ПЕЧАЛИ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ СМЫСЛОВ
Намереваясь общим корпусом книги пропеть осанну разговорному дискурсу в обилии его положительных смыслов и оригинальных, однако подчас слабо фиксируемых форм, мы вынуждены сделать небольшой экскурс теперь уже в историю и социологию, обратиться к экстралингвистической подоплёке исследования, касающейся причин печалей положительных смыслов в разговорном сверкании языка.
При оценке современного разговорного дискурса необходимо грамотное соотношение психолингвистического и социолингвистического подходов. Социо- здесь важнее, нежели психо-, и разговорный дискурс ещё в большей степени, нежели политический или художественный, зависит от давней и недавней отечественной истории.Именно иерархия, утверждает Луи Дюмон, противостоит конфликту[5]. В любом обществе высшие слои, представители высших слоев выполняет функцию идеалоносителей нации. В России постоянно ощущался и продолжает ощущаться дефицит элитарных слоёв населения. Революция, эмиграция, война, раскулачивание, чистки, ещё более страшная война, перестройка, последствия криминала, алкоголизма, суицид, демографический кризис, тяжелейшие климатические условия[6], неуверенность в завтрашнем дне, экономический кризис и многое другое приводили и продолжают приводить к дефициту лучших людей общества, которые по канону своей души первыми принимают удар. Проблема дефицита лучших есть проблема дефицита образцов для подражания. Сохраняющуюся и сейчас, в постперестроечный период, нехватку идеалоносителей можно объяснить, по меньшей мере, тремя роковыми причинами: а) продолжающейся утечкой мозгов за рубеж; б) уходом в бизнес наиболее талантливых и продвинутых людей; в) преждевременной смертью соотечественников, не успевших состояться не только по максимуму, но даже вообще состояться. Поэтому, когда говорят о распространении сквернословия, о безликости научных публикаций, о грубости и лжи, об агрессивности русских, о нетребовательности к форме речи, проявляющейся, например, в утрате склонения имён числительных, когда все эти наблюдения педалируют, будем помнить о пережитых отечеством исторических катаклизмах.
Негоже недостатки речи сваливать на историю общества, но негоже и писать о недостатках разговорного дискурса так, будто не было недавнего уничтожения целых поколений. Бог помочь забыто, а Работа не медведь: можно издали поглядеть! сохранено. В России 1915 года с взятками было покончено, но потом покончили с теми, кто сумел осуществить столь фантастическую, трудно представимую реформу. Война выкосила мужественных и достойных, победивших фашизм, а через 60 лет проблема фашизма вспыхнула в России внутри страны. При чём здесь речь, лингвистика, филология? Не для того же, чтобы удивляться, сколь много хорошего в русском языке до сих пор живёт и даже приносит плоды наперекор прогнозам роковой истории России! Хорошее нужно поставить на службу обществу. И нужно начинать хотя бы с выявления этого хорошего в отечественной разговорной стихии.Для проблемного поля данной книги важна, например, такая деталь, такая частность: дефицит интеллигенции, аристократии, элиты общества привёл к дефициту высокой непринуждённости, изысканной спонтанности разговорной речи. Кстати, такой изысканной, богатой иллюзиями речью издавна славилась Франция, но ведь тон задавала и задаёт там творческая интеллигенция, духовные лидеры, высшие слои общества.
Что исчезло или, во всяком случае, резко сократилось в современном отечественном разговорном дискурсе в связи с дефицитом высших интеллектуальных слоёв? Чего сейчас почти нет и что могло бы быть в речевом пространстве нации? Отвечаем: нет, например, крылатых слов на языке оригинала (французских, английских, испанских вкраплений). Напоминание об иных языках в ситуациях устной разговорной речи, подготовленной и неподготовленной, усиливает эстетику, экспрессию общего тона. Пусть даже в переводе, по были бы возможны, например, заставки типа: Французы в таких случаях говорят: «Человек, преследуемый тигром, будет бежать быстрее, чем человек, преследуемый козой» (или: «На вершину поднимаются самые неторопливые альпинисты», или: «Деревья никогда не вырастают до неба»[7].
Кажется, мы затронули тему ЦИТАТНЫХ И ПОСЛОВИЧНЫХ ЛАКУН в разговорном дискурсе.
Вернёмся к отечественной истории и социологии. Запрещение на правду прошлого лишало разговорный дискурс положительного влияния со стороны такой важной темы, как история семьи, подражание предкам, которые не только много работали, мужественно претерпевали испытания, но и хорошо говорили, сберегали высокую культуру общения. Появилась всеми признаваемая истина, что молодые должны жить отдельно от стариков. Три поколения в семье теперь уже редкость. Какую лакуну в разговорном дискурсе образовала прозападная стратегия рассоединения поколений семьи? Это почти полная утрата пословичного фонда. Не только по нашим наблюдениям, антипословиц сейчас стало больше, нежели самих пословиц. Для иронических модификаций, трансформов материя пословиц используются на порядок чаще, нежели по своему прямому назначению. Почему? Потому что носителями пословиц, подходящих только к данному моменту («сиюминутности»), были именно и прежде всего пожилые родственники. Подальше положишь - поближе возьмёшь. Заботься о копейках, рубли сами о себе позаботятся. Без стыда лица не износишь. От родни не убежишь. Умирает не старый, а по- спелый. Терпи - взмилуется. Где любят - не учащай, где не любят - туда ни ногой. Всем известную пословицу вспоминать не пристало по причине её банальности, а усвоить незатейливую, но мудро КОРРЕКТИРУЮЩУЮ ТЕБЯ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ пословицу от родной бабушки или даже прабабушки - милое дело. Здесь интересны не только смыслы, но и старинные формы, например, некогда авторитетный дательный падеж, сберегающийся в пословице (2).
