Об истории и современном состоянии русского каламбура
В наше время каламбур, бесспорно, любимый и самый распространенный, самый «демократический» вид языковой шутки. Судя по сборникам русского фольклора, каламбурное обыгрывание слов не было редкостью и в Древней Руси.
В качестве иллюстрации приведем несколько пословиц из рукописного сборника русских пословиц XVII в., изданного П.Симони:У Фили пили, да Филю же били.
Звал гостей, а накупил костей.
Мыло не мило, коли лицо сгнило.
То тебе не в чин, потому что ты Немчин.
У сыра дума, у суха сука привязана сука. ‘
Однако в русской художественной литературе до ХѴШ в. каламбуры редки. Даже у протопопа Аввакума, прекрасно владеющего приемами комического (например, иронией), их мало, и они, на наш взгляд, не слишком удачны, ср.: «Я и к обкдне не пошелъ и обѣдать ко князю пришелъ»; «Книгу Кормъчію далъ прикащику и онъ мнэ мужика кормщика далъ» (примеры по: В.В.Ви- ноградов, «Символика Жития протопопа Аввакума»).
В ХѴШ в. к каламбурам прибегали уже почти все писатели, но употребительность каламбуров была еще невелика - даже у таких признанных мастеров острого слова, как Фонвизин и Крылов [Ходакова 1969].
В России расцвет каламбура падает на XIX в., особенно на вторую его половину. Одни лишь анекдоты и каламбуры о носе столь многочисленны, что академик В.В.Виноградов говорит о «пестром букете «носологической» литературы первой половины XIX в., где
«мелькали перед глазами читателя носы отрезанные, запеченные, неожиданно исчезающие и вновь появляющиеся»; «... по разным жанрам блуждают «носологические» мотивы, утопая в каламбурах» [Виноградов 1976: 10-18]. Часть каламбуров и анекдотов о носе внесены в живописный альманах «Картины света» 1836 г. «Как ни неприятно быть иногда с носом, но все-таки сноснее, нежели быть совсем без носа», - читаем мы здесь. В.В.Виноградов обращает далее внимание на то, что одна из ранних (1822-1823 гг.) «пакостей» А.С.Пушкина примыкает сюда:
Лечись - иль быть тебе Панглоссом,
Ты жертва вредной красоты, - И то-то, братец, будешь с носом,
Когда без носа будешь ты.
Казалось бы, после бурного расцвета носология должна была пережить период упадка. Ничего подобного! Вешают нос, водят за нос, оставляют с носом на протяжении всего XIX в. И даже в XX веке такой замечательный юморист, как Аркадий Аверченко, отдает дань носологии. Вот несколько примеров из его повестей:
- Не такой она человек, чтобы водить за руку. Она за нос водит.
(«Шутка Мецената»)
- Я, господа, поднимаю этот стакан за людей, которые не вешают носа!
- За что ж его вешать ? (...) Это было бы жестоко. Мой нос, во всяком случае, этого не заслуживает.
(«Подходцев и двое других», ч. I, 111)
Разумеется, история русского каламбура к носологии не сводится, для нее характерно тематическое богатство и разнообразие. Признанный король каламбура Д.Минаев, как известно, «даже к финским скалам бу-
рым обращался с каламбуром» (кстати, каламбурные возможности словосочетания с каламбуром этим далеко не исчерпываются: уже в XIX в. здесь был обнаружен малоэстетичный «сдвиг» с калом бурым).
Важное место каламбур занимает в творчестве АЛушкина, НЛескова, В.Буренина, М.Салтыкова-Щед- рина, поэтов «Искры», А.Чехова.
XX век - «серебряный век русской литературы» - выводит целую плеяду талантливых юмористов. Достаточно указать ААверченко, Н.Тэффи, О.Оршера (ОЛД’Ор), О Дымова и других юмористов, группирующихся вокруг журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», в которых каламбур - частый и желанный гость (а точнее - веселый хозяин).
