РАЗГОВОРНОЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ДИСКУРСЕ
В современной художественной прозе сохраняется противопоставленность прозы городской и деревенской. Термины достаточно точны, поскольку высвечивают тематику произведений, влияющую, в том числе, и на языковую ткань текстов, однако при использовании этих терминов следует учитывать их неоценочность, терминологическую условность.
Выстроим две оси в делении современной художественной прозы: городская - деревенская, с усложнённым, рельефным или с классически сдержанным языковым ландшафтом. Соответственно получаем четыре квадранта: городская, городская рельефная, деревенская, деревенская рельефная проза. Под языковым усложнением городской прозы понимаем её расцвеченность «образом языка», следы постмодернизма, аллюзий. Под языковым усложнением деревенской прозы понимаем насыщенность её лиризмом или публицистикой. Заполним образовавшиеся «квадранты» персоналией.Городская: В. Алейников, Р. Белецкий, Д. Гранин, Д. Донцова, А. Курчаткин, Д. Маркиш, И. Николаев, Вл. Орлов, В. Пикуль, Д. Рубина, Г. Семёнов, В. Тендряков, А. Тихолоз, В. Токарева, Дм. Шеваров...
Городская-Плюс: А. Битов, М. Вишневецкая, С. Есин, А. Кабаков, Ю. Мамлеев, Л. Петрушевская, О. Славникова, Т. Толстая, Л. Улицкая, Е. Фёдоров...
Деревенская: Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Белов, П. Краснов, Е. Носов, В. Распутин, М. Тарковский, А. Титов...
Деревенская-Плюс: Б. Екимов, Ю. Куранов, В. Лихоносов, В. Личутин, В. Пьецух, В. Солоухин ...72
Собственно, по этим условным квадрантам мы и отслеживали факт присутствия/отсутствия разговорного в произведениях современной прозы.
Наблюдения над текстами последних 20-30 лет развития отечественной литературы не позволяют нам делать вывода о проникновении разговорного дискурса в художественный строй речи, тем более не позволяет делать вывода о разрушении, размывании художественного канона. При всём стремлении приблизиться к «повседневному» человеку по отношению к разговорному дискурсу художественный текст продолжает сохранять свою инодискурсионность.
Зоны «свободной торговли» разговорным словом в художественном тексте - это прямая речь, (но и при обилии прямой речи в тексте текст остаётся художественным!) и внутренняя речь (но и при обилии внутренней речи текст остаётся текстом, отнюдь не слепком с разговорного дискурса).
Современные характеристики, в частности современный разговорный «мусор» проникает, например, в текст от 1-го лица (Сижу типа одна - у Л. Петрушевской), но вместе с тем в постмодернистских произведениях от 1-го лица пишутся и такие
11 Кстати, несмотря на положительный оценочный ореол терминов «город- ская-нлюс» и «деревенская-плюс», на роль классических текстов претендуют тексты традиционно городской и традиционно деревенской прозы.
вещи, которые хочется конспектировать, запоминать. Впечатления искусственности устного слова не возникает, поскольку интеллектуальный уровень наших соотечественников, активно читающих уже в третьем, четвёртом поколениях, чрезвычайно высок. Более того, чтение нередко мешает жизни, мешает осуществлению более важных, нежели чтение, жизненных задач, к числу которых относится рождение ещё одного ребёнка, забота о доме, профессиональный рост.
Спрашивается, откуда в таком случае вновь и вновь возникает и сохраняется столь устойчивое мнение о проникновении разговорного слова в художественный текст. Отмена цензуры, включение инвектив как самый крайний показатель «разговор- щины» создаёт впечатление открытости границ, но даже достаточно откровенные тексты сохраняют свою художественность, жанровость, текстовость.
Повесть Сергея Игнатова «Муха», как особа легкого поведения «охомутала» солдатика и регулировала свою семейную жизнь, - произведение, вызывающее сложные чувства, по существу всё замешанное на «грязи» жизни, однако параллельно идёт и преодоление этой грязи вплоть до проекции на знаменитую «Сикстинскую мадонну».