1. [После генеральной уборки по телефону:] Как моя бабушка говорила: Всё в приборе, а ничего не найдешь! (2003). 2. [После обсуждения острой ситуации на работе:] Моя бабушка говорила: Дураку - уважь! не спорь с ним! (29 авг. 2003).
Разъединение с «предками» вызвало образование не только пословичных, но и СЮЖЕТОНОСНЫХ лакун. В семейных преданиях концентрация событий была весьма велика, причём событий не выдуманных, реальных, с их подробностями, по выразительности и судьбоносности подчас не уступающими художественным аналогам[8] [9].
История собственной семьи - это не просто одна из интересных тем возможных бесед в разговорной внутрисемейной стихии, но способ передачи технологии выживания, которую считывают не из книг, а с образов родственни-9
КОВ .
Развитие этнолингвокультурологии, изучение национального менталитета требует обязательной поправки на историю. Не всё обстоит благополучно и с совокупным «портретом русских». Например, нетерпимость, отсутствие толерантности, спор на победу, неумение жить сегодняшним днём, грубость и многие другие неположительные качества иллюстрированы не лучшими представителями нации. А что же середина, корпус устойчивости? Уничтожение высших слоёв в России приводило к прореживанию и «средних» слоёв общества, середина социума также оказывалась уязвимой («подкулачники» в 30-х гг., инженеры в 50-х). Если же берёт верх «люмпен», то изменяется и образ родного языка в восприятии общества в целом. Разговорный дискурс в этом плане особенно уязвим. Непринуждённость может легко доходить до недозволенности. Экспериментаторство, приватность, спонтанность при отсутствии внутренней цензуры «приглашают» в речь обсценную лексику, поддерживаемую гиперболизацией, междометностью, всплеском эмоций.
Отсутствие теории стратов, слишком пропагандируемое деление всего общества на классы (класс рабочих, колхозников, «прослойка» интеллигенции) долгое время лишало разговорный дискурс тех парадигм хорошего, которые характеризовали речь представителей не классов, а более частных группировок - стратов. Положительное в разговорном бытии различных стратов общества до сих пор не собрано, а значит, и не продемонстрировано, и не закреплено.
Исследование понятия «языковая личность» в сфере разговорного дискурса не сопровождается выявлением особо продвинутых языкотворцев, речевая практика которых требует отдельного описания. Образы талантливо говорящих не нашли отражения в современной художественной прозе, где дефицит позитива давно стал традицией, эстафетой, едва ли не демонстративным кредо писателей.
Вот ещё один историко-социологический экскурс, имеющий отношение к «печалям положительных смыслов». В стране в недавнее ещё время существовало 73 наукограда[10], многие из которых были «крепко заперты» для исследования, скажем, речи технической интеллигенции и представляли собою в социолингвистическом отношении вещь в себе. Как- то раз, выразив свой восторг перед всегда интересной, яркой речью доцента Белгородского гос. ун-та, кандидата филол. наук Марины Александровны Ряполовой, мы услышали в ответ: А у нас [в закрытом городе Красноярск-26, где прошло детство и школьные годы М. А.] все так говорили! Язык закрытых городов - белое пятно на карте современного лингвистического знания.
Перестройка сняла остроту одних проблем, но заострила другие. Отток интеллекта за границу выявил феномен двухмиллионного русскоязычного населения ойкумены русских, и разговорные положительные смыслы, как вообще русский разговорный дискурс билингвов, — ещё одно белое пятно на карте возможных исследований.
Представляется, что социолингвистика должна предложить более грамотную методологию оценки современного русского языка с учетом рокового прошлого, демографических ям, дефицита лучших, появления новых стратов (новые русские, реализаторы товаров, гувернёры), образования в мире русскоязычной ойкумены, недостаточности системы художественных зеркал прошлого и сегодняшнего дня России. Пока же мы призываем «всего лишь» УЧИТЫВАТЬ ПРОШЛОЕ, особенно при оценке соотношения позитива и негатива в том же разговорном дискурсе.
В заключение слегка опровергнем уже изложенное. История историей, но, по мысли Маргарет Мид, в человеческой природе есть интересная особенность: с развитием цивилизации людей начинает больше интересовать плохое, нежели хорошее. То есть дело не в России (и русских). Нужны усилия, чтобы изучать хорошее, во всяком случае, куда как большие усилия по сравнению с «более лёгким» и более притягательным изучением плохого.
Лингвисты, которые занимались категорией оценки, пытаются объяснить, почему отрицательно заряженных слов в несколько раз больше, чем положительно заряженных.
Согласно исследованию Н. Н. Волковой, позитивные эмоции в русском языке номинируют 95 фразеологизмов, нейтральные - 75, тогда как негативным эмоциям посвящено 309 фразеологизмов[11]. И не только в русском языке. Проф. Ф. А. Литвин (г. Орел) занимался поиском ответа на вопрос, почему у слова «хороший» семантическое гнездо в разных языках меньше, нежели у слова «плохой». По свидетельству проф. А. К. Драганова (г. Пятигорск), среди немецких прилагательных та же ситуация явного преобладания негативов. Исследуя метафорику глаголов в немецком языке, Е. Ю. Верещагина установила явное преобладание «метафор на понижение», нисходящих метафор. Что это? Недостаток в пропагандистах жемчужин языка, чем по определению призваны заниматься высшие слои общества, или универсальное свойство всех языковых культур, когда хорошее воспринимается как норма и будто бы поэтому о хорошем нечего писать и не за чем говорить?3.