобилось обвинению включать в обвинительное заключение пункт о заговоре. Если подсудимые совершили преступлю ния, инкриминируемые им по разделу «заговор», то они виновны в совершении преступлений, выдвинутых против них в разделах I, II и III обвинительного заключения, и тогда они могут быть наказаны, как основные участники преступления.По разделу обвинения, касающемуся заговора, не было предъявлено доказательств, которые одновременно не относились бы к другим разделам обвинения. Судебное разбирательство по данному делу также не выявило ни одного преступного действия, которое одно-временно не представляло бы собой преступного действия в смысле предыдущих разделов обвинения.
Трибунал считает, что фактические данные по этому делу не позволяют сделать вывод, что здесь налицо самостоятельное преступное действие в смысле раздела IV. Поэтому трибунал опускает этот раздел, так как он не содержит ничего, что бы уже не содержалось в предыдущих разделах обвинения, и переходит к установлению виновности или невиновности подсудимых по разделам I, II и III.
Изымая из обвинения раздел IV, трибунал только учитывает факты в той форме, в которой они были представлены суду в ходе процесса, и оставляет открытым вопрос, во всех ли случаях следовало, не считаясь с фактическими данными, отказываться от обвинения в заговоре.
В каждом отдельном случае этот вопрос должен быть решен в соответствии с результатами судебного разбирательства.В этой связи трибунал хотел бы указать на параграф 2 ст. II закона Контрольного совета № 10, где говорится, что лицо, которое было:
«а) основным участником или
соучастником в совершении какого-либо из этих преступлений, отдавая приказ или подстрекая к преступлению;
давало согласие на участие в нем;
участвовало в разработке планов или мероприятий, повлекших за собой совершенные преступления;
принадлежало к организации или группе, которые участвовали в совершении преступлений,
или (со ссылкой на параграф 1 «а»), если зани-іало высокий политический, гражданский или военный (включая генеральный штаб) пост в Германии или у стран ей союзных, совоюющих или сателлитов или занимало высокие посты в финансовой, промышленной илй экономической жизни любой из этих стран», —
считается совершившим преступление против мира в смысле параграфа 1 «а» данной статьи.
Обвинение не берется доказать, что было совершено преступное действие, определенное данным постановлением закона, и поэтому трибунал может ограничиться заявлением, что из всех фактов, известных трибуналу, он сделает выводы, которые считает обоснованными.
Трибунал отмечает, что обязанность обвинения заключается в том, чтобы представить такие доказательства, которые позволили бы трибуналу полностью и без всяких сомнений убедиться в виновности подсудимых. Этому правилу трибунал и следовал, постановляя свой приговор. Во всех случаях, когда показания свидетелей допускали различные толкования или был неясен вопрос об участии подсудимых в действиях, которые должны были повлечь за собой наказание, трибунал придерживался общепризнанного принципа уголовного права и в сомнительных случаях решал вопрос в пользу подсудимых. Упоминавшийся выше раздел I обвинительного заключения инкриминирует подсудимым преступления против мира.
Основное преступление, которое ставится в вину подсудимым в пункте 1 раздела I обвинительного заключения, состоит в участии в развязывании агрессивных вторжений и в планировании, подготовке и ведении агрессивных войн.