Повесть Андрея Волоса «Свой» (постперестроечные события в Таджикистане, приведшие к смерти главного героя Сергея - Сирод- диджина) посвящена повседневным событиям и потому будто бы соответствует «разговорной стихии», и много в ней прямой речи, однако имеет место художественное обобщение, художественное зеркало жизни.
Повесть Людмилы Петрушевской «Сонечка» вроде бы незатейливое произведение биографического характера (судьба героини), здесь бы и развернуться разговорному дискурсу, но не позволяет художественное время, и повесть также оборачивается зеркалом человеческой жизни вне её разговорного образа.
Ещё интереснее рассмотреть поэзию, например небольшую поэму (жанр обозначен как «характеристика») Марины Кудиновой «Утюг», ставшую победителем в ряде номинаций. «Март. Обветренны уста. Живописные места. Жаль, что рейсовый автобус ходит только до моста». Идеальная лёгкость и честность слова (а речь идёт о жизни специнтерната во всех его страшных и узнаваемых проблемах) делает поэму «разговорной», «простой», «своей», как в своё время оценивали «Василия Тёркина» А. Твардовского, только что оптимизм в «Утюге», скорее, трагико-иронический (Утюг - прозвище мальчика по форме головы, следствие применения щипцов при рождении). См. также стихотворения А. Климова-Южина (Новый мир, 2008, № 11), Юрия Гуго- лева (Октябрь, 2008, № 8). - Ну не хочешь ты сам заниматься... / Девять лет мне, и вся моя жизнь / в казнь позорную превращена / Черни-
Гермером, А. Майкапаром, / Гречаниновым, Гедике старым, - ...этой музыкой - так и скажи... / Ну и как после этого жить не по лжи? (Ю. Гуголев. «В сберкассе. После занятий в музыкальной школе»). Предельно точно схваченная интонация огорчённой мамы в строфе выглядит инородным телом, создающим, однако, поэтическое напряжение и дающее импульс движению «эмоциональног о сюжета».
Казалось бы, ближе всего к разговорному дискурсу драма, но, анализируя язык драматургии, Т. Г. Винокур отмечает, что драматург-мастер избирает для диалога ЛИШЬ НЕКОТОРЫЕ ТИПИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА разговорной речи (эллипсис, инвертированный порядок слов, особые способы номинации, соединение в одном высказывании разных грамматических типов предложений и т. д.)[71]. Таким образом, даже драма не отвечает всему комплекту характеристик разговорного дискурса.
Чем меньше параграф книги, тем большую ответственность несёт автор за главенствующую мысль.
Сказать, что влияние разговорного дискурса на художественный приближается к нулю, мы не можем. В области драматургии последних десятилетий появился так называемый театр doc. В рамках проекта «Документальный театр» стали ставиться пьесы, написанные на основе диктофонного опроса актёрами энного количества человек на заданную тему. «Весь собранный материал передаётся драматургу, который „расшифровывает44 его, не редактируя и оставляя все оригинальные свойства всех „информационных доноров44 вплоть до пауз, охов, ахов, придыхания, заикания, вредных словечек и тому подобного. Затем на основе этого материала драматург пишет пьесу. Сложность в том, что автор не имеет права редактировать текст своих персонажей. Он может только компилировать и сокращать»[72]. Далее говорится, каким успехом пользуются подобные пьесы на Западе. Полагаем, что театр doc. интересное направление, приближающее пользователей культуры к океану информации, заложенной в обычном общении. Полагаем также, что такие пьесы не смазывают общей нарисованной нами картины сохранения своеобразия художественного дискурса в современной отечественной литературе.Что же касается проникновения разговорного слова в публицистику, в политический дискурс, то здесь срабатывают свои пиар-технологии и через «дешёвый» приём говорить с народом на языке народа выступающий зарабатывает очки популярности.
Повторим свой вопрос: откуда в таком случае возникает идея проникновения разговорного в художественное. По-видимому, здесь срабатывает эффект «распахнутого содержания». Если читать авторов последних десятилетий (Л. Улицкую, О. Павлова, М. Вишневецкую, Ю. Мамлеева, Т. Толстую, Н. Горланову) и вдруг обратиться к недавней ещё классике (Ю. Нагибин, В. Катаев, В. Шукшин, В. Тендряков, Ю. Бондарев), то, во-первых, произведения, вызывавшие бурные дискуссии в 70-80-х годах, покажутся несколько пустыпными, традиционалистскими, а во-вторых, будет заметно, как откровенность тематики в литературе последнего периода провоцирует оценку открытости будто бы ещё И ЯЗЫКОВОЙ формы, хотя текст и дискурс по определению альтернативны.
Небольшая история Олега Дивова «Запомним Таню мертвой»[73] посвящена самоубийству школьницы. Повесть Марины Палей «Хутор» - о ненависти эстонцев к русским (хозяйка у женщины, снимающей дачу, через молоко отравила ребёнка). Роман Давида Маркиша «Белый круг» - о жизни художника (прототип С. И. Калмыков), которого считали сумасшедшим[74]. Повесть Игоря Савельева «Бледный город» - о тех, кто путешествует автостопом, о непонятной и неизбывной тоске молодых[75] [76]. В повести Алексея Михайлова «Реабилитация, или письма из Испании» повествуется о лагерях Roto, где через каторжный труд пытаются удерживать наркоманов от зелья, но те по-
78
падают в иную зависимость .
То, о чём раньше, если и говорилось, то втайне, с опаской, теперь полноправно и полнокровно описывается художественно, однако возникает ощущение, что все это будто бы говорится, что пришло это из разговорного дискурса. Четырёхтомник «Проза новой России»[77] в ещё большей степени, чем даже детективы, охватывает многое из того, что и грязно, и страшно. Но корректно ли отождествлять тематику, стиль и жанр?
Захватывающая, страшная и узнаваемая сюжетика характеризует и молодую украинскую женскую прозу, см. рассказы Тани Малярчук, Евгении Кононенко[78]. К характеристикам «новой литературы» на Украине относят «разговорный язык, молодёжный и уличный сленг, свободное дыхание» (Оксана Забуж- ко, Елена Мариничева, Сергей Жадан, Юрий Андрухович), то есть разрешение нового содержания будто бы провоцирует и разрешение новой формы, хотя здесь вступают в силу каноны дискурсивного сдерживания.
Определим свою мысль. Проникновение разговорного как включение в художественное было, есть и будет. Проникновения как разрушения, размывания, подмены одного дискурса другим нет. Законы дискурса столь же чётки и определённы, как и законы жанра, и созданное, скорее, исчезнет вовсе, нежели растворится в других формах и структурах. Так исчезли, но не растворились жанры былины, мадригала, оды, баллады, элегии. В научном дискурсе исчезли жанры записок, компендиумов, пролегоменов, трактатов при сохранении соответственно художественного и научного стиля повествования.
Вернёмся к выделенным в начале параграфа квадрантам. Разговорное в городской прозе представлено в конструкциях с прямой речью, в городской постмодернистской и деревенской публицистической прозе разговорный дискурс отсвечен отдельными словами, создающими эффект речевой маски. Разговорное в деревенской прозе отражено преимущественно конструкциями с несобственно-прямой речью. Деревенская лирическая проза демонстрирует нулевой вариант «разговорщины».
В общем итоге исследования получается любопытная закономерность: книги с их точечными яркими представительствами, будь то название, имя героя, крылатая фраза, интенсивнее проникают в разговорную речь, нежели представительства разговорной стихии - в книжную. Печальным (и позорящим социум!) исключением стало проникновение в художественный текст, в том числе поэтический (!), инвектив: Э. Лимонов, С. Есин, Ю. Гуголев...
43.