§ 41. Первы^предрассудок
Первый пред^ссудок гласит: «Предписания, регулирующие психическое, сам amp; собой разумеется, имеют психологическое основание. Отсюда ясно, что нормативные законы познания должны основываться на психологии познания».
Заблуждение исчезает, как только мы, вместо общей аргументации, обратимся к существу дела.
Прежде всего, необходимо положить конец одному неверному взгляду обеих сторон. А именно, мы обращаем внимание на то, что логические законы, рассматриваемые сами по себе, никоим образом не являются нормативными положениями в смысле предписаний, т. е. положений, к содержанию которых относится высказывание о том, как следует судить. Требуется безусловно различать: законы, служащие для нормирования познавательной деятельности, и правила, содержащие идею самого этого нормирования и высказывающие ее как общеобязательную.
Рассмотрим для примера хотя бы известный принцип силлогистики, который исконно формулируется так: признак признака есть также признак самой вещи. Краткость этой формулировки была бы похвальной, если бы она не предлагала в качестве выражения интендированной мысли явно ложное предложение[129]. Чтобы выразить ее корректно, придется смириться с большим количеством слов. «К каждой паре признаков АВ применимо положение: если каждый предмет, имеющий признак А, имеет также признак В и какой-нибудь определенный предмет S имеет признак А, то он имеет признак В». Мы решительно оспариваем, чтобы это положение содержало хотя бы малейшую нормативную мысль. Мы можем, конечно, пользоваться им для нормирования, но оно само из-за этого не становится нормой. Мы можем также обосновать на нем явное предписание, например: «Кто бы ни су-
дил, что каждое А есть В и что некоторое S есть А, тот должен (ему полагается) судить, что это S есть В». Но каждый видит, что это уже не первоначальное логическое положение, а новое, выросшее из него путем внесения нормативной мысли.
5 То же применимо, очевидно, ко всем законам силлогистики, как и вообще ко всем «чисто логическим» положениям1. Но не только к ним одним. Способностью к превращению в нормы обладают точно так же и истины других теоретических дисциплин, в особенности, чисто математические, обыкновенно отделяемые от ю логики2. Так, например, известное положение |(a+b)(a-b)=a2-b2. ! Мы можем идти еще дальше. Ясно, что такими же образом любая общая истина, какой бы теоретической области она ни принадлежала, может служить для обоснования общей нормы правиль- 15ногосуждения. Логические законы в этом отношении ничуть не отличаются от других. По природе своей он» суть не нормативные, а теоретические истины и в качестве та^рвых, равно как ис- ВІтины каких-нибудь других дисциплин, онц^могут служить для
нормирования суждения, о 20 С другой стороны, однако, нельзя не признать и следующего: §" общее убеждение, которое усматривает в логических положени- У ях нормы мышления, не может быть совершенно безосновательным, его кажущаяся убедительность не может быть чистейшим обманом. Определенное внутреннее преимущество в деле регу- ? 25 лирования мышления должно отличать эти положения от других. Е Не должна ли поэтому идея регулирования (долженствования) с; I заключаться в самом содержании логических положений? Разве она не может с очевидной необходимостью корениться в этом содержании? Другими словами, не могут ли логические и чисто
^1 В этом убеждении, что нормативная мысль, долженствование, не относится к со(Dдержанию логических положений, я, к великому моему удовольствию, схожусь с НаУторпом, который недавно коротко и ясно высказал его в Sociale Ptidagogik,Stuttgart,
^ 1899, § 4 (Социальной педагогике). «Мы утверждаем, — говорит он, — что логические законы не высказывают ни того, как фактически мыслят при тех или иных обстоятель- ^ ствах, ни того, как следует мыслить». В связи с примером умозаключения о равенстве^ «если А = В и В = С, то А = С» Наторп говорит: «Это я усматриваю, имея перед ^ собой только подлежащие сравнению термины и данные в них соотношения, не будучи нисколько принужден мыслить при этом фактическое и должное течение или осуществление соответствующего мышления» (а.