Остальная часть пункта 1 содержит лишь описание отдельных действий, которых достаточно, чтобы доказать инкриминируемые преступления. В пункте 2 предъявляется обвинение в том, что подсудимые совершили перечисленные ранее военные преступления в качестве основных участников, соучастников или в другой форме. В формуле обвинения говорится только о форме участия подсудимых в совершении преступлений, инкриминируемых им в другом месте обви-нительного заключения. Эта формула не содержит никаких новых обстоятельств дела, относящихся к преступным действиям, перечисленным в пункте 1. Остальные положения, содержащиеся в пункте 2, в той связи, в которой они приведены в обвинительном заключении, не имеют такого юридического значения (закон Контрольного совета № 10, статья II, параграф 2), чтобы обвиняемым могли быть инкриминированы другие пре-ступления против мира; они должны лишь показать, каких лиц следует привлечь, а каких нельзя исключать при рассмотрении вопроса о допустимости обвинения и осуждения за преступления, перечисленные в параграфе 1 «а» этого закона. Обвинение не добивается осуждения подсудимых только на основании их официального положения, установленного в результате судебного следствия. Оно не утверждает также, что закон допускает осуждение по таким мотивам. Обвинение только утверждает, что трибунал должен рассмотреть вопрос об официальном положении, которое занимали подсудимые, в связи со всеми доказанными на процессе обстоятельствами дела, с точки зрения важности его для определения виновности или невиновности каждого подсудимого в отдельности. С другой стороны, обвинение пришло к выводу, что подсудимые не должны быть освобождены от ответственности за действия, за которые подлежали бы наказанию гражданские лица, лишь на том основании, что они занимали военные посты, — и трибунале этим согласен. Именно так истолковывается правосудие в приговоре Международного военного трибунала; это соответствует и параграфу 4 «а» ст. II закона Контрольного совета № 10.Развязывание войны или вторжение — это одностороннее действие.
Когда война формально объявлена или сделан первый выстрел, развязывание войны завершилось и с этого момента речь идет о ведении войны. Справедлива ли эта война, или она является войной агрессивной, и, следовательно, международное право считает ее несправедливой,—это можно установить лишь путем изучения обстоятельств, которые привели к ее развязыванию. Ее законность или противозаконность вытекает из целей, в которых ее планировали, подготовили, развязали и вели.Война, безразлично, законная или противозаконная, является формой проведения государственной политики. Если политика, которая привела к развязыванию войны, преступна по своим намерениям и целям, то преступна и война, потому что лица, действующие в составе инстанции, ответственной за эту политику, преследовали ее развязыванием преступные намерения и преступные цели. Если война служит средством, при помощи которого должна быть достигнута преступная цель, то тогда ведение войны является лишь продолжением политики, а наказуемость, связанная с ведением агрессивной войны, должна была бы ограничиваться кругом лиц, действующих в составе инстанции, ответственной за политику. Это не означает, что трибунал присоединяется к мнению, высказанному в ходе этого процесса, — что Гитлер, поскольку он был диктатором третьего рейха и верховным руководителем как вграж- данской, так и в военной области, должен один нести всю ответственность перед законом за политические и военные директивы. Хотя власть Гитлера была практически неограниченной, он не мог один формировать по-литику развязывания агрессивной войны и не мог один осуществлять эту политику на деле путем планирования, подготовки и ведения такой войны. Где-то между диктатором и верховным главнокомандующим вооруженными силами страны и рядовым солдатом проходит грань, разделяющая преступное и извинительное участие каждого отдельного лица в агрессивной войне. Закон Контрольного совета № 10 не проводит никакой определенной грани. В параграфе 2 статьи II этого закона перечисляются определенные факты и определенные обстоятельства, которые достаточны или могут оказаться достаточными для подтверждения наказуемости.
Далее перечисляются определенные действия, которые не должны оставаться безнаказанными. Поскольку до сих пор не состоялось ни одного процесса группы обвиняемых, правовую основу которого составил бы закон Контрольного совета № 10, правосудие еще не провело никакой линии, ограничивающей ответственность такой группы. В задачи данного трибунала не входит определение такой линии, которая имела бы универ-сальное значение. Трибунал должен решить только вопрос о виновности или невиновности лиц, обвиняемых по данному делу. Международный военный трибунал в своем приговоре постановил:«Устав не является произвольным осуществлением власти со стороны победивших народов, но с точки зрения Трибунала, как это будет показано, он является выражением международного права, которое уже существовало ко времени его создания, и в этом смысле сам является вкладом в международное право».
Мы считаем, что закон Контрольного совета № 10 точно так же является лишь выражением международного права, уже существовавшего ко времени создания этого закона. Поэтому мы не можем толковать закон в том смысле, что он содержит в себе расширение обыч-ного международного права по сравнению с его рамками, которые существовали во время создания Устава, и, следовательно, устанавливает новые составы преступлений, кроме тех, которые имеются в Уставе; это придало бы закону Контрольного совета характер специального закона, изданного после совершенных преступлений, что не соответствовало бы воле законодателей, согласно которой трибунал его истолковывает. Тот факт, что такого намерения и не существовало, подтверждается также и тем обстоятельством, что лондонский Устав, принятый 8 августа 1945 года, вошел в закон Контрольного совета как его неотъемлемая часть.
