<<
>>

Гегель

Гегель был своего рода платоником (или скорее неоплатоником), а также, как и Платон, своего рода гераклитианцем. Он был таким платоником, чей мир Идей изменялся, развивался.

«Формы» лли «Идеи» Платона были объективными и не имели ничего общего с идеями сознания в субъективном мышлении; они населяли божественный, неизменяемый, небесный мир (надлунный в аристотелевском смысле слова). В противоположность этому гегелевские Идеи, подобно Идеям Плотина, были явлениями сознания: мыслями, думающими сами и населяющими некоторый вид сознания, некоторый вид мышления или «Духа»; и вместе с этим «Духом» они изменялись или развивались. То обстоятельство, что гегелевские «Объективный дух» и «Абсолютный дух» подвержены изменению, является единственным пунктом, в котором его Дух более подобен моему «третьему миру», чем мир Идей Платона (или мир «утверждений самих по себе» Больцано).

Самые важные различия между гегелевским «Объективным духом» и «Абсолютным духом» и моим «третьим миром» состоят в следующем.

  1. Согласно Гегелю, хотя Объективный дух (включая произведения искусства) и Абсолютный дух (включая философию) состоят из продуктов деятельности человека, последний не является творческим существом. По Гегелю, лишь гипостазированный Объективный дух, лишь божественное самосознание Универсума двигает человеком: «отдельные лица... суть орудия», орудия Духа Эпохи, и их работа, «субстанциональное содержание их работы» подготавливается и выполняется независимо от них (см. [23, с. 370—371]). Таким образом, то, что я называл автономией третьего мира, и его обратное воздействие на человека становится у Гегеля всемогущим: это есть лишь один из аспектов его системы, в котором проявляется его теологическая основа. В противоположность этому я утверждаю, что индивидуальный творческий элемент, отношение между человеком и его работой, характеризуемое как «давать — брать», взаимный обмен имеет огромнейшее значение.
    У Гегеля же это вырождается в концепцию, что великий человек есть нечто, подобное медиуму, в котором Дух Эпохи выражает себя.
  2. Несмотря на некоторое поверхностное сходство между гегелевской диалектической и моей эволюционной схемой

Л— * ТТ— +ЕЕ— gt;PZ,

между ними имеется фундаментальное различие. Моя схема работает посредством устранения ошибок, а на научном уровне — посредством сознательной критики, осуществляемой под контролем регулятивной идеи поиска истины.

Критика же состоят в поиске противоречий и их устранении: трудность, вызванная требованием их устранения, создает новую проблему (Рг). Таким образом, устранение ошибок ведет к объективному росту нашего знания — знания в объективном смысле. Оно ведет к росту объективного правдоподобия, что дает возможность приблизиться к (абсолютной) истине.

С другой стороны, Гегель является релятивистом (см. [44, гл. 15; 42, прил. к т. II]). Он считает, что наша задача состоит не в том, чтобы искать противоречия

с целью их устранения, ибо он полагает, что противоречия так же хороши, как (или даже лучше) и непротиворечивые теоретические-системы: они обеспечивают механизм, посредством которого Дух движет себя вперед. Таким образом, рациональная критика, так же как и человеческое творчество (см. [33]), не играет никакой роли в гегелевском автоматизме.

  1. В то время как Платон разрешает своим гипостазированным Идеям населять некоторое небесное царство, Гегель персонализирует свой Дух в некое божественное сознание: Идеи живут в нем так же, как человеческие идеи живут в человеческом сознании. В целом его учение состоит в том, что Дух не только мыслит, но и сам является неким субъектом. В противоположность этому мой третий мир не похож ни на какое человеческое сознание. И хотя его первыми обитателями являются продукты человеческого сознания, они в целом отличаются от идей сознания или от мыслей в субъективном смысле.
    1. Больцано и Фреге

Ясно, что такие понятия Больцано, как высказывания сами по себе и истины сами по себе, являются жителями моего, третьего мира.

Однако Больцано очень далек от понимания их отношений с остальным миром[160].

В некотором смысле именно центральную трудность Больцано я и пытался решить путем сравнения статуса и автономии третьего мира со статусом и автономией продуктов деятельности животных, а также посредством указания на то, как третий мир возникает из высших функций человеческого языка.

Что касается Фреге, то он несомненно ясно различал субъективные акты мышления, мышление в субъективном смысле, и объективное мышление, или содержание мышления (см. выше, цитату в разд. 1 из [15, с. 188] и [16]).

Возможно, его интерес к подчиненным частям речи в сложном предложении и к косвенной речи сделал его отцом современной зпистемичесхой логики[161]. Однако я думаю, что его никоим образом нельзя подвергать такой критике, которая должна быть сделана в адрес эпистемической логики и которую я собираюсь предложить ниже (см. разд. 7) : насколько я могу судить, он не думал об эпистемологии в этих контекстах — в смысле теории научного знания.

<< | >>
Источник: К. ПОППЕР. ЛОГИКА И РОСТ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ. ИЗБРАННЫЕ РАБОТЫ МОСКВА «ПРОГРЕСС» 1983. 1983

Еще по теме Гегель: