§ 9. Пути освоения поэтическим текстом философских лексем

При определении границ философского и поэтического слова необходимо учитывать разную степень освоения поэтическим текстом философской лексики и терминологии1. Можно условно выделить три пути введения философской лексики в поэтические тексты.

Первый путь. В постмодерне осваивается любая лексика, и в этом смысле философская лексика выступает объектно, а с точки зрения стилистической функционирование философского термина можно уподобить варваризму. Постмодернистский текст настаивает на крайней терминологичности вводимого философского высказывания, данного в оппозиции как к общеупотребительной лексике, так и к подчеркнутым поэтизмам:

Он стакан и язык растолок,

чем нашел от себя порошок;

оказавшись в крови у гурмана,

порошок произвел тошноту -

жуткий гнозис прихлынул ко рту,

и взяла объяснилась камена (А. Поляков).

Подчеркивая отнесенность текста к современному философскому дискурсу, поэты намеренно выбирают популярные термины, принадлежащие к специальной философской лексике. Часто эти термины заимствуются из французской философии конца ХХ в., многие из них еще не вписаны в традицию и функционируют как варваризмы в языке русской философии. Такими варваризмами являются, например, термин Ж. Бодрийяра симулякр: «не существует никакой игры знаков, никаких симулякров. Эти мечтательные образы ничем не отличаются, например, от рассказов о привидениях... у мечтательных постструктуралистов в Москве и в Питере возникало впечатление, что сейчас они увидят бесконечное движение дифференций или бесконечную игру симулякров» [Гройс 2002] - или популярный в русской философской среде начала XXI в. термин Б. Гройса валоризация [Гройс 2003], обыгрывающийся в стихотворении Скидана: валор изация трещины у тебя в паху // бесчестит воображение.

1 Обратное освоение философским текстом авторской поэтической лексики (авторских поэтикофилософских концептов) будет рассмотрено в § 11 данной главы в рамках анализа философского комментария к поэтическому тексту.

Философские термины вводятся в подобные поэтические тексты аналогично лингвистическим как подчеркнуто стилистически инородные объектные высказывания, и оперирование философским термином в этом случае неотличимо от оперирования научным термином. Л.В. Зубова замечает, что лингвистический термин «включается в поэтический контекст... и... превращается в поэтический троп и вполне естественно, что термин превращается в поэтический троп, предмет олицетворения, сравнения, метафоры: “Можно сказать уверенно: // здесь и скончаю я дни, теряя //волосы, зубы, глаголы, суффиксы...” (Бродский)» [Зубова 2000, 21-22]. Взгляд на термин как на объект ведет к тому, что термин буквально превращается в вещь и наделяется буквальными определениями конкретных вещей и материалов: Я не судья концепту из полосок // По серебру, // на много поздних лет - //Несостоявшийся натурфилософ - // Мой друг, мой гедонический поэт! (С. Лен).

Поэзия, идущая по первому пути освоения философской лексики, не основывается на семантических различиях философской лексики и общенаучной терминологии, не признавая философское слово родственным поэтическому. Здесь уместно привести параллельную рефлексию в философском тексте: «Как раз шелуха новой терминологии чаще всего выдает, что события за нею по-настоящему нет, есть только надсадные усилия создать видимость события» [Бибихин 2007, 49].

Если поэтический текст прямо отсылает к философскому (письменному или устному) по первому пути, то создается намеренное семантико-стилистическое несоответствие между подчеркнуто «жесткой» философской терминологией и разговорной лексикой, характерной для конкретной поэзии конца XX в.:

для уроков ритмики нужны чешки требуются квазиатрибуты

9. после дождя выйти обутой в боты (Г-Д. Зингер).

В стихотворении Г.-Д. Зингер оппозиция конкретно-бытового чешки и специально-терминологического квазиатрибуты подчеркивается параллелизмом конструкции и синонимией нужны - требуются. Кривулин намеренно уравнивает цитату, философскую лексику и жаргонизм1 (Зима Крестьянин Торжествует Russia // Канун Филиппова поста // Метафизическая чистота // Снежком припорошенная параша),

1 Подобный прием тиражируется в поэзии последнего десятилетия: Исповедовал златоперчивый пять конкретных признаков времени: //1) если брат два на двдюшнике глючит, // 2) если в кузьминках хорошего парня героином задрючит, // 3) если философия витгенштейна процарапает аккуратную щель в темени, //4) если солнце с утра слепое, скупое к героям месячного запоя, //5) если бывшая снова беременна (А.

в результате чего в качестве парадоксально маркирующего варваризма выступает слово Russia; иронический окказиональный псевдофилософский фразеологизм «непознанный объект» стилистически уравнивается с дефразеологизаций популярных в 90-е гг. брендов продуктов: морской пейзаж галина //галина бланка //вижу //туда мы и плывем //по волнам чая липтон // меж критом и египтом // к непознанным объектам // к недоотрытым криптам (В. Кривулин).

