§ 1. Мошенничество в сфере экономики История ответственности за мошенничество
В уголовном праве Англии отсутствует понятие мошенничества как самостоятельного преступления в том контексте, в котором оно понимается в российском уголовном праве. Более того, употребляемое в последнее время для определения этого класса деяний понятие fraud является сравнительно новым для системы английского уголовного права.
Изначально указанный термин носил исключительно гражданско-правовой характер, ключевой составляющей которого являлось причинение ущерба в сфере экономики с помощью обмана. По мнению Б.Хэппла и М.Мэтьюса, именно это являлось и является "одной из главных причин причинения "чистых экономических убытков"*(232). Вероятно, этим и объясняется тот факт, что с развитием экономических отношений понятие мошенничества получило такое широкое толкование.
Начиная с XIIIв. частью политики государства являлся юридический контроль за мошенниками, который в первую очередь включал в себя попытку обязать мошенников возместить причиненный ими ущерб*(233).
В начале XVв. Королевские суды признавали три вида мошенничества: выраженный обман с целью выиграть выгодное решение суда, выраженный или подразумеваемый обман продавца с целью продать товары, которые он не имеет права продавать (нарушение права собственности), и выраженный обман, сформулированный как гарантия относительно любого иного аспекта продажи товаров*(234).
В XVI-XVIIвв. был принят ряд статутов, в которых упоминалось слово "мошеннический" по отношению к нечистым на руку управляющим и прочим пользователям земель, перевозчикам, а также к ставшим жертвами мошенничества кредиторам. В частности, в преамбуле к законам Пользования и Регистрации, принятыми во время правления Генриха VIII, указывалось, что целью данных законодательных актов Парламента является борьба с "мошенническим дарением земель, штрафами, возмещениями и прочими платежами, сделанными в пользу тайных пользователей..."*(235).
В XVII-XIXвв. в Королевских судах равных мошенничеством стал признаваться умышленный обман с целью побудить контрагента к заключению контракта. Однако даже если обманутой стороне удавалось выиграть процесс, это не означало автоматического расторжения контракта. Таким образом, обманувшая сторона могла в свою очередь подать иск, обязывая обманутую сторону тем не менее выполнить свои обязательства по договору. В таких случаях жюри присяжных обычно освобождало обманутую сторону от возмещения всех убытков, связанных с расторжением контракта*(236).
С этим же периодом связывают начало разработки Судами равных основных элементов мошенничества. Так, в деле Ги против Спенсера*(237) впервые признавалось, что обман может быть совершен как путем действия, так и путем бездействия. Решением по делу Пасли против Фримэна*(238) было установлено правило, что А несет ответственность перед Б, если он заведомо или небрежно, не заботясь о правдивости или ложности своих слов, делает ложное утверждение Б с намерением причинить последнему убытки в случае, если Б будет действовать, руководствуясь заявлением А.
К середине XIXв. рассмотрение судами дел об обмане, совершенном по неосторожности, стало общепринятым, однако эта практика была прекращена решением по делу Дерри против Пик*(239). В окончательном решении по этому делу Палата Лордов постановила: если лицо, делающее определенное утверждение, уверено в том, что сказанное правдиво, то такое утверждение не может быть мошенническим вне зависимости от того, насколько небрежным было лицо, сделавшее указанное утверждение. При этом лицо не несет ответственности за неосторожный обман независимо от того, насколько грубой была эта неосторожность*(240).
Попытки привлечения мошенников к уголовной ответственности предпринимались начиная со времен Средневековья, однако большого успеха не имели. Так, в 1704г. суд вынес характерное и определяющее для того времени решение по делу. Обманщик предложил потерпевшему передать ему двадцать фунтов, заявив, что он уполномочен королем собирать подати.
Судья Холт не признал это лицо виновным в совершении кражи, заявив: "Можем ли мы обвинить одного человека за то, что он одурачил другого?"*(241). Ситуация радикально изменилась начиная с середины XIX в., когда количество разнообразных мошенничеств, причинявших все более крупные убытки, стало критическим*(242).Борьба с мошенничеством уголовно-правовыми методами тесно связана с законодательством о кражах, поскольку исторически и по сей день большинство преступлений, относимых к мошенничеству, регулируется по правилам и в законодательных актах, направленных на борьбу с кражами. В отличие от мошенничества, статус которого только формируется в последние годы, кража уже в XVв. являлась фелонией, наказанием за совершение которой была смертная казнь и конфискация имущества в пользу государства. На протяжении длительного времени кража была институтом общего права, который лишь иногда корректировался законодательными актами Парламента.
В Викторианскую эпоху тенденция консолидации норм общего права стала особенно выраженной из-за чрезвычайной сложности использования его норм, накопленных за предшествующие столетия, и в 1861г. был принят первый Акт о воровстве (Larceny Act 1861). Однако уже в 1878г. была создана новая комиссия по пересмотру законодательства о кражах как не соответствующего требованиям времени и требующего упрощения и усовершенствования. Процесс пересмотра Акта о воровстве 1861г. продлился до 1916г. Новый Акт о воровстве (Larceny Act 1916), помимо традиционно относимых к кражам общеправового воровства и заимствованного из Акта 1861г. присвоения, также содержал и положения о получении имущества путем ложных заявлений*(243).
Профессор Вильямс указывает, что основой введения как уголовной, так и гражданско-правовой ответственности за деяния такого рода является обеспечение безопасности общества, отмечая при этом, что преступление и гражданско-правовой деликт имеют "общий исторический маршрут"*(244).
В настоящее время нормы права, устанавливающие уголовную ответственность за мошенничество, содержатся в основном в Актах о кражах 1968 и 1978 гг.*(245), ряд диспозиций которых будет проанализирован ниже.