УЧАСТИЕ БЫВШИХ НАЦИСТСКИХ СУДЕЙ И ПРОКУРОРОВ В ОТПРАВЛЕНИИ ПРАВОСУДИЯ В ФРГ
Участие нацистских судей и прокуроров в отправлении правосудия в ФРГ было, пожалуй, наиболее ци-ничным аспектом в сложной системе .взаимодействия многих объективных и субъективных факторов, предполагавших и даже автоматически обеспечивавших реабилитацию нацистских военных преступников.
Деятельность нацистских судей и прокуроров как бы замыкала сложившуюся систему круговой поруки п обеспечивала ipso facto постоянно действовавшим «алиби» для нацистских военных преступников. Особенно одиозный смысл приобрело это обстоятельство в связи с тем, что бывшие нацистские судьи и прокуроры в основной своей массе сами являлись преступниками и должны были бы быть преданы суду. В третьем рейхе они выполняли особо зловещую миссию: осуществляя тотальный террор, они прикрывали его правовыми одеждами. Насаждая беззаконие крайне жестокими и преступными методами, они тем не менео апеллировали к праву. Теоретики нацизма квалифицировали эту деятельность как созидание высшей формы «правового государства». Смысл этой демагогии состоял в том, чтобы бесправие «освятить законом», беззастенчиво настаивая па ситуации «господства национал-социалистского права». Лживость и фальсификаторские претензии нацистских теоретиков и практиков были полностью разоблачены в ходе Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками. Во время последующих специализированных процессов военные трибуналы находили лишь новые факты изобличения преступности нацистского режима и новые подтверждения преступной роли его судей и прокуроров.Известно решение американского военного трибунала в Нюрнберге (процесс № 3) но делу 14 ответственных чиновников имперского министерства юстиции. Трибунал указывал: «Главный тезис обвинения состоит в том, что законы, гитлеровские указы и деятельность драконовской, продажной и разложившейся национал-социалистской системы сами по себе являются военньим преступлением и преступлением против чело-вечности.
Кроме того, участие в издании и применении этих законов следует квалифицировать как соучастие. Иными словами, обвинение -сводится к тому, что, якобы во имя права прикрываясь авторитетом имперского министерства юстиции и используя законы, юстиция сознательно действовала в рамках охватившей всю страну и направляемой правительством системы террора и беззакония, нарушая правила ведения войны и законы человечества» .Ратуя за восстановление законности в послевоенной Германии, Густав Радбрух, бывший министр юстиции социал-демократического правительства Германии в 1922—1923 гг., считал одной из важных гарантий именно осуждение нацистских судей. Он писал 41 января 1948 г: «Я изучаю сейчас приговор и материалы судебного процесса над нацистскими юристами в оригинале. Потрясен чудовищной, моральной деградацией имперского министерства юстиции, когда-то в высшей степени деловой и профессионально квалифицированной инстанции, что мне известно из собственного опыта... Идя по пути все новых компромиссов и уступок и в конце концов не замечая глубины своего падения, оно из мнимого оппонента постепенно превратилось в примитивное орудие режима...» .
Документально подтверждено, что в период двадцатилетнего правления ХДС/ХСС общее число бывших нацистских судей и прокуроров, находившихся на службе боннской юстиции, достигло 1583 . Объясняется это тем, что находившиеся у власти представители западногерманского монополистического капитала использовали реакционные убеждения и прошлый опыт нацистских судей для того, чтобы активизировать политику судебных репрессий против прогрессивно настроенных деятелей и демократических движений в ФРГ. Стремление отвести мёч правосудия от бывших нацистских судей и прокуроров получило реализацию и в официальной правовой политике ФРГ. Эта позиция была выражена в федеральном законе о правовом статусе судьи (Richtergesetzот 8 сентября 1961 г.) . Законодатель указал тогда в ст. 116 этого Закона: «Судьям и прокурорам, участвовавшим в осуществлении уголовного судопроизводства во время войны, предоставляется возможность досрочно выйти в отставку».
Истинный смысл данного положения закона был раскрыт в письменном докладе правовой комиссии бундестага, где говорилось, что «если судья или прокурор подаст прошение об отставке, то высшие судебные власти могут отклонить прошение, если судья или прокурор в качестве главной причины укажет лишь на свое участие в осуществлении уголовного производства в период с 1 сентября 1939 г. по 9 мая 1945 г.» . Далее разъяснялось, что участие в вынесении смертных приговоров следует оценивать по совокупности чрезвычайных обстоятельств того времени; специально оговаривалось, что достаточным поводом для отставки могут явиться лишь «смертные приговоры, вынесение которых нельзя объяснить чрезвычайными обстоятель-ствами». Такие оговорки в сущности сводили на нет действенность внесенного в закон предписания. Уверенность, высказанная тогда в бундестаге относительно того, что «судьи окажутся порядочными н добровольно выполнят пожелание закона» , оказалась на практике абсолютно несостоятельной, а «пожелание» законодателя повисло в воздухе.Согласно сообщению федерального министерства юстиции от 21 сентября 1962 г. всего 'восемь судей и четыре прокурора были уволены в отставку на основании этого «пожелания» закона. Будучи .в -сущности сформулированным ad hoc, § 116 даже в этих времен-ных пределах фактически не получил применения.
По мнению ряда западногерманских криминалистов, «правовой эффект этого предписания был обречен на бесплодность в силу того, что перевод на пенсию, с одной стороны, зависел от инициативы (Antrag) «кающегося судьи», а с другой — от усмотрения и склонности (Ermessen) компетентной инстанции — удовлетворит ли она такую заявку» . Оценивая формулу закона, западногерманский криминалист Шмидт подчеркивает, что законодатель проявил максимум снисходительности к бывшим нацистским судьям и прокурорам и именно с этой целью избрал специальный механизм перевода их на пенсию, ибо все другие случаи осуществляются иным образом (§ 31, § 34, § 48, § 76 — т. е. но старости, болезни и другим основаниям).
Либеральное отношение к нацистским судьям проявилось и в другой форме.
Речь идет о крайне редких случаях предания суду нацистских юристов. И здесь прослеживается столь же откровенная позиция на реабилитацию. Типичным и по мотивам и по исходу пред-ставляется дело нацистского судьи Ганса Резе. До 1945 года он был судьей «народного» суда и участвовал в вынесении по крайней мере 231 неправомерного смертного приговора. Среди жертв Резе был, например,, профессор Пражского университета Эрнст Макс Мор, приговоренный им к смерти за произнесение «подрывных» речей в конце четвертого года войны. Известно, что Мор «осмеливался определить положение Германии как безнадежное», а Гитлера назвал «великим безумцем». Этих «критических» высказываний оказалось достаточно для того, чтобы «от имени немецкого народа» судья Резе вынес смертный приговор. Аналогичный приговор Резе вынес и в отношении католического пастора Франца Хейдера за то, что последний интерпретировал бомбежки немецких городов как заслуженное возмездие.После 1945 года член НСДАП Резе вновь облачился в судейскую мантию и долгие годы служил западпо-. германской фемиде. Лишь в 1962 году против него был начат процесс по обвинению в вынесении противоправных смертных приговоров. Несмотря на наличие соответствующих документов и свидетелей, суд затянул разбирательство до 1967 года, и только тогда, под давлением общественности, Резе был осужден и приговорен-к пяти годам тюремного заключения. Однако его тайные покровители и единомышленники добились освобождения Резе под залог в 200000 марок . Резе туг же подал прошение о ревизии приговора. Федеральная судебная палата отменила приговор в мае 1968 года и передала дело на новое рассмотрение в западноберлинский суд. Здесь суд присяжных сочувственно ин-терпретировал действия нацистского судьи как заблуждение относительно противоправности смертных приговоров. «Резе не нарушал право, он лишь заблуждался». Суд исходил из общей посылки о том, что гитлеровские законы являлись подлинными, облеченными должной правовой силой. Эта оценочная формула, ставшая в ФРГ до известной степени распространенной, прямо противоречит той оценке, которую державы антигитлеровской коалиции дали нацистским законам как антиправовым, а их разработку, издание и применение квалифицировали как преступление.
Суд присяжных под председательством доктора Эрнста Оске счел возможным оправдать 'бывшего нацистского судью Резе , который вскоре добился разрешения на адвокатскую практику. Кроме того, боннские власти выплатили е*му из фондов социального обеспечения 270 тыс. западно- германских марок компенсации за время пребывания его под судом и следствием .Столь же типичным представляется и дело бывшего заместителя имперского прокурора Вольфганга Им-мервара Френкеля. В 1962 году он был назначен на пос? генерального прокурора ФРГ, хотя было известно, что он виновен в вынесении по меньшей мере 50 неправомерных смертных приговоров. Это назначение вызвало резкий протест со стороны мировой общественности, в том числе и в самой Федеративной республике. Френкель вынужден был подать в отставку, хотя суд в Карлсруэ в 1963 году и вынес ему оправдательный приговор со ссылкой на имевшее якобы с его стороны «идеологическое ослепление», на отсутствие субъективного осознания обвиняемым противоправности своего поведения. «Вынося смертные приговоры, Френкель ошибочно считал их справедливыми. В данном случае отсутствует доказательство осознания противоправности и, следовательно, уголовно наказуемый характер деяния» . Таков был оправдательный вывод суда по делу Френкеля.
Известно, что ГДР, располагая обширными архивными материалами, предала гласности имена 1583 на-цистских юристов, выносивших противоправные приговоры в чрезвычайных судах, и направила в органы прокуратуры ФРГ более 2 тыс. фотокопий противоречащих международному праву смертных приговоров, в вынесении которых участвовали нацистские юристы, отправляющие функции правосудия в ФРГ. Однако власти не дали хода этим разоблачительным докумен-там.
Естественно, что прямым и неизбежным порождением такой политики становится ситуация круговой поруки. Судьи, сами заслуживающие сурового наказания, оправдывают нацистских военных преступников. Тем самым вопреки всем требованиям права и справедливости они искусственно сохраняют и распространяют ситуацию «алиби» непосредственно на нацистских военных преступников, а косвенно создают общую атмосферу психологического и идеологического оправдания преступлений национал-социализма вообще.
Правовая и политическая амнистия нацистских су-ден в ФРГ имеет еще одну характерную особенность.
Как уже говорилось, антидемократические убеждения нацистских судей использовались в деле создания системы организованного политического террора и преследования демократических организаций, движений настроений. В то время как уголовные преследования в ФРГ нацистских судей исчисляются единицами, число судебных процессов против демократически и прогрес-сивно настроенных деятелей, начиная с 1951 года, превысило 200 тыс. Таким образом, в Западной Германии «правопреемство» осуществлялось именно в том отношении, что те же судьи, которые в гитлеровской Германии преследовали антифашистов, получали возможность использовать свой опыт из нацистского прошлого для борьбы с противниками реваншизма и неона-цизма.