Обычное международное право развивается из естественных реакций государств, составляющих семью народов, на события, которые повторяются примерно в одних и тех же формах, и из суммы распространенных в этих государствах взглядов на такие события.
Поэтому следует рассмотреть вопрос о том, каково общее мнение граждан государства относительно его высоко-поставленных военных руководителей и тех задач, которые возлагаются на офицеров в тех случаях, когда их страна планирует, подготавливает, начинает и ведет войну.Правильно, что в тех случаях, когда нормы обычного международного права не совпадают с нормами внутри-государственного права, первые имеют приоритет. Правильно также, что для создания обычного международного права не требуется полного совпадения мнений всех государств, входящих в семью народов. Тем не менее было бы неправильно полагать, что принципы обычного международного права могут противоречить соответствующим принципам, которых придерживается значительное число государств.
Трибунал считает, что, когда речь идет о преступлении, называемом агрессивной войной, должны быть налицо те же самые признаки состава преступления, как и при любом обычном нарушении закона.
Прежде всего должна действительно быть налицо осведомленность о том, что ведется планирование агрессивной войны и что фактически развязанная война будет агрессивной войной. Однако одного простого знания этих обстоятельств недостаточно, чтобы сделать наказуемым участие высокопоставленных военных в этой войне. Необходимо также, чтобы данное лицо, после того как оно получит эти сведения, имело возможность формировать политику или оказывать влияние на эту политику, ведущую к развязыванию войны или к ее продолжению, либо поддерживая такую политику, либо затрудняя ее осуществление или препятствуя ей. Если данное лицо делает первое, оно совершает преступление. Если оно делает последнее, насколько это в его силах, его поведение показывает, что преступная агрессивная политика не входила в его намерения.
Подсудимый, который не знал, что планирование и подготовка вторжений и войн в действительности были планированием и подготовкой агрессивных войн, а также других войн в нарушение положений международного права и межгосударственных договоров, не может быть привлечен к уголовной ответственности за подготовку и планирование агрессивных войн. Однако тот обвиняемый, который после определения политики, на-правленной на подготовку и развязывание агрессивных войн, узнал о том, что предстоящие вторжения и войны будут носить агрессивный характер, подлежит уголовной ответственности, если он, как член политического руководства, не оказал влияния с целью изменения агрессивной политики, хотя и имел возможность это сделать.
Поскольку военнослужащий вооруженных сил не принимает участия, как член политического руководства, в подготовке, планировании, развязывании или ведении агрессивной войны, его участие в войне не подпадает под понятие преступления против мира. Не ранг и не занимаемый пост человека определяют критерий его наказуемости за преступления против мира, а те возможности, которыми он располагал, для того чтобы определять политику своего государства или оказывать на нее влияние.
Международное право направлено против тех, кто, пользуясь фактически имеющимися у них возможностями для определения политики своей страны и для того чтобы оказывать на нее влияние, готовит свое государ-ство к агрессивной войне, либо ввергает его в такую войну, либо берет на себя руководство такой войной. Однако нельзя сказать с уверенностью, что на нынешней стадии развития международного права следует рассматривать как наказуемые действия тех людей, которые не принадлежат к руководящей группе и используются ведущими политическими деятелями в качестве орудия в деле осуществления военной политики. Тот, кто участвует в осуществлении военной политики, будучи членом руководящей политической группы, должен быть наказан. Подчиненные же не должны нести наказания за преступления, совершенные другими. Преступление ведущих политических деятелей становится тем более тяжким, что они использовали широкие массы солдат и офицеров для совершения преступных действий, наказуемость которых предусмотрена международным правом; каждый отдельный солдат или офицер, не входящий в состав политического руководства, является не чем иным, как орудием в руках ведущих политических деятелей, поскольку он подчинен строгой дисциплине, неизбежной в военной организации и характерной для нее.
