Синтаксическая парадигматика и синтагматика.
Благодаря возможности своего появления в определенном контексте языковая единица вступает в отношения двух разных типов. Она вступает в парадигматические отношения со всеми единицами, которые также могут встретиться в данном контексте (независимо от того, находятся ли они в отношении контрастности или свободного варьирования с рассматриваемой единицей), и в синтагматические отношения с другими единицами того же уровня, вместе с которыми она встречается и которые образуют ее контекст.
Возвратимся к примеру, использованному нами в предыдущем разделе: в силу возможности своего появления в контексте /-et/ элемент выражения /Ь/ находится в парадигматическом отношении с /р/, Isl и т. д. и в синтагматическом отношении с /е/ и Iii. Точно так же /е/ находится в парадигматическом отношении с Iii, /а/ и т. д. ив синтагматическом отношении с 1Ы и Itl, а Iii связано парадигматически с Idl, /п/ и т. д. и синтагматически с 1Ы и lei.Парадигматические и синтагматические отношения релевантны также на уровне слов и, собственно говоря, на любом уровне лингвистического описания. Например, слово pint'пинта', благодаря возможности появления в таких контекстах, как а. . . of milk'. . . молока', вступает в парадигматические отношения с другими словами — такими, как bottle 'бутылка', сир 'чашка', gallon 'галлон' и т. д. , и в синтагматические отношения с a, of и milk. Слова (и другие грамматические единицы) в действительности вступают в парадигматические и синтагматические отношения различных типов. «Возможность появления» можно интерпретировать, обращая внимание на то, является ли получающееся в результате словосочетание или предложение осмысленным, либо безотносительно к этому; с учетом ситуаций, в которых производятся реальные высказывания, либо независимо от этого; учитывая зависимости между различными предложениями в связной речи, либо не учитывая их и т.
д. Ниже нам придется остановиться подробнее на различных ограничениях, которые могут налагаться на толкование термина «возможность появления» Здесь следует подчеркнуть, что все языковые единицы вступают в синтагматические и парадигматические отношения с единицами того же уровня (элементы выражения с элементами выражения, слова со словами и т. д. ), что контекст языковой единицы может быть точно определен в терминах ее синтагматических отношений и что определение множества контекстов, в которых единица может встретиться, так же как и объема класса единиц, с которыми она вступает в парадигматические отношения, зависит от интерпретации, эксплицитно или имплицитно придаваемой понятию «возможности появления» (или «приемлемости»).Может показаться, что последнее положение излишне усложняет вопрос. Позднее станет ясно, что одно из преимуществ данной формулировки состоит в том, что она позволяет нам разграничить грамматически правильные и осмысленные предложения не в терминах сочетания грамматических единиц в одном случае и семантических единиц («значений») в другом, а в терминах степени или вида «приемлемости», сохраняемой различными сочетаниями одних и тех же единиц.
Норма стилевая (стилистическая, функционально-стилевая) – исторически сложившиеся и вместе с тем закономерно развивающиеся общепринятые реализации заложенных в языке стилистических возможностей, обусловленные целями, задачами и содержанием речи определенной сферы общения; это правила наиболее целесообразных в каждой сфере общения реализаций принципов отбора и сочетания языковых средств, создающих определенную стилистико-речевую организацию.
Несмотря на различия пяти пониманий термина стиль, в каждом из них присутствует основной общий (инвариантный) признак: стиль всегда характеризуется принципом отбора и комбинации наличных языковых средств и их трансформаций. Говорящий не может использовать все существующие языковые средства, он всегда ВЫБИРАЕТ, и его выбор чаще всего обусловлен традицией: он выбирает что-то одно из длинного ряда синонимов, метафор, синонимичных синтагм и т.
д. , отклоняя остальные языковые средства. Здесь важна точка отсчета: если общество считает какую-либо социальную группу приоритетной, то ее речевой стандарт будет являться эталоном, нормой, к которой должны стремиться говорящие, при условии, что они признают этот приоритет. Так мещанство и буржуазия Франции старательно следовали речевым стандартам аристократии даже после Французской буржуазной революции. Подражание эталону оказывает большое влияние на язык, и смена эталона всегда болезненна в прямом и переносном смысле (ср. , например, «Окаянные дни» И. А. Бунина, писавшего, что в «Совдепии» опасно говорить правильно по-русски, или лекции И. А. Ильина на ту же тему).Речевые стандарты выбранной эталонной группы (например, актеров театра МХАТ, ведущих телепрограммы «Сегодня» (НТВ), точнее ее технических и художественных редакторов, или группы художников андеграунда) считаются нейтральной (межстилевой, общеязыковой) нормой, тогда как все остальные тексты, не принадлежащие этой группе, будут характеризоваться степенью отклонения от выбранной нормы. У разных текстов степени отклонения будут разными, но всегда постоянными. Любой стиль всегда характеризуется мерой отклонения от нейтральной нормы (однако нельзя наделять речь носителей диалектов, просторечие нелестными эпитетами «отсталый», «необразованный», как нельзя вообще использовать термин «речь малокультурного населения» – каждая социальная группа принадлежит определенной субкультуре, в рамках которой прекрасно решаются все необходимые именно для этой группы коммуникативные задачи).
Не следует забывать, что норма всегда является и собственно-лингвистической и социально-исторической категорией. В некоторой степени это даже аксиологическая категория: мы всегда оцениваем высказывание с точки зрения «правильности/неправильности», «уместности/неуместности». Эти оценки могут включать и эстетический компонент: «красиво/некрасиво». Литературная норма – это мера стабильности литературного языка. Если общество переживает какие-то катаклизмы, катаклизмы переживает и его язык.
Таким образом, языковая норма тесно связана с культурой носителей языка.Стилистическая норма относится к общеязыковой как частное к общему. В любом функциональном стиле удельный вес межстилевых средств значительно превосходит долю собственно стилевых средств. Каждый стиль реализует прежде всего общеязыковые, или межстилевые, нормы – орфоэпические, орфографические, лексико-фразеологические, морфологические и синтаксические. В то же время в каждом стиле свое сочетание межстилевых, ограниченно-стилевых и оригинально-стилевых средств, что и определяет индивидуальные стилевые черты. Однако нужно помнить, что критерий соответствия или несоответствия высказывания стилистической нормы должен быть гибким и глубоко функциональным.
Для современного речеупотребления строгое соблюдение стилевых норм имеет весьма относительный характер. Так, нежелательно и даже недопустимо заполнять разговорную речь канцеляризмами, а научную или деловую – разговорными единицами. В употреблении средств и в оценке стиля главным должен быть фактор коммуникативной целесообразности в конкретной сфере общения, речевой ситуации с учетом целей и задач общения, содержания высказывания, его жанра и т. д. Стиль должен быть таким, чтобы использованные в нем языковые средства и их организация приводили к коммуникативному успеху.