ХАРАКТЕРВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ подготовки ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ КО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Понять сущность стратегии фашистской Германии во второй мировой войне немыслимо без рассмотрения ее военно-экономических истоков. Состояние и развитие военно-экономического потенциала Германии оказало решающее воздействие на формирование стратегической концепции германского фашизма, на его плаиы ведения войны.

Чтобы правильно оценить соотношение военной стратегии и военно-экономического планирования фашистской Германии в 1933—1939 гг., надо рассмотреть в единстве целый комплекс объективных и субъективных факторов. Мы остановимся здесь на следующих важнейших вопросах: особенности и направленность воеино-экономн- ческого планирования, обусловленные объективными причинами и стратегическими планами гитлеровского руководства; результаты военно-экономического планирования, состояние военной экономики Германии к сентябрю 1939 г.

Подготовку военной экономики для ведения тотальной войны гитлеровцы считали решающей предпосылкой для осуществления своих внешнеполитических целей. Они твердо усвоили заповедь Людендорфа: «Полководец должен организовать дело так, чтобы финансы и экономика соответствовали требованиям тотальной войны и чтобы в ее интересах были проведены мероприятия, обеспечивающие поддержание жизненных сил народа и экономики, материальное снабжение народа и вооруженных сил»

Система взглядов гитлеровского руководства, определившая характер и содержание военно-экономического планирования, сложилась на основе учета (весьма однобокого и далекого от реальности) целого ряда факторов: внутриполитического и внешнеполитического положения Германии, характера и целей войны, наличных про-изводственных мощностей, сырьевых и продовольственных ресурсов, рабочей силы, времени и средств, необходимых для перевода экономики на военные рельсы, военного потенциала противника.

В основу подготовки военной экономики к агрессии были положены принципы «молниеносной» войны. В политическом отношении «блицкриг», как надеялись германские милитаристы, мог избавить фашистскую Германию от тяжелых социальных потрясений, с которыми была связана затяжная война. Это обстоятельство отмечают даже многие буржуазные исследователи. Так, Милвард пишет: «Блицкриг был спо-

1 Е. Ludendorf. Der totale Krieg. Miinchen, 1936, S. 115.

собом ведения войны, позволяющим избежать тяготы, которые угрожали лечь на плечи гражданского населения. Длительная война 1914—1918 гг. принесла с собой катастрофическое экономическое бремя для многих ее участников. Основывая военную стратегию на скоротечной войне, внезапно начинаемой и оканчивающейся быстрой победой, [немцы] надеялись избежать провалов первой мировой войны» . Уже самая подготовка к агрессии, осуществляемой серией «молниеносных» войн, не требовала таких длительных экономических лишений от гражданского населения, какие повлекла бы за собой подготовка экономики к затяжной войне.

Несмотри на то что германскому фашизму удалось разгромить внутри страны массовые политические организации рабочего класса, уничтожить все оппозиционные партии и установить террористическую диктатуру, призрак революционных выступлений недавнего прошлого, боязнь широкого недовольства населения чрезмерным «эконо-мическим прессом» в определенной степени сдерживали темпы и масштабы военно- экономической подготовки правящих кругов фашистской Германии к войне.

Решающую роль в принятии курса на создание экономики «блицкрига» сыграли экономические причины.

Основные взгляды нацистского руководства на задачи, характер и направленность военно-экономического планирования изложены в меморандуме Гитлера от августа 1936 г. Меморандум был передан Герингу н Бломбергу з и послужил обоснованием для принятия 9 сентября 1936 г. четырехлетнего плана подготовки к войне. Во многих отношениях этот меморандум повторяет памятную записку «ИГ Фарбен» от марта 1935 г. Гитлер поставил задачу подготовить за четыре года экономику и вооруженные силы к войне. Все должно было быть подчинено главной цели подготовительного периода — превращению вермахта в орудие агрессии. Ради этого гитлеровцы вынуждены были пренебречь рядом аспектов экономической подготовки к войне, в том числе накоплением больших запасов сырья, крупными капиталовложениями в промышленность с целью значительного расширения базы военного производства.

Так гитлеровское руководство вынуждено было избрать путь, который генерал Томас определил, как «вооружение вширь», направив главные усилия, материальные и финансовые средства на резкое увеличение числа соединений видов вооруженных сил и их оснащение оружием и боевой техникой. При этом должны были максимально использоваться наличные производственные мощности военной промышленности посредством рационализации и интенсификации производства. «Вооружение вглубь», т. е. существенное расширение базы военной промышленности, создание запасов сырья, повышение производства и накопление предметов тылового обеспечения, отошло на второй план.

Принимая такой курс, гитлеровские руководители рассчитывали на широкие возможности германской военной промышленности, созданные уже к моменту захвата власти фашизмом в результате скрытой милитаризации в веймарский период и крупной финансовой поддержки американских и английских монополий (план Дауэса, план Юнга и др.). Альфред Крупп заявил в 1944 г.: «Уникальная заслуга всей германской промышленности состоит в том, что она в эти суровые годы (1919—1933 гг.— В. Д.) не бездействовала, хотя ее активность по известным соображениям была скрыта от глаз общественности. Многолетним незаметным трудом были созданы научные и деловые предпосылки, чтобы в назначенный час без потери времени и опыта снова приступить к работе в интересах вермахта и империи» .