После октябрьского переворота, в эпоху «героических свершений» каламбур оказывается не у дел. В интересном исследовании советского каламбура АА. Щербина отмечает, что некоторые советские литературоведы [напр. В.Фролов] относились к каламбуру пренебрежительно, склонны были отождествлять каламбур с «пустым зубоскальством», «комикованием», «мелким острословием» [Фролов 1952]. Однако этот вид языковой шутки не жалуют и некоторые исследователи, не зараженные социалистической идеологией, - не жалуют за его доступность, за «примитивность» его техники.
З.Фрейд считает каламбур самой многочисленной и «самой дешевой» группой острот [Фрейд 1925:59]. Чарлз Лэм писал: «Каламбур - это пистолет, из которого выстрелили у самого вашего уха; слуха вы лишитесь - но не разума» (впрочем, он же отмечал: Каламбур - материя благородная. Чем он хуже сонета ? - Лучше.(«Суета сует»)
Не жалуют каламбур и некоторые писатели. Так, Наталья Ильина в автобиографическом (точнее - биографическом) рассказе «Реформатский» пишет: Каламбурный юмор всегда мне казался юмором уровня невысокого, и я рада была услышать однажды от А. Т. Твардовского такие слова: «Каламбур годится для домашнего употребления, для застолья, не больше!»
Михаил Булгаков против каламбура, насколько нам известно, не высказывался, однако пользовался им редко и с большой осторожностью. Показательна такая деталь. В первоначальной редакции романа «Мастер и Маргарита» появление в ресторане «У Грибоедова» Ивана Безродного, потрясенного смертью Берлиоза, описывается следующим образом:
Лицо приятное, мясистое, лицо в огромных очках, в черной фальшивой оправе, бритое и сытое, участливо появилось у Иванушкина лица .
- Товарищ Безродный, - заговорило лицо юбилейным голосом .
- Ты, - заговорил Иван и стукнул зубами, - понимаешь, что Берлиоза убил инженер! Или нет? Понимаешь, арамей?
- Товарищ Безродный! Помилуйте, - ответило лицо.
- Нет, не помилую, - тихо ответил Иван и, размахнувшись широко, ударил лицо по морде.
(«Черный маг»)
В окончательной редакции романа каламбурная окраска последней фразы существенно смягчена:
«...ударил участливое лицо по уху».
(Гл. 5)
Как же примирить приведенные отрицательные оценки каламбура (их число можно было бы увеличить) с тем фактом, что каламбуром не брезговали такие взыскательные художники, как А.Пушкин, О.Ман- делыитам, В.Маяковский, В.Набоков, Андрей Белый (последний, правда, со свойственной ему непоследовательностью бросает в «Начале века»: «... каламбур характерен для мозгов мещан»).
Критики каламбура не принимают во внимание одно важное обстоятельство, на наш взгляд полностью каламбур реабилитирующее.
Каламбур, как, пожалуй, никакой другой вид языковой шутки, весьма неоднороден по качеству. Это - оборотная сторона доступности каламбура. Он, казалось бы, «лежит на поверхности». База для него - поистине неисчерпаемое богатство слов и словосочетаний, совпадающих или сходных по звучанию, но до каламбура тут еще очень далеко. Это лишь заготовки для каламбура, грубые камни, нуждающиеся в шлифовке и в хорошей оправе. Хороший каламбур - это, как мы пытались показать выше, большое искусство.И вполне естественно, что каламбур занимает заметное место в творчестве многих российских писателей - в первую очередь В.Маяковского, В.Шкваркина, И.Ильфа и Е.Петрова, Н.Глазкова. Удачны многие каламбурные миниатюры Эмиля Кроткого, Ф.Кривина, АКнышева. Охотно используют каламбур для создания комического эффекта также В.Высоцкий, Б.Захо- дер, Ю.Ким и другие авторы. Весьма активно, на грани назойливости, используется он в последнее время в газетной речи и в телепередачах. А что уж говорить о фольклоре! Большинство анекдотов - будь то анекдот политический, анекдот о Штирлице, о поручике Ржевском, о чукче, о новом русском - имеет «каламбурную закваску».
Каламбур живет.