Следует заявить, что было бы весьма желательно, если бы военные руководители германского вермахта отказались осуществлять политику третьего рейха, развязавшего агрессивную войну. Если бы они не содействовали этой катастрофе, потрясшей мир, это было бы высоко оценено. Такой образ действий был бы честным и справедливым. Это соответствовало бы также интересам их государства. Действуя подобным образом, они оказали бы услугу не только своей родине, но и всему человечеству.
Но, как бы мы ни осуждали их несостоятельность с моральной точки зрения, обычное международное право ко времени совершения их деяний, по нашему глубокому убеждению, еще не развилось настолько, чтобы считать наказуемым действием участие в агрессивной войне офицеров, которые не принадлежали к политическому руководству и не могли изменить направление политики.
Международное право создает государственному суверенитету определенные рамки и ограничивает его. Оно может также ограничивать обязанности индивидуума по отношению к его государству и налагать на него международные обязательства, которыми он связан настолько прочно, что должен выполнять их даже и втом случае, если он этим прямо нарушает закон или требования своего государства. Ограничения, которые обычное международное право ставит государственному суверенитету, либо налагают на себя сами государства, либо они возникают из приведенных к общему знаменателю убеждений содружества народов, ибо обычное право вырастает из подобных демократических процессов. Там, где нет совпадения мнений народов земного шара по вопросу об ограничении суверенитета или об обязанностях индивидуума по отношению к своему государству, там нет и обычного международного права.
Шестьдесят три государства, подписавшие пакт Бриана— Келлога, — в том числе и Германия — заявили, что они отказываются от войны как орудия национальной политики. Если этот факт доказывает, что в этом пункте удалось добиться достаточной степени единодушия во взглядах в мировом масштабе, чтобы позволить судье констатировать наличие в обычном международном праве понятия о преступлении против мира,— а трибунал считает, что это именно так, — то не следует распространять границы действия этого правового принципа шире, чем это позволяет данный пакт. Государства, подписавшие пакт Бриана — Келлога, считают совершенно необходимым, чтобы для изменения отноше-ний между государствами ни в коем случае не применялось насилие. В преамбуле они заявили:
«Будучи убеждены, что всяких изменений в их взаимных отношениях можно добиваться только мирными средствами...»
Это означает попросту разъяснение мысли о том, что отныне каждая из подписавших пакт держав должна иметь возможность пользоваться всеми правами и властью суверенного государства в рамках международного права, не опасаясь насильственного вмешательства какого-либо другого государства. Из этого вытекает, что изменение отношений между государствами при помощи вооруженной силы или попытка произвести это измене-ние таким способом представляет собой агрессивное действие и что если эта агрессия приведет к войне, то такая война будет агрессивной войной. Таким образом, война, от которой отказались государства, подписавшие указанный пакт, — это именно агрессивная война. А агрессивная война рассматривается международным правом как преступление.
Использование войны в качестве инструмента национальной политики — это преступление с точки зрения права. Преступники в данном случае — это те, кто входит в политическое руководство и участвует в планировании, подготовке или развязывании войны. Если на-чатая война действительно ведется, то именно политика решает вопрос о расширении, продолжении или прекращении военных действий. И на этой стадии преступление может быть совершено лишь на уровне политического руководства.
Выработка политики государства является политическим мероприятием, хотя она может потребовать учета как политических, так и военных соображений, и неизбежно потребует этого, если война является одним из факторов такой политики.
Разумеется, политика государств делается людьми. Если люди делают политику, которая с точки зрения международного права является преступной, то они должны нести уголовную ответственность за свои действия. Таков логический и неизбежный вывод.
То, что делают высшие командиры и штабные офицеры, не принадлежащие к политическому руководству, когда они планируют ведение войны, готовят средства для нее, выступают, выполняя приказ, против других государств и ведут войну, после того как она начата, — это не входит в состав преступления, который, согласно международному праву, включает планирование, подготовку, развязывание и ведение войны или осуществление вторжения.
На основании представленных документов трибунал пришел к выводу, что подсудимые не принадлежали к политическому руководству и невиновны в преступлении, предусмотренном разделом I обвинительного за-ключения.
Обвинение в том, что поведение подсудимых во время войны было преступным, будет рассмотрено в другом месте данного приговора.