Политика «вооружения вширь» тесно связывалась со стратегией «блицкрига», преследовавшей цель молниеносно сокрушать противников поодиночке, избежать длительной войны с коалицией держав, не дать им возможности объединить свои усилия и экономические ресурсы для затяжной борьбы, которую Германия не могла выдержать. Военно-политическое руководство фашистской Германии надеялось, что в ходе «блицкрига» слабости «вооружения вширь» будут компенсированы наращиванием военного потенциала и увеличением сырьевых и продовольственных ресурсов германского империализма посредством захватов в Европе с тем, чтобы подготовиться к решающему столкновению с основными противниками Германии на Европейском континенте, в первую очередь с СССР, «Окончательное решение проблемы,— писал Гитлер в упомянутом меморандуме,— состоит в расширении жизненного пространства, а также в расширении сырьевой и продовольственной базы нашего народа» . В одном из решений Имперского совета обороны от 1939 г. требовалось, чтобы все необходимые потребности вермахта удовлетворялись «за счет стран, которые будут оккупированы» Эта установка нашла отражение во многих документах гитлеровского руководства. Так, в период подготовки нападения на Францию Гальдер записал в дневнике (29 сентября 1939 г.): «В Германии ежемесячно не хватает 600 тыс. тонн стали. Срочно необходимо удовлетворить требования вооруженных сил... Снабжение горючим — снабжение железом». Здесь Гальдер сделал на полях знаменательную пометку: «По-следнее зависит от победы на Западе» .

«Вооружение вширь» должно было сочетаться с проведением политики автаркии в обеспечении теми видами сырья, которые были жизненно необходимы для ведения войны .

Далее, «вооружение вширь» позволяло гитлеровцам добиться известного выигрыша во времени, ибо не требовало серьезной перестройки, реконструкции промышленности, обновления и расширения ее мощностей, что было сопряжено с длительными мероприятиями и крупными капиталовложениями. Самым крайним сроком решения вопроса о жизненном пространстве фашистской Германии клика Гитлера считала 1943—1945 гг. К 1939 г. она намеревалась подготовить страну к большой европейской войне. До этого должны были быть осуществлены предварительные этапы агрессин (захват Австрии, Чехословакии). Поспешность в развязывании войны Гитлер мотивировал так: «С одной стороны, имеются мощные вооруженные силы, которые необходимо поддерживать на должном уровне, и происходит процесс старения движения (нацистского.— В. Д.) и его вождей. С другой стороны, у нас в перспективе снижение жизненного уровня и ограничение рождаемости. Все это не оставляет иного выбора, как действовать». Кроме того, нацистское руководство считало, что остальной мир, «ожидая удара» фашистской Германии, «из года в год предпринимает все более решительные контрмеры», становится относительно сильнее, что фактор времени— на стороне противников Германии . В мае 1938 г. генерал Томас заявил на конфиденциальном совещании: «Западные державы благодаря крупным военно-про- мышленным масштабам своей экономики смогут ликвидировать отставание от Германии в военном потенциале за 1 —1,5 года. Объединенная экономическая мощь держав Англии, США, Франции — если проводить сравнение с учетом длительных периодов времени;— выше, чем экономическая мощь держав «оси», а в процессе гонкн вооружений великие державы Запада не будут встречаться с теми трудностями, которые всегда будут стоять перед Германией и Италией ввиду недостатка людских н сырьевых ресурсов». Вместе с тем Томас считал: «В области наращивания чисто военных средств мы, пожалуй, сможем еще какое-то время сохранять достигнутое превосходство» .

Наконец, «вооружение вширь» устраивало германских промышленников, ибо оно в отличие от дорогостоящих мероприятий по созданию новых мощностей приносило немедленные результаты в виде громадных прибылей. И в социальном отношении оно Оыло менее опасным для правящих кругов фашистской Германии, нбо позволяло избежать чрезмерного экономического бремени для населення.

Итак, центральным пунктом военно-экономической подготовки фашистской Гер-мании к войне было максимально возможное и быстрое повышение производства готового вооружения и боевой техники для создания многократного превосходства вермахта — пусть даже кратковременного — над противником, чтобы молниеносно сокрушить его. Военно-экономнческие мероприятия гитлеровцев были рассчитаны на быстрый эффект. Все, что могло принести военно-экономические результаты — пусть даже фундаментального характера — в отдаленном будущем, признавалось ненужным. Военная экономика настраивалась и работала на потребу дня, на обеспечение молниеносных побед. Предполагалось придать ей высокую степень гибкости, оперативности, чтобы она могла быстро реагировать на повороты политики и военной стратегии, иметь способность перестраивать военное производство в короткие сроки в соответствии с изменяющимися требованиями, обусловленными характером противостоящей страны (акцентирование на сухопутное, военно-воздушное или военно-морское вооружение или нх комбинацию в нужных пропорциях — так называемая система приоритетов).

Вся военно-экономическая система германского империализма строилась, следовательно, на одной предпосылке — что вермахт будет одерживать только быстрые победы, иметь одни успехи. Неудачи, поражения, связанные с потерей темпов в войне, грозившие придать ей затяжной характер, когда решающее значение приобретают экономические факторы длительного действия, могли поставить экономику фашистской Германии в исключительно тяжелое положение. Именно поэтому германский импе- риализм ставил на одну карту. Иного пути достижения агрессивных целей он не видел. Трудно планировать войну, говорилось в памятной записке ОКВ от 19 апреля 1938 г., если «надо из многих зол выбирать меньшее, если одеяло повсюду коротко и невозможно полностью удовлетворить требования и запросы вооруженных сил ни по одной статье...» 14. Это особенно наглядно видно, если рассмотреть отдельные отрасли германского производства, жизненно необходимые для ведения войны.

Черные металлы, как ведущее сырье, определяли не только объем всей продукции промышленности, в том числе военной, но и размеры капиталовложений. Главным лимитирующим фактором в их производстве являлась бедность Германии в железной руде. Около 80% руды приходилось ввозить из-за границы. Чтобы в какой-то степени уменьшить эту зависимость от иностранных рынков, Томас внес в 1934 г. предложение создать новую металлургическую базу в Зальцгиттере на основе железных руд Гарца (правда, с низким содержанием железа — 30% по сравнению с 00% в шведской и 40% во французской руде). Вначале этот проект не встретил одобрения. Гитлер считал, что сооружение новых металлургических заводов поглотит в течение ряда лег большую часть выплавляемой стали, нужной для производства вооружения. Промышленников пугала высокая себестоимость стали на бедных рудах. Но все же военные соображения взяли верх. Четырехлетним планом предусматривалось осуществление проекта Томаса. Геринг поставил в 1936 г. перед промышленниками задачу повысить добычу железной руды на 10—11 млн. т. Фашистское государство взяло на себя фи-нансирование строительства завода в Зальцгиттере и Ватенштедте. С этой целью в 1937 г. был создан концерн горнодобывающей и сталелитейной промышленности «Герман Геринг» с капиталом 400 млн. марок. По четырехлетнему плану предусматривалось, что через четыре года он достигнет мощности 4 млн. т чугуна и 4 млн. т стали и год. К 1944 г. планировалось довести добычу руды в Зальцгиттере до 24 млн. т, а в Южной Германии — до 6 млн. т в год. Общее производство стали должно было повыситься до 30 млн. т. Но эти планы так и не были выполнены (в 1941 г. в Зальцгиттере добывалось 3,4 млн. т., а в 1942 г.— 4,2 млн. т руды, т. е. 30% количества, предусмотренного четырехлетним планом; в 1942 г. в Ватенштедте производился 1 млн. т чугуна — четверть запланированного количества ). Но все же в результате этих мероприятий, проводившихся на базе государственно-монополистического капита-лизма, фашистской Германии удалось довести добычу железной руды в 1938 г. до !2,3 млн. т по сравнению с 6,3 млн. т в 1929 г., выплавку стали до 22,6 млн. т против 14,3 млн. т в 1928 г. и чугуна — до 18 млн. т против 11,8 млн. т в 1928 г. Кроме того, с захватом Австрии и Чехословакии она увеличила мощности сталелитейной промышленности еще на 3 млн. т стали в год. Зависимость Германии от ввоза же-лезной руды снизилась до 45% в 1939 г. Но автаркии в этой области гитлеровскому руководству тем не менее добиться не удалось. Только из Швеции импорт железной руды возрос с 2,2 млн. т в 1933 г. до 10 млн. т в 1939 г.

Несмотря на значительный рост выплавки стали, ее не хватало для удовлетворе-ния нужд военной промышленности. Основным ее потребителем был вермахт. В предвоенные годы он поглощал 40% выплавляемой стали, которая шла главным образом на изготовление вооружения. На базе роста производства стали планировалось обеспечить развертывание к 1939 г. 100 дивизий, а к 1942 г. еще 80 дивизий. 30% стали использовалось для других военных и полувоенных целей (строительство военных объектов, дорог и пр.). В гражданский сектор шло 30% стали . Таким образом, производство стали в Германии соответствовало немецко-фашистской концепции «блицкрига». Полного удовлетворения потребности стали гитлеровцы надеялись добиться после захвата предприятий стран Европы.

Большое значение руководство фашистской Германии придавало увеличению производства цветных металлов, в частности алюминия, необходимого для самолетостроения. Мощности германской алюминиевой промышленности выросли с 33,3 тыс. т в 1933 г. до 165,6 тыс. т в 1938 г. и 199 тыс. т в 1939 г.— на 40 тыс. т больше, чем предусматривалось четырехлетним планом. Производство алюминия в еще большей степени, чем выплавка стали, зависело от иностранного сырья. Несмотря на то что добыча бокситов в Германии увеличилась с 7 тыс, т в 1929 г. до 104 тыс. т в 1939 г., она обеспечивала лишь 10% потребностей. Остальное сырье ввозилось из Венгрии, Югославии, Румынии и Италии. В 1939 г. в связи с валютными трудностями 20% по-требностей в бокситах остались неудовлетворенными. По другим металлам, важным для военного производства, зависимость Германии от внешних рынков была еще большей. На конец 1939 г. запасы важнейших цветных и легких металлов в среднем могли обеспечить лишь годовую потребность промышленности, а по отдельным видам и того менее (так, магния могло хватить на четыре месяца, меди — на семь) 20.

Каменного угля —гэтого важнейшего сырья для синтетической промышленности, энергетики и транспорта — Германия добывала в 1939 г. 199,2 млн. т, т. е. всего на

млн. т больше, чем в 1929 г.21 К началу воины мощности каменноугольной промышленности были исчерпаны. Их расширение в предшествующие годы лимитировалось нехваткой стали, цемента и прочих материалов22. В свою очередь, это сдерживало рост производства синтетических продуктов.

Бедность природной нефтью фашистская Германия надеялась компенсировать производством синтетического топлива. Четырехлетним планом намечалось довести производство горючего до 3,9 млн. т в 1939 г. и 4,7 млн. т в 1940 г. Для этого было начато строительство десяти заводов синтетического горючего общей стоимостью 1150 млн. марок. Однако к 1939 г. четырехлетний план оказался недовыполненным по горюче-смазочным материалам на 40% 23. Производство нефтепродуктов в Германии не покрывало даже 40% ее потребления в последний предвоенный год24. По настоянию военно-экономического штаба в 1938 г. началась разработка нового, более широкого плана производства синтетического горючего, а также взрывчатых и отравляющих веществ. Геринг поставил задачу увеличить к началу 1944 г. производство горю-чего до 11 млн. т. 12 июля 1938 г. этот план, получивший название «Карин- халь», был утвержден. Ответственным за его выполнение назначили генерального директора концерна «ИГ Фарбениндустри» Крауха. К началу войны в Германии действовало 14 предприятий синтетического горючего и 6 находилось в стадии строительства. Но мощности этих предприятий могли удовлетворить лишь небольшую часть потребностей. К августу 1939 г. фашистская Германия имела минимальные запасы нефтепродуктов: авиационного бензина — на 4,8 месяца, моторного топлива — на 3,5 ме-сяца, дизельного топлива — на 4,9 месяца25. Такое положение с горючим в век «войны моторов» чрезвычайно лимитировало для германского милитаризма время проведения отдельных актов агрессии. Осечки исключались. Образно говоря, в ружье вермахта вкладывалась одна пуля, которая должна была попасть в цель. Проблему обеспечения горючим гитлеровцы надеялись решить путем захвата источников и запасов нефтн в других странах.

По другим важнейшим синтетическим материалам положение Германии было не лучше. Четырехлетний план предусматривал значительное увеличение производства синтетического каучука путем строительства трех заводов в дополнение к существовавшему в Леверкузене. В 1937 г. началось строительство завода в Шкопау, а в 1938 г.— в Хюльсе. Строительство третьего завода смогли начать лишь в 1940 г.

-0 «Statistisches Handbuch von Deutschland. 1928—1944», S. 295; В. Klein. Op. cit., p. 67; (Клейн приводит такие данные об обеспеченности потребления на август 1939 г.: г.о алюминию — 5,5; магнию — 20; меди — 4,5; свинцу — 9; никелю — 6; молибдену—17; хрому — 8; вольфраму—11 месяцев). «The Effects of Strategic Bombing on German War Economy», p. 263, 268.

И. M. Файнгар. Указ. соч., стр. 250.

«The Effects of Strategic Bombing on the German War Economy», p. 21. ?3 B. Klein. Op. cit., p. 39, 40.

W. Bikrenfeld. Der syntetische Treibstoff. 1933—1945. Ein Beitrag zur nationalsozia- listischen Wirtschafts- und Riislungspolitik. Gottingen 1964, S. 218, 219.

G. Thomas. Op. cit., S. 145; B. Klein. Op. cit., p. 39, 40, 58.

В 1939 г. производство синтетической резины составило около 22 тыс. т. К началу войны запасов каучука в Германии было на пять-шесть месяцев, его производство покрывало 30% потребностей.

Производство пороха по плану «Каринхаль» намечалось к 1 октября 1940 г. довести до 12 тыс. т, взрывчатых веществ — до 19 тыс. т, отравляющих веществ — до 4 тыс. т в месяц. Однако к началу войны предусмотренные цифры не были достигнуты, как пишет генерал Томас, «вследствие отсутствия валюты для закупки машин, недостаточного обеспечения сырьем и нехватки рабочей силы». Это явцлось одной из причин того, что к сентябрю 1939 г. основные виды пехотного оружия имели шестинедельный запас боеприпасов вместо четырехмесячного по нормам генерального штаба сухопутных войск, который требовался для обеспечения боевых действий до тех пор, пока не начнутся массовые поставки из военной промышленности. Военно-воз- душные силы имели запас бомб на три месяца . В целом запасов сырья всех видов у Германии в 1939 г. могло хватить на шесть — двенадцать месяцев войны. В одной из докладных записок довоенного времени Томас писал, что за сырье в Германии «бушует война всех против всех» . Все это было следствием однобокого развития германской экономики, экономической политики «вооружения вширь», направленной на обеспечение нужд «молниеносной» войны.