а. О. S.20, 21). И в некоторых других, не менее существенных пунктах мои Пролегомены соприкасаются с этим произведением проницательного мыслителя, которое, к сожалению, уже не могло помочь мне в развитии и изложении моих мыслей. Зато два более ранних произведения Наторпа: цитировавшаяся выше статья изPhilosophischeMonatshefteXXIII и «Einleitung in die Psychologie» (Введение в психологию) оказали на меня плодотворное влияние, хотя в других пунктах и сильно побуждали меня к возражениям.2 «Чистая» или «формальная математика» в том смысле, в каком я употребляю этот термин, обнимает всю чистую арифметику и учение о многообразиях, но не геометрию. Ей в чистой математике соответствует теория евклидова многообразия трехизмерений, причем это многообразие является родовой идеей пространства, но не есть само пространство.
математические законы иметь особое значение, которое делает регулирование мышления их естественным призванием?
Из этого простого соображения ясно, что, на деле, здесь неправы обесторонні.
Антипсихолдгисты заблуждались в том, что изображали ре- 5 гламентацию позйания, так сказать, как самую сущность логических законов. Поэтому не получил надлежащего признания чисто теоретический характер формальной логики и как следствие ее равенство в положении с формальной математикой. Было правильно замечено^что разбираемая в традиционной силлогистике ю группа положений {чужда}[130] психологии. Точно так же было постигнуто их естественное призвание к нормированию познания, в силу чего они необходимо образуют ядро всякой практической логики. Но было ^пущеноиз виду различие между собственным содержанием положений и их функцией, их практическим при- 15 менением. Былоуііущеноиз виду, что так называемые основные положения логики $ами по себе суть не нормы, а лишь служат в качестве нормы. В связи с их нормирующей функцией все привыкли называть их законами мышления, и, таким образом, казалось будто и эти законы имеют психологическое содержание и 20 будто различие их от общепринятых психологических законов только в том и состоит, что они нормируют, а остальные психологические законы этого не делают.
С другой стороны, заблуждались психологисты своей мнимой аксиомой, несостоятельность которой мы можем теперь уяснить В 25 нескольких словах: если обнаруживается с полной очевидностью, что-каждая общая истина— все равно, психологического она вида или нет— обосновывает правило верного суждения, то тем самым обеспечены не только осмысленная возможность, но даже существование правил суждения, не основанных в психологии.зо
Конечно, не все подобного рода правила суждения, хотя они и нормируют правильность суждения, являются уже в силу этогологическими правилами; но легко увидеть, что из логических правил в собственном смысле слова, образующих исконную область практического руководства(Kunstlehre) в научном мышлении, 35 лишь одна группа допускает психологическое обоснование и даже требует его: а именно специально приспособленные к человеческой природе прикладные(technischen) предписания для производства научного познания и для критики таких продуктов познания. Напротив, другая и гораздо более важная группа состоит из 40 нормативных трансформаций законов, которые относятся к науке в ее объективном или идеальном содержании. Психологические логики, и среди них ранга Милля и Зигварта, рассматривая науку более с ее субъективной стороны (как методологическое
единство специфически человеческого овладения знанием), чем с объективной стороны (как идеи теоретического единства истин), в соответствии с этим односторонне подчеркивая методологические задачи логики, упускают из виду основное различие между 5 чисто логическими нормами и прикладными правилами специфически человеческого искусства мыслить. Но то и другое по содержанию, происхождению и функции имеет совершенно различный характер. Чисто логические положения, по своему первичному содержанию, относятся только к области идеального, методоло- ю гические положения — к области реального. Первые имеют свой исток в непосредственно очевидных аксиомах, последние в эмпирических и главным образом психологических$|фактах. Установление первых служит чисто теоретическим и лійць попутно практическим интересам, в отношении же последах наоборот: они is имеют непосредственно практический интерес™ только косвенно, поскольку их целью является методическая ірддержка научного познания вообще, содействуют также и теоретическим интересам.