ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СТИЛЬ

Литературно-художественный стнль (стиль художественной ли­тературы) — такой функциональный стиль русского литератур­ного языка, который имеет все признаки книжно-письменной речи.

В художественном тексте можно встретить все богатства рус­ского общенационального языка: кроме литературных слов и вы­ражений в речи автора или героев присутствует просторечная, жаргонная, узкоспециальная, диалектная лексика и фразеология, писатели имитируют в диалогах устное общение, подчеркивая его синтаксические особенности. Однако нужно учитывать, что, по­падая в систему художественного текста, все эти нелитературные элементы языка преображаются, приобретают статус и функции эстетического знака, их можно рассматривать в категориях пре­красного — безобразного и, что самое главное, употребление лю­бого элемента общенародного языка в системе литературного текста отвечает определенной художественной цели (является речевой характеристикой героя или речевой маской автора и т.п.).

61. Отметьте стилистические особенности стихотворения А. Блока: средства создания образности, звукопись, ритмическую организацию.

Глухая полночь. Ііепененье На душу сонную легло.

Напрасно жажду вдохновенья —

Не бьется мертвое крыло.

Кругом глубокий мрак. Я плачу.

Зову мои родные сны.

Слагаю песни наудачу.

Но песни бледны и больны.

О. в эти тяжкие мгновенья Я вижу, что мне жизнь сулит.

Что крыл грядущее биенье —

Печаль, не песни породит.

62, Определите стилистические особенности художественного описа­ния в отрывке из романа В. Набокова «Другие берега».

Декорация между тем переменилась. Инеистос дерево и кубо­вый сугроб убраны безмолвным бутафором. Сад в бело-розово­фиолетовом цвету, солнце натягивает на руку ажурный чулок ал­леи — все цело, все прелестно, молоко выпито, половина четвер­того. Мадемуазель читает нам вслух на веранде, где циновки и плетеные кресла пахнут из-за жары вафлями и ванилью. Летний лень, проходя через ромбы и квадраты цветных стекол, ложится драгоценной росписью по беленым подоконникам и оживляет арлекиновыми заплатами сизый коленкор одного из длинных ди­ванчиков, расположенных по бокам веранды. Вот место, вот вре­мя, когда Мадемуазель проявляет свою сокровенную суть.

Мое внимание отвлекаюсь — и тут-то выполнял свою насто­ящую миссию ее на редкость чистый и ритмичный голос. Я смот­рел на крутое летнее облако — и много лет спустя мог отчетливо воспроизвести перед глазами очерк этих сбитых сливок в летней синеве. Запоминались навек длинные сапоги, картуз и расстегну­тая жилетка садовника, подпирающего железными шестиками пионы. Постояннейшим же источником очарования в часы чте­ния на вырской веранде были эти цветные стекла, эта прозрачная арлекинада! Сад и опушка парка, пропущенные сквозь их вол­шебную призму, исполнялись какой-то тишины и отрешенности.

63. Определите стилиспічеекле особенности художестве иного пове­ствования и диалога в отрывке из романа Л.Улицкой «Сонечка».

Роберт Викторович пришел через ява дня, когда Сонечка уже не работала на выдаче. Он вызвал ее. Она поднялась из подвала, в три приема вырастая из темной дыры, близоруко и долго узнавая его. потом закивала как хорошему знакомому.

— Сяльте, пожалуйста. — придвинул он стул.

В маленьком читальном зале сплели несколько тепло одетых посетителей. Было холодно — едва топили,

Сонечка присела на край стула. Рас пол заюши і і ея матерчатый треух лежал на краю стола рядом со свертком, который мужчина неторопливо и очень тщательно распаковывал.

— Давеча я забыл у вас спросить, — своим светящимся голо­сом проговорил он. а Сонечка улыбнулась хорошему слову «даве­ча». которое давно ушло из общепринятого обихода в просторе­чье, — забыл спросить ваше имя. Простите?

— Соня, — коротко ответила она, все поглядывая, как он раз­ворачивает сверток.

-- Сонечка... Хорошо, — как бы согласился он.

Наконец обертка отшелушилась, и Соня увидела женский пор­трет, написанный на рыхлой грубоволокнистой бумаге нежной коричневой краской, сепией. Портрет был чулесный, и женское липо было благородным, тонким, нездешнего времени. Ее. Со­нечкино лицо. Она вдохнула в себя немного воздуху — и запахло холодным морем.

— Это мой свадебный подарок, — сказал он. — Я. собственно, пришел, чтобы сделать вам предложение. — И он выжидательно посмотрел на нее.

И тут Сонечка впервые разглядела его: прямые брови, нос с тонкой хребтиной, сухой рот с выровненными губами, глубокие вертикальные моршины вдоль щек и блеклые глаза, умные и уг­рюмые...