Опыт первой мировой войны, в конце которой Германия оказалась на грани голода, заставил нацистов уделить большое внимание подготовке войны в продовольственном отношении. С 1932 г. по 1939 г. сельскохозяйственное производство Германии увеличилось на 20% без расширения посевных площадей и несмотря на сокращение рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве. К 1939 г. в Германии были созданы резервы зерна в 6—6,5 млн. т и жиров в 500—600 тыс. т. В стоимостном выражении ее зависимость от ввоза продовольствия из-за границы составляла 20%, а по жирам — до 50%. В случае войны предусматривалось сократить потребление мяса на 68%, а жиров— на 57% по сравнению с уровнем мирного времени . Следовательно, и продовольственное положение не позволяло Германии вести длительную войну. Решение продовольственной проблемы ее правящие круги видели в захвате продовольственных ресурсов соседних стран, главным образом Восточной Европы.

Обеспечение рабочей силой было также узким местом экономики Германии. Количество занятых рабочих и служащих в стране сократилось с 1939 по 1940 г. в связи с развертыванием вооруженных сил с 39,4 до 36 млн. человек, т. е. на 3,4 млн., из них 2,2 млн. приходилось на промышленность и транспорт. Этим, в частности, объяснялось падение германского промышленного производства в 1940 г. на 4%^ по сравнению с 1939 г. Решения проблемы рабочей силы германские империалисты также надеялись добиться в ходе захвата людских ресурсов европейских стран.

Таковы основные объективные причины, заставившие гитлеровцев готовиться к «блицкригу» и бросить основные финансовые и материальные средства на производство готового вооружения и развертывание крупных вооруженных сил.

По словам генерала Томаса, уже в 1934—1935 гг. «машина военного производства» Германии «была запущена на полный ход» . С 1933 по 1939 г. германское военное производство увеличилось более чем в 12 раз.

О характере военно-промышленной подготовки фашистской Германии к войне красноречиво говорят такие цифры: из 91 млрд. марок, вложенных в 1933—1939 гг. в немецкую экономику, инвестиции в промышленность составили 16,4 млрд. марок, или 18%. А сумма, пошедшая на расширение производственных мощностей, за вычетом амортизационных отчислений, оценивается в 4,5—5 млрд. марок. Эта цифра ьыглядит весьма скромной по сравнению с 47 млрд. марок, которые были израсходованы за тот же период на вооружение и армию. Основные средства вкладывались в производство средств производства, которое с 1932 по 1939 г. утроилось. Наряду со сталелитейной промышленностью значительные инвестиции направлялись на расширение станкостроения. С 1933 по 1939 г. станочный парк Германии вырос с 1,2 до 1,6 млн. единиц, выйдя на первое место в мире . В отличие от американского он состоял главным образом из универсальных станков, позволявших осуществить быстрый переход на военное производство. Большие капиталовложения делались в промышленность синтетических материалов и в расширение энергетической базы. Но все же рост объема промышленной продукции Германии, составлявший в 1936—1939 гг. 27%, происходил не столько благодаря вводу новых мощностей, сколько в результате интенсификации и рационализации производства .

При исследовании военно-экономического планирования фашистской Германии бросается в глаза характерная особенность: в подготовку к войне, которая должна была завершиться к 1939 г., вкладывались силы и средства, намного превы-шавшие возможности страны, невзирая иа то, что это могло поставить ее к концу данного срока на грань финансового и эконономического кризиса. Это особенно ярко видно на примере финансирования военных приготовлений. Для этих целей фашистское государство широко использовало не только налоги, пошлины, займы, эмиссию бумажных денег и т. д., но и грандиозные финансовые аферы. Одной из таких афер явились махинации с так называемыми мефо-векселями, которые выпускало фиктивное акционерное общество «Металь-Форшунг АГ» («Мефо»). Они не имели никакой ценности, но гарантировались государством и принимались германскими банками. В 1934—1937 бюджетных годах на финансирование производства вооружений были выданы мефо-векселя на сумму 12 млрд. марок. Из них до начала войны была погашена малая часть (1,5 млрд. марок) . С мая 1939 г. начался выпуск других фиктивных бумаг — так называемых «налоговых ордеров» (по «новому финансовому плану») С марта 1933 по март 1939 г. кликой Гитлера были размещены долгосрочные государственные займы на сумму 15 млрд. марок. За это же время поступления в годовой бюджет за счет налогов и пошлин возросли с 6,8 до 17,7 млрд. марок .

