Средства концептуализации не
Концептуализация не и попытка передать семантику чистого отрицания как номинации (как имени) требует дополнительных графических и грамматических средств обособления не. Все приемы, рассмотренные ниже, присутствуют и в философских, и в поэтических текстах, хотя для
философских текстов они являются нормативными, а для поэтических
- окказиональными, и для философских текстов они характерны на протяжении всего XX в., а поэтические тексты их осваивают в конце XX
- начале XXI в.
К распространенным графическим средствам концептуализации не следует отнести курсив («Душа человека может испытывать и фактически испытывает многое не чувственное» [Ильин 2007, 5]; «Откуда мы черпаем свое право не задаваться подобными вопросами?» [Михайлов 2006, 300]) и написание НЕ прописными буквами (или с прописной буквы): «Бог есть НЕ-что (и НЕ-как, и НЕ-где, и НЕ-когда, и НЕ-почему)»; «Трансцендентность Божества можно выразить одинаково как чрез НЕ-что, так и через НЕ-кто» [Булгаков 1994, 91]; Себя как их Не жаль; Поэзия Не Ошибается (Г. Айги).
Интересным представляется использование графических средств концептуализации в трактовке Булгаковым текста Кузанского: «Он ни существует, ни не существует. Он не - есть и не есть» [Булгаков 1994, 119] (ср. перевод З. Тажуризиной: «Не может быть более близкого к бесконечности ответа на вопрос “есть ли бог?”, чем “он не есть, ни не есть, ни - есть и не есть”» [Кузанский 1979, 196, пер. З. Тажуризиной]). У Кузанского в трактовке Булгакова отрицается сама возможность выбора. Интересно, что переводчики не понимают формулу Булгакова, считают ее неточным переводом и пытаются эксплицировать высказывание Кузанского как «он не есть, ни не есть, ни - есть и не есть». Однако, формула Булгакова представляется исключительно точной, философ при помощи концептуализированного не, выделенного курсивом (в данном случае не - это предикат), отрицает не связку «существование - есть», а саму возможность или необходимость выбора «есть и не есть».
Именно предикат не, таким образом, выражает семантику положительного отрицания.Обратим также внимание на противопоставление при помощи прописных букв двух разных понятий НЕ и не: «В этом смысле НЕ, как символ трансцендентного, неизмеримо энергичнее и радикальнее всякого частного, предметного не» [Булгаков 1994, 92]. Концептуализированное НЕ, как и дефисное не-, может выступать относительным синонимом сверх: «Оно есть НЕ-бытие, Сверх-бытие» [Там же].
Выделение не в философском тексте может быть и графическим и фонетическим, то есть подразумевает два ударения, не наделяется самостоятельным ударением: «если, таким образом, абсолютное в не строгом смысле слова познаваемо и если это нестрогое знание... есть... некоторый образ... Эта безусловная непознаваемость совершенно отрицается... какое это знание не в строгом смысле слова. что есть знание в строгом смысле и что - нет. может явиться не только другое, но и обратное отношение» [Соловьев 1990, Т.2, 45]. В приведенном примере из текста Соловьева мы видим как два конвенциональных употребления слитного и раздельного не (нестрогое знание, знание не в строгом смысле, как нет противопоставленные знанию в строгом смысле), так и чисто философскую, терминологическую формулировку концептуализированного не в сочетании «абсолютное в не строгом смысле слова». Поэтический текст располагает такой возможностью концептуализации не, как абсолютизация отдельной строчкой:
можно ни о чём не говорить можно обо всём говорить
это
не
главное (А. Очиров).
Основным грамматическим средством концептуализации не является субстантивация. Показателем субстантивации не в философском тексте является наличие большого количества атрибутов - как местоименных: «Тому НЕ, к которому ведет его отрицательно богословие и мистика, сопутствует ДА религии» [Булгаков 1994, 110]; «я постигаю свое “не” как свое небытие» [Карсавин 1990, 260]; «это “не” направлено здесь на само “не”» [Франк 1990, 292]; так и выраженных прилагательными и причастиями: «недоступное, трансцендентное НЕ», «Сказанное не», «абсолютное НЕ», «Единое, вселикое, безусловное НЕ», «голое НЕ», «вечное НЕ» [Булгаков 1994, 130, 129, 108, 92, 91]; «о конкретном “не”, переживаемом или открывающем себя как реальное живое отношение» [Франк 1990, 369].
Интересна экспликация философской семантики не как понятия и одновременное выделение типов философского не при помощи атрибутивных сочетаний с субстантивированным не: «Незримая нить этого положительного, трансцендирующего “не”. положительно индивидуализирующее “не” превращается в замыкающее, абсолютно обособляющее “не” - в “не” как абсолютное разделение» [Там же, 536].В дальнейшем тексте субстантивация, характерная для философского дискурса в целом, особенно выразительна, когда субстантивируются и наделяются атрибутами одновременно не- и сверх-: «Ямвлих предложил различать два Единых: одно - как чистое “Не”, как абсолютно неопознаваемое и вышебытийное “Сверх”, другое же - как начало диалектического ряда, и, в частности, как принцип бытия чисел» [Лосев 1999, 484- 485]. Поэтический текст, субстантивируя не, в отличие от философского текста, свободно обращается с родом, не ограничиваясь средним родом атрибута субстантивированного не: было трещиной на скале никакая не (А. Ровинский).
Независимые предложные конструкции, которые образует несклоняемое не, характерны для философского текста: «Эти откровения Божества... невыводимы логически, мистически или метафизически из НЕ отрицательного богословия» [Булгаков 1994, 135]; «Мы все еще стараемся поспешно миновать мыслью тайну “не-” и ничто» [Михайлов 2006, 348].
Поэтический текст, в свою очередь, способен концептуализировать и предикатное не:
если сожмут крепче никогда не заснёшь никогда не
и глаза говорят себе в зеркало нельзя замолчи (М. Котов); я Есенин я умер мне страшно мне не (А. Санников). Подобные радикальные способы концептуализации предикатного не менее характерны для философского текста: «мысль Платона оформится в такую формулу: бытие не только и не покой, и не движение, но оно и не - т.е. нельзя сказать и того, что бытие “не покой и не движение”. Потому что тогда покой и движение лишились бы бытия» [Бибихин 2008, 381]. Философский текст, ставя задачу концептуализации предикатного не, как правило, использует выделение курсивом или жирным шрифтом: «ничто - тень что, а как самостоятельное понятие вовсе не существует. НЕ-что не имеет никаких определений что» [Булгаков 1994, 91].
Задача концептуализации не приводит к обособлению семантики не даже в термине не-я: «“Ты” есть “не-я”, par excellence; оно конституируется привходящим к “я” моментом “не”» [Франк 1990, 369].
НЕТ концептуализируется не так очевидно как НЕ, концептуализация НЕТ в отличии от НЕ носит игровой характер. Благодаря предикатности НЕТ по отдельному сегменту слова достраивается прагматическая ситуация, которая, как правило, носит игровой, драматический оттенок (как в именах собственных: НЕТ МАРИИ АНТУА-НЕТ (К. Кедров)). Это игровое отрицание внутри имени, которое не создает регулярной анаграммы.
1.5.