Интересно отметить, что прием соединения популярных музыкальных терминов (и / или названий музыкальных произведений и имен музыкантов и композиторов) и философских терминов неоднократно встречается в современной поэзии, при этом возможно определение лексико-стилистического статуса философского термина как варваризма при помощи ряда других варваризмов (тинэйджеры) или жаргонизмов (драйв): А вместо Баха и Моцарта был, вместо Пярта - // флойдовс- кий «Animals» с транс-цен-ден-тальным //лаем собачьим - о северный драйв, // музыка сфер для тинэйджеров! (К. Кравцов); характерно, что трансцендентальный как философский термин поддержан в тексте культурно адаптированной философской идиомой Пифагора музыка сфер. В приведенном примере инородность философского термина специально подчеркивается графикой, имитирующей произнесение слова по слогам из-за невозможности произнести слово целиком: «транс-цен-ден-таль- ным»[100]. Заметим, что из-за звукового облика трансцендент, трансцен- денция и другие производные - любимейшие термины, осваиваемые поэтическим текстом по первому пути:

..Видишь ли, вообще-то

есть, а верней, должно быть нечто, Саш,

ну, скажем, трансцендентное...

... Озарены вечерним светом

вода и крест, и опустевший пляж (Т. Кибиров).

Более того, звуковой облик слов на -ция может стать основанием для построения текста целиком на специфических философских терминах; в приводимом полностью стихотворении В. Леденева благодаря слову конституция, разрывающему парадигматический перечень, на основе терминов выстраивается некий сюжет, а сами термины осознаются как варваризмы: апперцепция // предикация // идеация // объективация // трансцен- денция // конституция // абстракция //редукция // экзистенция.

Еще одной особенностью введения философских терминов по первому пути является не просто помещение в окружение бытовой лексики, но и соотнесение с образом жизни, распорядком дня поэта: сажусь пишу читаю канта //малинового... (В. Кривулин); так я слушаю битлз Рахманинова читаю поэтов // там спокойное счастье как небо, как Дао - // переменчиво, но постоянно (А. Афанасьева), - или с описанием обыденной бытовой сценки: женщина в метро // читает книгу // «Симулякр» (В. Леденев).

Введение философских терминов не всегда призвано создавать иронический эффект, однако вкрапления философского текста в поэтический могут осознаваться как инородные, при этом поэтический текст превращается в метатекст по отношению к философскому, и дефразеологи- зацию философской терминологии можно определить как поэтическую метафилософскую детерминологизацию: теодицея...

самореклама (откровение святого духа

в абсолютной разорванности (А. Скидан);

тающая по краям перспектива

парный танец несочитаемых логик

шершавые пальцы втирают жирный тяжелый свет ей в виски

(В. Лукичев).

Подобное полистилистическое построение текста в поэзии постмодерна позволяет адаптировать семантику специального философского термина (теодицея) и осмыслить типичные философские термины-клише (абсолютная разорванность) одновременно в терминологическом и собственно-языковом значении, однако развития философской семантики термина не происходит.

Постмодернистский текст, настаивая на крайней терминологичности вводимого философского высказывания, активно пользуется интертекстуальными приемами - как в плане цитации, так и подчеркивая прямую отнесенность к утрированному философскому высказыванию. В тексте Кедрова, почти дословно цитирующем текст Тейяра де Шардена, прописные буквы маркируют авторские философские термины («точка Альфа» и «точка Омега»), которые затем каламбурно детерминологи- зируются при помощи омонимии, вводящей конкретные политические реалии 90-х (группа «Альфа»): Может быть прав был все же // Тейяр де Шарден //Говоря о слиянии //точки Омега // и точки Альфа // ...

В поэзии последних лет используется такой прием, как прямая ссылка на конкретный философский текст, страницу, год издания или написания философского произведения, а также, при использовании авторского термина, ссылка на имя философа: Кажется, Бодрийяр писал об избыточности обёрнутости (А. Афанасьева); И напрасно Флоренский в словесной // его упрекал глухоте // когда «Магию слова» писал на глухом октябрьском дворе //положив тетради на жесть ведра (В. Аристов); в «Бытии и Времени» (на странице //163) Х. утверждает (А. Скидан). В приведенном примере из стихотворения Скидана, имитирующего текст подготовительных материалов к исследованию философского текста, имя Хайдеггера представлено инициалом «Х.», что представляет данную репрезентацию как не требующую расшифровки для адресатов, якобы относящихся к кругу читателей известной философской литературы. В следующем же тексте ссыка на Гуссерля не является формальной, а дает повод для онтологического поэтического вывода, сродни схоластическому принципу: идея, что при помощи разума невозможно подняться на следующую ступень понимания, преобразуется в соотношение концептов разума и поэзии: во втором томе // «Логических исследований» // Гуссерль неожиданно //начинает писать //стихами (В. Леденев).