В западногерманских исследованиях приводятся следующие данные об основных источниках поступлений средств в государственный бюджет и на финансирование военных приготовлений Германии в 1933—1939 гг. (в млрд. марок): налоги, пошлины и пр. — 81,8; афера с мефо-векселями — 10,5; выпуск «налоговых ордеров» — 3,1; размещение краткосрочных займов — 6,9; размещение долгосрочных займов — 16,7. Всего—119 млрд. марок. Кроме того, для этих целей использовалась эмиссия денежных знаков. С 1933 по 1939 г. сумма находившихся в обращении банкнот увеличилась с 3617 до 10 995 млн. марок .

Все эти мероприятия гитлеровского руководства поставили Германию в исключительно тяжелое финансовое положение. Ее государственный долг, обусловленный не- посредственно политикой вооружений, возрос с 32,6 млрд. марок в 1938 г. -до 43,6 млрд. марок в 1939 г. «Особенность долга,— отмечал западногерманский исследователь Федерау,— заключалась не столько в его размерах, сколько в темпах его роста и методах финансирования. Этот темп был опасным, а легкость, с которой государство распоряжалось капиталом сберегательных касс, сомнительной. Очень многие люди, сами того не сознавая, стали кредиторами государства. Поскольку они являлись всего лишь посредствующими кредиторами (через сберкассы и прочие финансовые учреждения), применявшийся государством метод финансирования был не только бесшумным, но и незаметным»зг>. Уже в 1937 г. в Германии появились признаки инфляции.

К началу 1939 г. положение стало настолько серьезным, что это дало повод директорату Рейхсбанка в лице Шахта, Дрейзе, Блессинга и других обратиться 7 января к главе имперской канцелярии с посланием, в котором, в частности, говорилось: «Рейхсбанк уже давно указывал на опасность, возникающую для валюты в связи с перенапряжением государственных расходов и получением краткосрочных кредитов. К концу 1938 г. валютное и финансовое положение достигло такой опасной точки, что мы обязаны просить мероприятий, которые бы помогли справиться с угрожающей опасностью инфляции». В мае 1938 г. генерал Томас с тревогой предупреждал руководителей германского министерстаа иностранных дел: «К моменту вступления в войну характерным признаком нашей внутренней обстановки будет крайнее ослабление материальных и психологических пружин германской экономики из-за перенапряжения предшествующего времени» . Осенью 1939 г., когда Германия развязала войну, инфляция в ней «уже стала фактом» .

Так экономическая политика гитлеровцев по подготовке к войне самым губительным образом отражалась на хозяйственном положении страны, вела к обострению всех внутренннх противоречий в Германии, угрожала тяжелыми последствиями для самих правящих кругов. Фактически они были поставлены перед выбором: либо кризис, либо скорейшее развязывание войны. «Гитлеровский фашизм,— отмечал В. Уль-брихт,— поощрял развитие военной промышленности и в то же время душил промышленность, производящую товары широкого потребления. Тем самым он придавал экономике однобокое развитие, накапливая, с одной стороны, военную продукцию, в то время как, с другой стороны, народу не хватало самых необходимых предметов потребления. Это должно было привести или к кризису, или же накопленная военная продукция должна была использоваться по своему непосредственному на-значению, а это означало войну» . Это заключение можно проиллюстрировать признанием Гитлера в его выступлении перед руководителями вермахта 22 августа 1939 г.: «Наше экономическое положение в результате ограничений таково, что мы сможем продержаться еще лишь несколько лет. Геринг может подтвердить это. Нам не остается ничего иного, как действовать» .

Несостоятельными в связи с этим можно признать утверждения многих буржуазных экономистов и историков о том, будто германский фашизм использовал далеко не все возможности Германии для экономической подготовки к войне. Так, английский экономист Кэлдор пишет: «Наиболее важный вывод, вытекающий из этого исследования (экономики Германии в 1933—1939 гг.— В. Д.), состоит в том, что кар- тина германских военных усилий, которая завладела воображением союзников, была в большой стенени неверной. Германия не вела «тотальной войны». Вопреки всей болтовне пропаганды, она не сделала серьезной попытки полностью использовать свой собственный военный потенциал, за исключением короткого времени в августе и сентябре 1944 г., когда было уже слишком поздно, чтобы добиться каких-то результатов» . Этой точки зреиия придерживаются также американские исследователи, гер- манской военной экономики Дж. Гэлбрейт, П. Бэрон, Дж. Кейвин, Э. Деннис и др. Они пишут: «Нет сомнения в том, что Германия слишком поздно начала перевод своей экономики на военные рельсы. Если бы немецкие руководители решили сделать максимальные военные усилия в 1939 г. вместо 1942 г., у них бы было время предпринять вооружение вглубь, т. е. заложить фундамент военной экономики расширением ее основных отраслей и созданием оборудования для массового производства вооружения». Это мнение выражают в своих исследованиях и другие буржуазные эко-номисты — Б. Клейи, Э. Вельтер, В. Бернгардт, Г. Керр . На тех же позициях стоят бывшие генералы вермахта. Так, бывший фельдмаршал Кессельринг утверждал, что главной ошибкой Германии было то, что она не начала уже в 1939 г. «тотальную войну» и не использовала для этого во всю ширь возможности военной экономики. «Даже несведущий человек,— пишет он,— может себе представить, как это увеличение производства, которое было бы возможным при развязывании «тотальной войны» в 1939 г., самое позднее в 1942 г. повлияло бы на оперативно-стратегическое ведение войны». В таком случае, заключает он, была бы выиграна битва за Англию, взята Москва и война приняла бы для Германии совсем другой оборот .