64. Определите особенности художественною повествования, описа­ния и рассуждения, а также диалога в отрывке из романа В. Пелевина «Чапаев и Пустота».

За воротами глухо хлопнул револьверный выстрел. Через се­кунду в них выросла одинокая фигура барона.

— А теперь вы, Петр. — сказал он.

Я вопросительно посмотрел на Чапаева. Тот. сощурив глаза, утвердительно кивнул годовой, причем каким-то необычайно силь­ным жестом, словно вжимая невидимый гвоздь себе в грудь под­бородком.

Я медленно пошел к барону.

Признаться, мне стало страшно. Пело было не в том, что я ощутил нависшую над собой опасность. Точнее, это было именно ощущение опасности — но не такого рола, как бывает перед дуэ­лью пли боем, когда знаешь, что если и случится самое страш­ное. то все же оно случится именно с тобой. Сейчас у меня было чувство, что опасность угрожает не мне самому, а моим представ­лениях! о себе: ничего страшного я не ожидал, но вот тот я, кото­рый не ожидал ничего страшного, вдруг показался мне канато­ходцем над пропастью, заметившим первое дуновение усилива­ющегося ветерка.

— Я покажу вам свой лагерь. — сказал барон, когда я прибли­зился.

— Послушайте, барон, если вы собираетесь меня разбудить, как этого китайца...

— Ну что вы, — сказал барон и улыбнулся. -- Чапаев небось понарассказывал вам всяких ужасов. Я не такой.

Он взял меня под локоть и повернул к земляным воротам.

— Прогуляемся среди косгров, — сказал он. — посмотрим, как наши ребята.

— Я не вижу никаких костров, —■ сказал я,

— Нс видите? — сказал он. — А вы посмотрите внимательней.

Я опять поглядел в просвет между двумя оплывшими земляными буграми. И тут барон неожиданно толкнул меня в спину.

65. Отметьте стилистические особенности драматургического текста в отрывке из пьесы М,А. Булгакова «Бег». Оцените стилизацию устной речи и другие приемы выразительности.

СОН ЧЕТВЕРТЫЙ

Сумерки. Кабинет во дворне в Севастополе, Кабинет в странном виде: одна портьера на окне наполовину оборвана, на стене беловатое квадратное пятно на том месте, где была большая военная карта. На поду деревянный ящик, кажется, с бумагами. Горит камин. У камина сидит неподвижно ле Бризар с перевязанной годовой. Входит Главнокомандующий.

Главнокомандующий. Ну как ваша голова?

Де Бризар. Не болит, ваше высокопревосходительство. Пи­рамидону доктор дал.

Главнокомандующий. Так. Пирамидон? (Рассеян.} Как, по-вашему, я похож на Александра Македонского?

Де Бризар (не удивляясь}. Я, ваше превосходительство, к со­жалению, давно не видел портретов его величества.

Главнокомандующий. Про кого говорите?

Де Бризар. Про Александра Македонского, ваше высоко­превосходительство.

Главнокомандующий. Величества?.. Гм... Вот что, пол­ковник, вам надлежит отдохнуть. Я был очень рад приютить вас во дворце, вы честно исполнили свой долг перед отечеством. А теперь поезжайте, пора.

Де Бризар. Куда прикажете ехать, ваше высокой ре восходи- тел ьство?

Главнокомандующий. На корабль. Я позабочусь о вас за границей.

Де Бризар. Слушаюсь. Когда будет одержана победа над крас­ными, я буду счастлив первый стать во фронт вашему величеству в Кремле!

Главнокомандующий. Полковник, нельзя так остро ста­вить вопросы. Вы слишком крайних взглядов. Итак, благодарю вас, поезжайте.

Де Бризар. Слушаю, ваше высокопревосходительство, (Идет к выходу, останавливается, таинственно ноет.) «Графиня пеной одного рандеву...» (Скрывается.)

Главнокомандующий (вслед за ним в дверь). Оставшихся посетителей впускать ко мне автоматически, через три минуты одного после другого. Приму, сколько успею. Пошлите казака от­конвоировать полковника де Бризара ко мне на корабль! Напи­шите врачу на корабль, что пирамидон — это же не лекарство! Он же явно ненормален! (Возвращается к камину, задумывается.) Алек­сандр Македонский... Вот негодяи!

Входит Корзухин.

Вам что?

Корзухин. Товарищ министра Корзухин.

Главнокомандующий. А! Вовремя! Я вызвать хотел, не­взирая на эту кутерьму. Господин Корзухин, я похож на .Алексан­дра Македонского?

Корзухин поражен.