Родоначальником этой версии является сам глава военно-экономического управления ОКВ генерал Томас. В написанной им в 1944 г. и изданной в 1966 г. в ФРГ кииге «Основы истории немецкой военной экономики» он, противопоставляя позицию подчиненного ему ведомства Гитлеру, утверждал: «С начала своей деятельности военно-экономический штаб придерживался точки зрения, что его задача состоит в том, чтобы всю военно-экономическую подготовку проводить в соответствии с требованиями длительной войны. Исходя из этого, начальник военно-экономического штаба пользовался любой возможностью для отстаивания принципа, что экономические мероприятия никогда не следует связывать с проведением скоротечной молниеносной войны, что в военно-экономической области необходимо проводить соответствующую подготовку на длительное время. Воеино-экономический штаб особенно настаивал на этом, потому что вооружение Германии в 1933—1938 гг. шло главным образом вширь (формирование новых соединений и их вооружение), в то время как вооружение вглубь (обеспечение снабжением, промышленная подготовка, создание запасов сырья) очень задерживалось из-за ухудшившегося валютного положения империи. Этот недостаток в запасах заставлял особенно призадуматься, поскольку немецкая экономика в 1939 г., когда разразилась война, не имела той внутренней полноты и силы, как при развязы-вании войны в 1914 г., ибо экономическое положение в целом было напряженным из-за многолетнего вооружения и других крупных государственно-политических мероприятий и вследствие больших валютных трудностей, вызванных необходимостью закупки продовольствия» .

На самом деле позиция Томаса была далеко не такой, как это представлено в его книге, в которой он, даже по определению некоторых буржуазных экономистов, «пытается оправдать деятельность военно-экономического управления» . Конечно, между Гитлером и ведомством Томаса возникали нередко разногласия по поводу путей военно-экономической подготовки к агрессии. Но в конечном итоге они находили общий язык. Так, четырехлетний план 1936 г. был своеобразным компромиссом, синтезом взглядов нацистов и германских милитаристов на характер подготовки военной экономики к войне, которая, как полагали и те, и другие, будет развиваться молниеносно. Ни «вооружение вширь», ни «вооружение вглубь» не обеспечивали военно- экономического превосходства фашистской Германии над ее противниками — коали- иией европейских великих держав. Лишь после сокрушительного разгрома в 1945 г. бывшие нацистские экономисты вспомнили о важнейшем принципе, которым Гитлер и его генералы пренебрегали: «Всякое крупное стратегическое планирование должно, основываться на том, имеются ли для его осуществления необходимые экономические ресурсы» 4S.

Обычно в доказательство того, что гитлеровское руководство не использовало до конца экономических возможностей для подготовки к «тотальной войне», приводятся следующие аргументы: с 1939 по 1944 г. военное производство фашистской Германии Быросло в 5 раз, производство самолетов всех типов увеличилось за то же время с S295 до 39 807, танков, штурмовых орудий и САУ —с 1643 в 1940 г. до 19 тыс. в 1944 г., доля военной продукции в валовом производстве германской промышленности поднялась с 15% в первый год войны до 50% в 1944 г. 49 Но, спрашивается, могло ли германское военное производство в 1933—1939 гг. расти более высокими темпами, чем это имело место (в 12 раз!)? Это исключалось. Даже экономисты гитлеровских времен признают, что «уже в мирное время вся экономика Германии полностью или почти полностью использовала свои возможности и резервы (рабочую силу, транспорт, источники энергии)» 50. Но это сказано слишком мягко. В действительности, экономика и финансы фашистской Германии были перенапряжены до недопустимых пределов. Генерал Томас в выступлении перед руководством министерства иностранных дел в мае 1938 г. заявил: «В настоящее время наша немецкая экономика загружена даже не на 1С0, а на все 125%». Такое напряжение сил народа, вызванное гонкой вооружений, он считал «характерным только для военного времени» м. Именно поэтому Геринг заявлял промышленникам в 1936 г.: «Мы уже находимся в состоянии мобилизации и войны, но пока еще не стреляем» 52.

Однако, несмотря на такое чрезмерное напряжение экономики, четырехлетний план подготовки к войне оказался не выполненным ни по стали, ни по чугуну, ни по синтетическим материалам, в том числе горючему, взрывчатым веществам. Западногерманский экономист Биркенфельд писал, что «четырехлетний план был, пожалуй, самым ярким выражением той безграничной переоценки экономических возможностей Германии, в которую постоянно впадало национал-социалистское руководство»53. Гитлеровская клика добилась более чем предельного для мирного времени мобилизационного напряжения экономики. В 1938 г. военные расходы Германии составляли 34% ее национального дохода. По подсчетам английских экономистов, в последнем пред-военном году фашистская Германия тратила на прямые военные нужды почти в 5 раз больше средств, чем Англия 54.