Я вас серьезно спрашиваю, похож? (Схватывает с камина га­зетный лист, тычет его Корзухину.) Вы редактор этой газеты? Зна­чит, вы отвечаете за все, что в ней напечатано? Ведь это ваша подпись — редактор Корзухин? (Читает.) «Главнокомандующий, подобно Аіександру Македонскому, ходит по перрону...» Что оз­начает эта свинячья петрушка? Во времена Александра Македон­ского были перроны? И я похож? Дальше-с! ( Читает.) «При взгля­де на его веселое лицо всякий червяк сомнения должен рассеять­ся...» Червяк не туча и не батальон, он не может рассеяться! А я весел? Я очень весел? Где вы набрали, господин Корзухин, эту безграмотную продажную ораву? Как вы смели это позорище пе­чатать за два дня до катастрофы? Пол суд отдам в Константинопо­ле! Пирамидон принимать, если голова болит!

Оглушительно грянул телефон в соседней комнате. Глав но команду №111 ИЙ вы­холит, хлопнув дверью.

66. Определите в прозаическом и поэтическом текстах художествен­ные средства создания образности (аллитерации, ассонансы и др.).

1. Желтый снег покорно свозили. Шелестел шелест лопат, как старушечий шепот весеннего времени. Ленивая, лунная ночь, ле­петавшая талыми пятнами, изливалась льющимся лепетом. Гро­мыхали пролетки: «Тра-ра-ра-та... старое... Все то же». Ворона с таюшей кучи удивленно хрипела в мокроту.

(А. Белый. «Кубок метелей»)

2. Зримости сдернутая завеса!

Времени явственное затишье!

Час, когда, ухо разъяв, как веко.

Больше не весим, не дышим: слышим.

Мир обернулся сплошной ушною Раковиною, сосушей звуки

Раковиною — сплошной душою!..

(Час. когда в души идешь — как в руки!)

(М, Цветаева. «Ночь»)

67. Определите стилистическую функцию диалектных и простореч­ных слов в отрывке пт повести В.Белова «Привычное дело». Отметьте другие средства спиитдиии прямой речи.

Помню, под Смоленском пошли мы в тыл к немцу. Мишуха рязанский, да татарин Ох мет, да наших вологодских двое, усть ку­бинский Сапогов Олешка и еще один, не помню чей по фамилии. Меня, значит, старшим поставили, а надо было, кровь из носу, мостик один заминировать да еше и немца, который повилнее, для штаба приволоки и. Ну, мы вес за ночь сделали, сграбастали одно­го. потолще который, связали, поволокли. А он. немец-то, орет, я ему пилоткой заткнул хайло, да и поволокли. А уж совсем стало светло, как днем, и по нам с дороги палят. Еле до кустиков дово­локлись, отпы ш кались да к своим поползти, пока совсем-то не рассвело. До леску лоплюхтадиеъ. с брюха на ноги поднялись и немцу-то тоже ноги развязали, чтобы сам шел. Значит, Олешка Сапогов матерится, дай, говорит. Мишуха. ему тюму гюгуше. чтобы он, паскуда, не лягался, Я говорю, стой, робята. не трогайте его. надо в целости начальству представить. Волокли. волокли, уж до нашей первой линии рукой подать, а десок-то кончился, немцы минами лоптят. да и окопы ихние рядом, а он пилотку-то мою выплюнул да как заорет, ну, думаем, всем каюк, глотка-то у нею луженая. Только заткнули ему рот. а по нам как секанет пулемет, ни взад нам и нп вперед. Обозлились робята да на него, еде я их рознял, не дал им немца исколотить. Доползли, значит, немца начальству слали. Ну. к вечеру уж пошел я к старшине в каптерку, махорка кончилась. Захожу, а в каптерке все мои дружки, и Олеш­ка Сапогов, и татарин Охмет, ну и Мишуха рязанский там был. Раз. ни слова не говоря, меня плаш-палаткой накрыли. И давай меня молотить, «Робята. — кричу. — за что?» А оне передышку сделали да вдругорядь меня, лупят н лупят. Остановились да и гово­рят: «Будешь матушке письма писать?» Да опять темную мне, я уж скочурился. только бы, думаю, не по голове. Да и опять и опять меня, и так и эдак. Измолотили до полусмерти, хуже ране­нья. Вылез я. «Робята. говорю, за что это вы против меня второй фронт открыли?» Только заикнулся, оне опять меня плащ-палат­кой накрыли, ну спасибо Мншухе рязанскому, — хватит, гово­рит. хорошего понемножку. «Будешь теперь матушке письма пи­сать?» А я и слова не выговорю, суставы болят, разломило меня, всего расхрястали. «Попробуй, говорят, лейтенанту пожалуйся, мы тебе ишшо навешаем». С того дня, конечно, я начал письма матке писать, каждую неделю писал, а приезжаю после войны, ей не рассказываю.