Наконец, надо иметь в виду главную причину высокого уровня воєнною производства Германии в 1944 г.— использование производственных, сырьевых, финансовых и людских ресурсов оккупированных стран Европы. Достаточно сказать, что в 1944 г. доля прямых контрибуций в государственном бюджете фашистской Германии составляла 26,4%. в германской экономике было занято более 7 млн. иностранных рабочих и военнопленных 55; к этому надо добавить реквизиции и грабеж материальных средств завоеванных стран, использование их экономики для военных нужд Германии. Только вследствие этого германскому империализму удалось довести в 1944 г. военное производство до 50% всего промышленного производства. Легенда об упущенных гитлеров-цами возможностях в области экономической подготовки к войне совершенно несостоятельна. Характерно, что это признают даже некоторые западногерманские экономисты: «Было бы опасным заблуждением объяснять экономическое поражение Германии во второй мировой войне «упущенными возможностями»... Если бы рост военного про- изводства начался бы раньше (и был более интенсивным), то в конечном итоге и это не дало бы шансов на победу» .

Опираясь на мощную промышленную базу, фашистская Германия смогла развернуть к началу войны крупные вооруженные силы, хорошо обученные и обеспеченные всем необходимым для нанесения молниеносных стратегических ударов. Харак-теризуя небывалые темпы ее вооружения, генерал Томас незадолго до начала войны говорил: «Предвоенная армия мирного времени увеличилась с 1898 по 1914 г., т. е. в течение 16 лет, с 43 до 50 дивизий. А мы, имея 7 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, довели их число до 51... всего за четыре года» (1933—1937). Поставленная і итлеровцами еще в 1936 г. задача — обеспечить к 1939 г. вооружением 100 дивизий — была в целом выполнена. Особое внимание командование вермахта уделило развитию главного орудия «блицкрига»—танковых и моторизованных войск и бомбардировочной авиации. На 1 сентября 1939 г. танковый парк вермахта насчитывал более 3 тыс. танков, из них, правда, только 300 были средними (Т-ЇІІ и T-IV), а остальные — легкими, включая 1500 танков Т-1, производство которых к тому времени прекратилось. В последний предвоенный год танковая промышленность Германии выпускала ежемесячно в среднем около 60 танков, из них 50 Т-111, а остальные T-1V и T-II. Производстве различных автотранспортных средств для армии к началу войны составляло около 1750 единиц в месяц. Все годовое производство достигало 289 тыс. легковых и 88 тыс. грузовых автомобилей. Особенно интенсивно рос выпуск самолетов (с 368 в 1933 г. до 8295 в 1939 г.). К началу войны германская авиационная промышленность ежемесячно выпускала 700 самолетов. К 1 сентября 1939 г. самолетный парк немецких военно-воздушных сил первой линии насчитывал около 1 тыс. бомбардировщиков и 1050 истребителей. За шесть предвоенных лет в Германии значительно вырос военно-морской флот. Были введены в строй два линкора водоизмещением 26 тыс. т каждый, два «карманных линкора» (по 10 тыс. т), 17 эсминцев и 47 подводных лодок. Кроме того, со стапелей были спущены два линкора (водоизмещением 35 гыс. т каждый), 4 тяжелых крейсера (по 10 тыс. т), авианосец, 5 эсминцев и 7 подводных лодок 5S.

В первом квартале 1940 г. производство вооружения распределялось по вооруженным силам следующим образом (в процентах): сухопутные войска — 57, военно-воздушные силы — 4, военно-морской флот — 25, противовоздушная оборона —Л4. По боеприпасам это распределение вьплядело так: сухопутные войска — 58, военно-воздушные силы—15, военно-морской флот — 9, противовоздушная оборона— 18 . Таким образом, вермахт был создан как орудие решения задач континентальной стратегии в молниеносных актах агрессии.

Подводя итоги довоенной политики вооружений, генерал Томас в выступлении перед руководящими работниками министерства иностранных дел 24 мая 1938 г. заявлял: «Мы можем, видимо, считать несомненным, что по своей военной и военно-экономической мощи, по своей ютсвности к ведению войны и ударной силе первой волны государства оси — Германия и Италия — в настоящее время превосходят западные державы». Но вместе с тем он подчеркивал: «Если гонка вооружений примет затяжной характер, если за ней последует война, то исход ее, с моей точки зрения, будет зависеть от способности государств оси одержать решающую победу стремительным молниеносным ударом» .

Именно исходя из этих расчетов, руководство фашистской Германии развязало вторую мировую войну. «Ударная сила персон ьолны» оказалась достаточной, чтобы сокрушить Польшу, Скандинавские страны, Францию, Балканские страны. Захватом этих стран гитлеровским стратегам удалось, как они и планировали, в громадной степени расширить сырьевую и производственную базу военной экономики Германии и значительно возместить недооатки политики «вооружения сширь».